Дом у Ловозера

Аборигены говорят, что ветер на Ловозере меняет направления внезапно и стремительно, а иногда даже дует в противоположные стороны одновременно. Условия для экстрима самые подходящие. Для подготовленных — многокилометровые броски по замерзшим озерам, ночевки в зимниках. Для неопытных вариант попроще: садишься в прицепленные к снегоходу сани и на скорости созерцаешь красоты Заполярья.

Если в прогнозе сказано, что в поселке Ловозеро -15, это значит только то, что именно сейчас именно в Ловозере -15. Километрах в двадцати температура может отличаться на десяток градусов в любую сторону. И не факт, что через полчаса она такой и останется. Аборигены говорят, что ветер на Ловозере меняет направления внезапно и стремительно, а иногда даже дует в противоположные стороны одновременно. Условия для экстрима самые подходящие.

— Мне экстремальному туризму учиться не нужно. Я в нем вырос, — у Виктора Бараковского жизнеутверждающая манера выражаться. На самом деле, сначала Виктор вырос до заместителя директора ловозерского оленеводства. Но три года назад решил, что туризм ему ближе совхозной экономики, превратил фамильную дачу в турбазу, назвал ее «Медвежий угол» и стал вывозить туристов «на природу». Теперь, если на Кольский приезжает какая-нибудь важная шишка из России или сопредельного государства, бегут к Виктору: «Сделай, чтобы всё было». Бывшая фамильная дача кого только ни видела — от отечественных банкиров до заграничных министров, охочих до северного русского экстрима. Всё было, недовольных не было.

Мурманская область. Туристы готовятся к поездке на снегоходах. Антон Агарков / Strana.ru

— У меня правило такое — каждый день должно быть что-то новое. Ко мне люди из «Аэрофлота» уже в пятый раз приезжают, так я все пять раз им разную программу делал. Конкуренты? А как же, есть! Один прям-таки шикарную программу расписал, а в конце пункт: «саамский стриптиз под полярным сиянием». Такого обещать не могу, извините…

Как у оленей — ягель, у Виктора главное блюдо — сафари на снегоходах. Для подготовленных — многокилометровые броски по замерзшим озерам, ночевки в зимниках. Для неопытных вариант попроще: садишься в прицепленные к снегоходу сани и на скорости созерцаешь красоты Заполярья. Народ в «Медвежий угол» едет разный, каждый за своим. С «простыми смертными» Бараковский работает точно так же, как с «непростыми»: Север небрежности не прощает. К тому же Виктор искренне исповедует принцип «клиент всегда прав» — хотя на поверку выходит, что прав всегда он, Бараковский.

Маленькое черное платье

— А теперь выворачивайте рюкзаки и надевайте все самое теплое, что у вас есть. Вообще всё надевайте, — Виктор начинает готовить нашу группу к «экскурсии» на санях и снегоходах. Я стою уверенно и спокойно, гордый своей зимней экипировкой: утепленные ботинки, флиска, куртка-скафандр… Но Виктор недовольно морщится: — И ты в этом хочешь ехать? Замерзнешь.

От неожиданности я начинаю лепетать про сорокаградусные морозы на Байкале и на Алтае, мол, опыт есть…

— Спорит он еще! — ухмыляется Виктор. — Тут не спортивный магазин нужен, а технический. И шерсть. Много шерсти! Я тут живу, наверное, кое-что знаю, а?

Мурманская область. Туристы в Ловозерских тундрах. Антон Агарков / Strana.ru

Вопрос риторический. Сам Бараковский одет в пухлый комбинезон, из-под которого торчит лохматый шерстяной свитер. Воспользовавшись моим смятением, профессор Бараковский продолжает: — Можно долго спорить, что лучше: шерстяные носки или термоноски. А я тебе так скажу — термо, а поверх них шерстяные!!

Раздавленный авторитетом, я послушно натягиваю ватный комбинезон. Остальные члены группы тоже постепенно увеличиваются в объемах: куртки, шубы, носки, рукавицы, валенки. Кристина из Минска получила совик — безразмерный шерстяной размахай, в котором при обычных обстоятельствах вполне могли бы жить и создать семью два человека. Но в кольской экипировке в совик помещается только один. Кристина отреагировала с женским спокойствием: назвала размахай «маленьким черным платьем» и угнездилась в нем с комфортом.

Семейная пара, Рубен и Людмила из Уфы, недавно вернулись из солнечной Финляндии: на северную природу насмотрелись, но полярного сияния не увидели — вот и переместились в поисках Авроры в русское Заполярье. Экипированы со знанием дела, до приятной округлости. Их пятилетняя дочь Дайана подпрыгивает на скрипучем снегу с радостными воплями: «Я толстопузик!»

— И вот так каждый раз: приезжает группа из десяти человек, так из них восемь точно будут недоодеты. А если человек посреди маршрута замерзнет, то это моя вина, — Виктор придирчиво оглядел распухших любителей экстрима, потыкал в куртки, пощупал штаны, — Вот теперь вы мне нравитесь. По матрешкам!

Метель

Туристы с грацией тюленей рассаживаются по саням. Снизу мягкая подушка, на подушке шкуры, на шкурах туристы. Сверху снова шкуры. По доброй оленеводческой традиции еще несколько шкур в багаже — на всякий случай. В зимней тундре «всякий случай» происходит два раза из трех.

Когда передвигаешься на своих двоих, многослойное утепление кажется излишеством. Спортивные куртки и непромокаемые штаны из гардероба горнолыжника сохраняют тепло, которое выделяет их носитель, идущий, скажем, бодрым маршем с рюкзаком за плечами. Но на снегоходе ты обездвижен. Забыл валенки — «поздравляю, Шарик, ты балбес». Не взял маску-балаклаву — дважды балбес. Встречный ветер вперемешку со снегом выдавливает из глаз слезы и тут же разносит их по просторам замерзшего Ловозера.

Мурманская область. Поездка на снегоходах. Антон Агарков / Strana.ru

Тому, кто едет на снегоходе, достаются все морозные прелести, и никакого прикрытия: сэндвичи из шкур предназначены везунчикам в санях. Раньше использовали лопарские сани без бортов, но из них время от времени туристы вываливались. Теперь сани похожи на сколоченные из досок жесткие ящички. Поездка в них сулит свои радости: «дун-дун-дун», — сани подпрыгивают на неровном насте и с ударом приземляются на лед. «Мать-мать-мать», — отдается в голове. Это даже не мысли, это стук мозгов о череп.

Добрые люди из поселка Ловозеро, пугавшие нас флуктуациями ловозерской погоды, рассказывали и другие страшилки. Ветер, дующий в разные стороны одновременно, летом будоражит открытую воду (озеро начинает «кипеть»), а зимой поднимает метель, которая куда страшнее тридцатиградусных морозов. Метель стирает линию горизонта, превращая небо и землю в одно, сплошное во всех направлениях, белое пространство.

Метель на Ловозере. Фото: Антон Агарков / Strana.ru

И именно такая метель поднялась сейчас. Позже, греясь у огня в уютном «Медвежьем углу», Виктор будет рассказывать разомлевшим туристам, что пережить такую метель — лучший тимбилдинг. Что в группах, которые он водит на снегоходные сафари по просторам Кольского, быстро стираются все «светские» различия. Провалился снегоход в полынью — вытаскивают все, вне зависимости от чинов и званий. Скудную походную еду делят поровну. Метель преодолевают все вместе: промедлил, оторвался от группы — считай, заблудился. А заблудиться в таком «молоке» смерти подобно.

Но сейчас Виктор остановил снегоход и открыл забрало шлема а-ля Робокоп:

— Кажется, заблудились… Надо метель переждать. Разбиваем лагерь, достаем продукты. Эх, занесет нас здесь, как пить дать, — Виктор с озабоченным видом слез со снегохода и пошел инспектировать сани, груженные слегка встревоженными и порядком заснеженными туристами. Дошел до меня, кивнул на камеру: — А тебя, если что, по фотоаппарату опознают… Ну, что приуныли? По матрешкам!

Довольный произведенным эффектом, Виктор запрыгнул на снегоход и повел караван через метель на другой берег озера, в гости к аутентичному оленеводу.

Мурманская область. Туристка Кристина только что вернулась из поездки в Ловозерские тундры. Антон Агарков / Strana.ru

Всю жизнь в тундре

Сквозь завывания ветра неожиданно пробился собачий лай: значит, мы на месте. Пара фургончиков и сани — вот и все стойбище. Ко всей «недвижимости» приделаны лыжи, даже небольшой нужник — и тот на салазках. Невдалеке пасутся несколько оленей, как бы намекая, что все это хозяйство принадлежит оленеводу. Хозяин стойбища — вовсе не разодетый в оленьи шкуры саам с бубном, нанятый веселить туристов, а родного вида мужичок с добрыми глазами. Звать Николаем. Николай робко переминается с ноги на ногу, словно это он у нас в гостях, а не наоборот.

— Я и не думал, что вы придете. На озере метель вон как прижала…
— А вы при любой погоде в тундре?
— Я всю жизнь в тундре, — скромно отвечает Николай.

Мурманская область. Передвижной дом оленевода Михаила. Антон Агарков / Strana.ru

За скромного оленевода его историю рассказывает Виктор. Показывает на один из фургончиков, настойчиво приглашает зайти. Внутри домик кажется еще меньше, чем снаружи: низкий потолок — в полный рост не выпрямиться, по стенам полки со всякой утварью. Больше половины фургончика занимают нары.

— Садитесь, устраивайтесь. Вот так он и живет. Вот его стол красного дерева, — Виктор хлопает по столу из ДСП эпохи позднего Хрущева, — это его столовая. Вот печка-буржуйка — это кухня, нары — спальня. У Коли есть квартира в Ловозере, он мог бы там жить, но не стал. Потому что точно знает — переберется туда, и года через три умрет. От телевизора, от водки, от старости. Поэтому живет здесь. Я в этот дом специально завожу людей, особенно богатых выпендрежников. Завожу и спрашиваю: «Вы своей жизнью довольны?» А вот Николай — доволен.

У официального пенсионера Николая выходных не бывает: олени каждый день хотят есть, значит, надо мотаться по тундре, искать ягель. Виктор иногда привозит к оленеводу туристов — лишний приработок и разнообразие, опять же.

— Он всю жизнь провел в гармонии с природой, а мы всю жизнь боремся друг с другом. И я не знаю, кто из нас на самом деле счастлив.

Пока Виктор рассказывает про оленевода, оленевод запрягает в сани пару оленей и под веселый звон бубенцов катает туристов. Современные лопари сменили оленьи упряжки на снегоходы, так что оленей теперь в основном пускают на мясо, шкуры и рога. Рога для народно-медицинских целей идут нарасхват, по восемь евро за кило. Так что олени — или на убой, или вот так, туристов катать…

Скромный оленевод Николай смотрит на наши снегоходы и качает головой: «Ехать обратно будете — ветер в лицо. Ну ничего, сорок минут страха — и дома…». Махнул на прощанье рукой и снова остался один на один с тундрой.

Мурманская область. Оленевод Михаил катает туристов на оленьей упряжке. Антон Агарков / Strana.ru

Кольский: перезагрузка

Награда за сорок минут страха и тряски — сытный ужин в «Медвежьем углу». Для расслабления все условия: огонь в очаге, оленьи шкуры на стенах, грубоватая, но уютная мебель из серебристой сосны. А также котлеты из оленины, пироги с брусникой, морошковое варенье и культурная программа в исполнении Виктора. Любимые «номера» — истории о перевоспитании олигархов тундрой.

— Приехали ко мне как-то олигархи, толковые ребята. Я их повез рыбачить на пару часов, из еды взял буханку хлеба и банку тушенки. И вот в пути нас накрыла метель. Вывел я их к домику, растопил печь, разогрел тушенки. Не успел моргнуть, а они и эту тушенку, и хлеб умяли. Потом один подумал и говорит: «Надо к тебе пару раз в год ездить, в эту жопу мира, чтобы понять, как жизнь хороша». Самый действенный способ перезагрузить мозги, многие за этим специально едут!

Бараковский не ищет ответа на вопрос «за каким лешим люди едут зимой на Кольский», за него это делают туристы. Для «перезагрузки мозгов» кому-то надо промерзнуть до костей, кому-то — пройти на снегоходах сквозь метель, переночевать в зимовье, пережить туман в горах. А у Виктора всегда найдется вишенка для этого экстрим-коктейля. Он может провести группу вглубь побережья и показать домик, в котором жил Пушкин. Свой, местный, не кучерявый, но тоже поэт. В Ловозерских тундрах может завезти на самый верх, к раскоряке тригопункта, показать бронированный настом снежный склон и с заговорщицким видом достать из бардачка снегохода ледянки.

На турбазе, взамен обещанного конкурентом «саамского стриптиза», катает на «ватрушках»: цепляет к снегоходу резиновый бублик размером с колесо грузовика и начинает носиться по снегу. Писки-визги обеспечены. После ватрушек — саамский футбол: команда женщин против команды мужчин, но мужчины играют по правилам, а женщины — без. А потом — очередная порция горячего чая и пирогов с морошкой.

«Кольский полуостров небольшой — куда ни пойдешь, в море уткнешься», — шутят местные. Но Виктор добавит, что и Ловозерские тундры, и Ловозеро, и священное Сейдозеро, и скромные оленеводы — лишь сотая часть того, что можно увидеть на Кольском. И даже если добавить в список бабу Любу из заброшенной Ивановки, которая на камне с петроглифами стирает белье, — все равно еще много останется.

Антон Агарков

Другие статьи на эту тему: