 |
Из зарослей появилась кривая лосиная морда и передняя нога, опускающаяся на дно канавы. Выбирать, куда целиться, времени не было, мушка остановилась на правой лосиной лопатке и Merkel толкнул меня в плечо. Лось мгновенно развернулся и прыгнул в спасительные заросли, ломая всё на своем пути. |
С самого начала охотничий день не сулил ничего интересного. Погода была дрянная, и никакой надежды на то, что облака в конце концов разойдутся и дождь закончится. Одному постоянному участнику нашей охотничьей компании необходимо было свозить на промысел «нужного» человека. Ради этого были организованы две лицензии – одна на лося и вторая, подстраховочная, на привычную всем нам косулю.
Из нас четверых кроме меня никто ни разу не ходил на лося, хотя охотимся мы вместе вот уже полтора десятка лет. Я же приобщился к этому ещё в юности, когда отец брал меня на товарные отстрелы копытных, мясо которых отправлялось на экспорт. Наш гость, судя по его рассказам, ничего кроме утки на нескольких вечерних зорьках не видал.
Расстояние до охотничьего хозяйства было коротким: каких-то сто километров по трассе, затем километров двадцать в сторону – и вот мы уже разминаем ноги возле районного охотуправления. Не прошло и получаса, как всё было улажено, и повидавший на своём веку, наверное, не одну сотню охотничьих компаний «Кузьмич» рассказывал нам о плане предстоящего мероприятия: работать придётся с двумя лайками и семью загонщиками из числа местных охотников. Зверя, особенно косули, по его словам, было достаточно, и ни о каких «дальних кордонах» не могло быть и речи, хотя за лосем походить, быть может, придётся.
Уже хорошенько рассвело, и «Кузьмич», порасспросив нас, кто чего добывал, приступил к инструктажу. Первым делом он прошёлся по лосиным убойным местам. Дескать, лось – животина громадная и промазать по нему с нормального расстояния сложно, однако пулять по «губернатору» огулом не следует, надо стараться попасть под лопатку или же на быстром его ходу в грудную клетку. В шею и голову целиться можно только с близкого расстояния и когда животное не двигается – и то, если заросли закрывают туловище. При выстреле не по месту добрать сохатого бывает очень трудно – уходит он далеко и чаще всего погибает через какое-то время. Пообщавшись по мобильнику с загонщиками, егерь повёл нас по приятно пахнущему прелыми листьями лесу. На ходу я объяснил ему, кому из нас надо выделить наилучший номер, на что он понимающе закивал.
Шли недолго. Извилистая лесная дорога выходила на просеку, которая спускалась к неширокому лесному болоту, пересекала его и снова поднималась вверх. На ней нам и предстояло рассредоточиться по разные стороны болота, заросшего по краям густым осинником. Самое «хлебное» место было возле осинника. Кому-то нужно было остаться на перекрёстке. Обзор стрелковой линии отсюда получался неплохой, и я вызвался стоять здесь. Егерь стал показывать мой сектор стрельбы, ограничив его справа не гипотетическими градусами, а конкретным деревом, переносить огонь за заданную линию я не имел права. Поскольку слева стрелковый номер отсутствовал, в том направлении ограничений у меня не было.
Разгребая листья и обустраивая номер, я прикинул предельные расстояния стрельбы, краем глаза наблюдая за расстановкой номеров. Как и предполагалось, номер перед болотом, в осиннике, был выделен нашему гостю. Осмотрев патроны, я зарядил свой Merkel старой доброй пулей Brenneke и турбиной Mayer – ею можно спокойно стрелять на 100 и даже на 150 м с верхнего чокового ствола, что было очень актуально на моём крайнем номере. Конечно, по своим убойным качествам для лося данная пуля была слабовата, но не следовало забывать об изобилии коз, обещанном нам на инструктаже. И для косули это было то что надо, со всем остальным должна была легко справиться давно и хорошо проверенная Brenneke.
В ожидании загона есть особая прелесть, как, впрочем, во всех мгновениях этого действа. Вон мышка выглянула из норки, выскочила, пискнула и снова спряталась. Дятел перестал стучать и, недовольный, улетел – оказывается, вы расположились как раз под тем деревом, где обитают самые вкусные во всём лесу букашки. Он вернётся через минуту-другую и обязательно продолжит прерванный завтрак, прячась на другой стороне ствола. Стая синичек перепархивает с куста на куст. Пахнет грибами, немножко хвоей и прелыми листьями…
Вся эта идиллия вскоре взрывается громкими звуками. Это затрубили загонщики. Шоу началось! Я снимаю оружие с предохранителя и кладу наизготовку на левую руку. Довольно часто бывает, что с первыми сигналами, поданными загонщиками, на стрелковой линии появляется зверь. Как правило, это рыжая кума, особо чувствительная к факторам беспокойства. Сразу могут появиться и косули, а чрезвычайно осторожный волк (если уж очень тихо стоять) может выйти на стрелков ещё задолго до загона.
Так и есть! Между вторым и третьим номерами через просеку метнулась рыжая молния. Лиса уже почти на открытом месте заметила стрелка, но назад не вернулась, решила прорываться и только добавила ходу. Хорошо хоть никто не бабахнул по ней.
Через какое-то время раздаётся дуплет. Вообще-то, по правилам охотникам не разрешается стрельба в загоне, исключение составляют лишь случаи, когда дичь прорывается сквозь цепь. Смотрю на нашего «Кузьмича» – тот недовольно мотает головой. Но гон продолжается, едва слышны крики загонщиков и редкое постукивание по деревьям. Проходит ещё минут пять, и где-то ближе к болоту начинает энергично работать лайка. Собака нашла крупного зверя – это понятно по манере облаивания. Но кто это – лось или кабан, – может понять только хозяин собаки, нам же остаётся ждать. Вскоре подключается второй пёс, и гон страгивается с места. Сначала идёт в моём направлении, потом поворачивает вдоль болота в осинник и начинает приближаться к нашей просеке. Похоже, что это не кабан, и ломится он прямо на того, на кого и требуется. Так и есть, даже я издалека вижу торчащий из подлеска лосиный горб, плывущий прямо на счастливого охотника.
Однако пора бы уже и стрелять… Сохатый гордо пересёк просеку не далее десяти метров от продолжавшего целиться в него человека. Выстрела так и не последовало… Все стояли с открытыми ртами и мысленно желали всего «наилучшего» нашему гостю, который сначала лихорадочно дёргал ружьё, а потом стал отчаянно жестикулировать.
Егерь подал знак, и мы начали сходиться к незадачливому стрелку. Причина его неудачи оказалась до банальности простой – горе-охотник забыл снять оружие с предохранителя и едва не погнул спусковые крючки. С новичками такой казус случается довольно часто. Гость долго извинялся перед каждым из нас. Вскоре на просеку вышли все загонщики. Один из них нёс на плечах косулю. Я вопросительно посмотрел на егеря, однако тот не стал ждать глупых вопросов, подошёл к ним и стал резко объясняться. Вскоре конфликт уладили, и «Кузьмич» пообещал не закрывать нашу лицензию на косулю. Охота продолжалась, хотя уже без собак, дожидаться лаек мы не стали.
Второй загон оказался пустым, если не считать вылетевшего на нас зайца. Жаканом его стрелять не стали, и потревоженный косой поскакал искать новое место.
Третий загон одарил нас трофеем – четыре косули перемахнули через стрелковую линию, пятый же – козлик с тремя отростками на рожках – достался нашему гостю. На этот раз всё у него получилось. Вышедшие всё ещё без собак загонщики поставили ультиматум – по традиции следовало «выпить на крови», а заодно подождать лаек. Обладателю трофея засунули в головной убор сосновую веточку, смоченную в крови, после чего он стал позировать перед объективом. Козлика погрузили в машину, предварительно выпотрошив и вставив деревянные распорки, позволяющие избежать быстрой порчи мяса.
Собак мы так и не дождались, что мало расстроило наших спутников. Подогретые спиртным, они клятвенно пообещали нам выставить лося в следующем загоне. Если же этого не случится, то завтра они покажут такие места, где «лось будет стоять возле каждого дерева, а козы просто прохода не дадут».
В следующем загоне обязанности распорядителя охоты взял на себя один из загонщиков. На этот раз загон предстояло провести на месте старой, густо заросшей берёзовым подлеском вырубки, тянувшейся вдоль болота. Со стороны загонщиков это был своего рода героический поступок, поскольку молодой подлесок был абсолютно непроходимым. Стрелкам же предстояло перекрыть два направления: конец заросшей вырубки и сторону болота, вдоль которого тянулась пересохшая канава. На первое направление были поставлены три стрелка, на канаву – расстояние почти втрое большее – два. На последнем направлении выпало стоять мне. Сектор стрельбы для меня был определён в 3600, второй стрелок был поставлен на лазе практически в начале вырубки, я же находился в её середине. С одной стороны у меня было метров сто обзора, с другой – метров семьдесят, хотя, как сказал егерь, если дичь двинется в эту сторону, то выйдет именно на меня – я стоял на зверином лазе.
…Достаю патроны, сразу же снимаю ружьё с предохранителя, несколько раз вскидываю его, привычно определяюсь с расстояниями и начинаю ожидать. Кажется, проходит целая вечность, и я решаю, что на сегодня трофеи закончились. Вдруг сердце ёкает и начинает бешено колотиться – слышу, как кто-то большой пробирается сквозь заросли березняка. Шуршание приближается, и если этот кто-то не поменяет направление, то выйдет метрах в пяти-восьми от меня. Когда до канавы остаётся метров десять, наступает полная тишина.
Так продолжалось около минуты, кажется, всё это время я не дышал. Наконец шуршание возобновилось и из зарослей появилась кривая лосиная морда и передняя нога, опускающаяся на дно канавы. Выбирать, куда целиться, времени не было, мушка остановилась на правой лосиной лопатке и Merkel толкнул меня в плечо. Лось мгновенно развернулся и прыгнул в спасительные заросли, ломая всё на своем пути.
«Вот это номер, – думаю, – с пяти метров не попасть в такую громадину! Даже утренний прокол не идёт ни в какое сравнение с моим позором». Ошарашенный, иду лосиным следом и сразу же обнаруживаю кровь, через десять метров – много крови, а метров за тридцать нахожу лежащего лося. Всё-таки Brenneke вещь знатная! Захожу спереди, держа оружие на изготовку, но стрелять больше не надо. Рогач лежит на правом боку, свесив голову в ямку. Выше лопатки зияет рана – пуля прошла навылет, пробив при этом сердце (и лось прошёл ещё 30 метров!). Подождав минуту, кричу: «Дошёл!» – после чего трублю в стволы. Скоро вечер, и хотелось бы успеть до темна разобрать тушу и вынести мясо. Ловлю себя на мысли, что не чувствую радости от взятого трофея… скорее наоборот. Вячеслав Боровый
