Встречи на глухариных токах

Встречи на глухариных токах

Поиск глухариного тока позволяет еще глубже познать сокровенные тайны леса, особенно жизнь древней птицы – глухаря. На глухарином току царит особенная атмосфера, и там  начинаешь вдруг воспринимать себя частицей природы. Воспоминания о глухариных охотах надолго остаются в памяти и заставляют вновь переживать то, что было когда-то.

«В заснеженной чаще, как прежде, как раньше, весеннею песней в рассветную марь апрельскую радость, охотничье счастье подарит тебе осторожный глухарь».

На глухарином току царит особенная атмосфера. Ночевки у костра, охотничьи байки, таинственные звуки в ночи, крики журавлей и тяга вальдшнепа перед началом токования, наконец, удивительная глухариная песня, пришедшая к нам из глубины тысячелетий, настраивают многих из нас на романтический лад, и начинаешь вдруг воспринимать себя частицей природы.

Традиционно каждому глухариному току присваивалось свое имя, например, Медвежий, Черничный, Гусинский, Жемчужный, Скрипучий и т. п. В основе названия лежали определенные события, нахождение близ каких-то речки, озера, даже скрип наклоненного дерева здесь отразился. Медвежий ток был назван так потому, что первые охотники, устроившие ночлег на острове среди болота, увидели медведя, проходившего мимо.

Мне запомнилась одна из моих первых охот на Медвежьем току. На подслух мы пошли вместе с Алексеем Алексеевичем Ливеровским. Прошли по кочкам через ручей в болоте, по пути развешивая обрывки газеты как ориентиры. Старались не пользоваться фонариками – считалось, что свет от них может насторожить глухарей. На подслухе вскоре услышали сначала посадку, а потом и песню, причем довольно близко. Как потом оказалось, примерно в 150 м от нас.

На утренней зорьке вернулись к месту подслуха и через некоторое время услышали песню. Глухая песня (точение) продолжалась 5-7 секунд. Иногда глухарь, начав свою песню, неожиданно замолкал, видимо, прислушиваясь, нет ли посторонних подозрительных звуков. Подскакивать к птице было несложно: спустившись с острова в моховое болото, мы подошли по мягкому мху к ней вплотную. Еще не рассвело, стояли довольно густые сумерки. Я пристально вглядывался, мне показалось, что увидел глухариный профиль. Прицелившись, выстрелил, как и положено, под глухую песню. Однако в ответ раздалось хлопанье крыльев улетающего глухаря. Мне следовало бы подождать рассвета и только тогда стрелять в ясно видимую цель. Увы, по молодости и неопытности я допустил ошибку. Но горевать особенно не стал, поскольку всё-таки живой глухарь намного лучше, чем убитый. Быть может, он порадует нас в следующий раз. 

глухарь на току

Однажды Сергей Яковлевич Коротов пригласил меня в качестве сопровождающего на глухариную охоту в Лисинское охотхозяйство Лесотехнической академии. Нас привезли на «козле» к месту предполагаемого тока, недалеко от кордона – избушки егеря на границе угодий. Быстро пришли на место и устроили табор.

Нарубили еловый лапник для постели, из больших сухих деревьев, уложенных параллельно, чтобы долго не прогорали, соорудили костер. Такой костер называется «нодья».

Подкрепившись ужином с крепким чаем, вышли на подслух. К сожалению, посадки глухарей мы не услышали. На зоре поиски глухарей продолжились, но безуспешно. Тогда Сергей Яковлевич решил пройти по моховому болоту к речке Сердце – восточной границе лисинских угодий. Было совсем рано, глухарь мог еще петь, и мы шли, останавливаясь и прислушиваясь. Но постепенно рассветало, песни уже не ждали и на берегу речки Сердце устроили привал. На небольшом костерке заварили чай.

С непривычки я сильно устал, захотелось спать. Брюки на мне насквозь вымокли, и, чтобы их высушить, я повесил их на две рогатины параллельно костерку. Когда же проснулся, увидел, что от моих штанов остался только пояс. Запасных брюк у меня не было, и я в ужасе подумал, что возвращаться в Ленинград придется в трусах. Но, к счастью, мой более опытный товарищ имел запасные брюки. Это было спасением. Печально-забавный случай послужил мне хорошим уроком, в следующие выезды, как правило, я всегда брал с собой запасные штаны.

На глухариных охотах обязательно встречаешься со зверями, обитателями этих глухих мест. На подходе к месту одного из токов нужно было  перейти речку шириной около 15 метров. Оказалось, она перекрыта бобровой плотиной. Подойдя к переходу, мы вырубили шесты для устойчивости и приготовились переходить. Тут заметили, что на другом берегу бегает заяц. Как бы ожидая нас, он приостановился напротив бобровой плотины. Я предупредил всех, чтобы не вздумали стрелять в зверька. Мы спокойно перешли на другой берег и повернули в сторону тока, а заяц сопровождал нас до самого табора, появляясь то справа, то слева от тропы.

На реке поутру можно было увидеть резвящихся бобров, на перекатах некоторые из них сплавлялись по реке, катаясь, как с горки, на порогах. И зайцы, и бобры напомнили нам, что все мы – дети природы и должны любить и беречь ее. Однажды мы с братом Альбертом охотились на Медвежьем току. На подслухе услышали как минимум четыре посадки. На утренней зоре тихонько подошли к току. Пройдя полторы-две сотни метров, мы подняли несколько глухарей, которых явно кто-то подшумел. Наконец в небольшой болотине мы заметили лосей. Оказалось, это была лосиха, рядом с ней, покачиваясь на тонких ножках, стоял новорожденный лосенок. Теперь стало понятно, почему молчали глухари: рожающая лосиха подшумела ток. Мы с братом издали полюбовались лосями и, не желая их беспокоить, вернулись к своему табору. Пусть не удалось на этот раз взять желанную птицу, зато нам приоткрылось новое окно в природу.

С лосями у нас случилась еще одна история. Возвращаясь с Жемчужного тока, мы втроем вышли на берег озера Городно. Оно было подо льдом, но сверху нападал снег и накрыл основной лед, или ясинец, как говорят новгородцы, образовав довольно большой слой шуги, то есть влажного вязкого снега. До нашего берега, где находилась деревня, было около километра. Чтобы обойти эту часть озера, пришлось бы сделать лишних 10 километров по мокрому снегу. Мы некоторое время стояли в раздумье, но неожиданно слева метрах в ста от нас появились три лося. Недолго думая, лоси стали смело переходить озеро, слегка погружаясь в мокрый снег, и благополучно добрались до противоположного берега. Так животные помогли нам выбрать правильный путь. Вооружившись на всякий случай шестами, мы пошли следом за лосями и вскоре были дома.

Алексей Алексеевич часто советовал нам попробовать самим найти глухариный ток. Действительно, поиск глухариного тока позволяет еще глубже познать тайны леса, особенно жизнь глухарей.

Обычно я ходил на поиски токов в одиночку. В этот раз пошел разыскивать сместившийся Гусинский ток. Добравшись до предполагаемого места поиска на краю болота, я развел небольшой костер и после ужина лег поспать. Проснулся рано и направился на запад, куда мог сместиться ток, и при переходе через просеку заметил свежий след медведя. Но в соседнем еловом лесу услышал песню глухаря, потом запели другие глухари, и лес наполнился характерными звуками, похожими на стрекотание кузнечиков. Это запели все глухари разом.

Я прошел несколько шагов в сторону тока, но вдруг раздался громкий рев, и глухари дружно замолчали. Уже начало светать, и, вернувшись на просеку, я  заметил в 150 м характерную фигуру медведя. Теперь стало ясно, что делать здесь больше нечего, и пришлось возвращаться домой.

На следующий день прибыли мои товарищи: брат Альберт и начинающий охотник Виктор. Им я сообщил, что сместившийся ток найден. Вскоре мы пошли туда снова и успешно поохотились.

Когда я рассказал эту историю Алексею Алексеевичу, то, улыбнувшись, он прокомментировал это так: «Игорь, тебе повезло, но представь, медведь тебя  задрал и съел. Мы, конечно, его нашли бы, привезли в деревню, погоревали и стали бы пробовать не медвежатину, а тимятину».

Все знают, что вечером глухарь прилетает на ток и, садясь на дерево, чаще всего на сосну, при посадке громко хлопает крыльями. По этим звукам и определяет охотник место ожидаемого токования и количество глухарей.

Мы с моим товарищем Николаем Калининым сидим на краю мохового болота в ожидании посадок птиц. Вдруг со стороны вырубки неожиданно появляется глухарь, идущий пешком в сторону тока. Мы с Колей замерли и никак себя не выдавали. А петух, как важный господин, похожий на индюка, подняв хвост и расправив крылья, медленно прошествовал между нами и вышел на край мохового болота, где мы и потеряли его из виду. У меня было ружье, но согласно охотничьей этике, привитой нам старшими товарищами, стрелять следовало только под глухую песню во время токования. Были посадки и на деревья, но часть глухарей, как мы убедились, приходили на ток пешком.

Ходят разные толки среди охотников о том, где чаще токует глухарь – на дереве или на земле. Я считаю, что это зависит от времени токования. Начало зари большинство глухарей встречает на высоком месте или на дереве. В разгар тока, когда глухарь хочет привлечь внимание глухарки или подраться с соперником, некоторые из них спускаются на землю. Во время охоты мне приходилось встречать поющих глухарей и на деревьях, и на земле примерно поровну. Однако во время ночевки перед утренней зорей практически все глухари сидят на деревьях, спрятав головы под крыло.

С. Я. Коротов мне рассказывал, что в Архангельской области была такая «мужицкая», как он говорил, охота.

Ночью мужик разувался и босиком, чтобы не шуметь и хорошо чувствовать землю или снег под ногами, шел по известному ему току и всматривался в кроны сосен. На фоне светлого неба он замечал спящих глухарей и стрелял каждого из них. При этом ток не пугался, и охотник мог взять столько глухарей, сколько позволит крепость ног и везение.

Один из токов был расположен в моховом болоте, окруженном подковообразной гривой. Был случай, когда я подскакивал к глухарю, токовавшему на самой гриве. Подскакивать было просто – вокруг только небольшой подлесок и сосновые иголки, так что подход был практически бесшумным. Оставалось совсем немного, но вдруг глухарь замолчал, и я остановился. Очень скоро на гриве появился неторопливо бегущий барсук, направлявшийся в сторону нор. Стало ясно, кто подшумел глухаря. Прошло всего две-три минуты, и глухарь запел снова. Я продолжал подскок, и вскоре птица была у меня на выстреле, взять ее не составляло проблем.

Часто бывает, что вечером во время подслуха глухарь, прилетев на ток, сразу начинает свою песню. Подскакивать к такому певцу неразумно, поскольку вечерняя песня бывает короткой, и охотник может оказаться в неприятном положении, когда на пути к глухарю песня закончится. Теперь ты либо подшумишь птицу, либо должен будешь дожидаться ночи, когда птицы заснут и появится шанс вернуться к костру, не подшумев глухаря.

Но у меня было несколько случаев, когда на подслухе удавалось взять глухаря под песню. Обычно это случалось, если глухарь садился на небольшом островке, где я сидел на подслухе, а он сразу начинал свою песню. В этом случае за короткое время можно подойти к глухарю на верный выстрел.
В один прекрасный весенний день Алексей Алексеевич попросил пойти с ним на ток и помочь ему подскакать к глухарю. Дело в том, что в определенный момент, уже на восьмом десятке лет, он стал плохо слышать, но физических сил у него было достаточно. Он был, говоря языком эксперта, сухого крепкого типа конституции, хорошо тренированный и способный легко преодолевать пешком значительные расстояния. Понятно было его желание самому попробовать взять глухаря на току, пусть и с помощью своего более молодого товарища.

Подскок к глухарю планировался следующим образом. Под песню глухаря мы вместе должны войти в ток, и ведущий, хорошо слышащий песню, берет ведомого за руку, и начинается продвижение вперед. Во время глухой песни ведущий пожимает руку ведомого, и по этому сигналу мы успеваем пройти шага два в сторону токующей птицы. Совсем близко к глухарю ведомый должен сам услышать его песню и продолжать подскок самостоятельно.
 
Снега уже практически не было, и мы дошли до тока довольно легко. Костерок развели недалеко от края болота на вырубе. На подслухе я четко услышал посадку глухаря, а потом и его песню.

На утренней зоре глухарь запел в 3 часа 15 минут по действовавшему тогда времени. Начали подходить к глухарю согласно заранее выбранной методике. Первые 50-60 метров шли, не подстраиваясь под песню, поскольку место было удобное для подхода: мох под ногами, отсутствие бурелома и других преград. Но по мере приближения к глухарю применяли описанный выше прием: пожатие руки во время глухой песни и остановка через два шага. Так мы прошли около 150 метров, постепенно песня слышалась всё отчетливей, вплоть до шелеста хвостового оперения во время точения. Впереди виднелась невысокая поросль сосенок, и я понял, что глухарь поет на земле за этими сосенками. Я почувствовал, что глухарь уже совсем близко, не более 15 метров от нас. И тут мне показалось, что мой спутник сам отпустил руку, и я понял это как сигнал продолжить подскок в одиночку. Очень быстро я подскакал к сосенкам и
сразу увидел глухаря, токующего на небольшом участке болота. Под песню выстрелил, и глухарь был взят.

Когда я подошел к своему ведомому, то понял, что был неправ. Он мне сказал: «Что же ты бросил меня, и я должен был стоять здесь без движения?» Оправдываться было бесполезно, я попытался предложить этот трофей своему спутнику, но тот отказался. У меня до сих пор осталось чувство вины перед моим учителем за то, что я не сумел выполнить его просьбу, наверное, неправильно истолковав его жест рукой, а может, и потому, что страсть самому подскакать к глухарю была слишком велика.

Той же весной мы с Глебом и его женой Раисой решили посетить открытый нами недавно Жемчужный ток. Переплыли на лодке через озеро, прошли около трех километров по его берегу, болоту и островам, остановились на гриве и устроили табор. Погода тогда была не очень благоприятной для охоты: пасмурно, слишком сильный ветер. На зоре подошли к краю тока и разошлись. Я долго стоял, прислушиваясь к звукам тока. Наконец услышал отдаленную песню глухаря и стал подскакивать. Как выяснилось, он пел на земле, сухом высоком месте среди больших сосен. Не составило особого труда подскакать к нему на верный выстрел. Глеб песню не услышал.

Вечером в нашу избу зашел Юрий Алексеевич Ливеровский и упрекнул меня в излишней жадности. Я мог бы согласиться только с тем, что у меня тогда действительно была жадность к охоте, но трофей готов был отдать. Одного глухаря я привез домой, Глеб забрал второго.

Я очень любил и уважал братьев Ливеровских, С. Я. Коротова, моего отца и благодарен судьбе, что довелось с ними охотиться и учиться у них. Воспоминания о глухариных охотах надолго остаются в памяти и заставляют вновь переживать то, что было когда-то.

 Игорь Тиме
журнал "Охотничий двор" №04/2012

Другие статьи на тему Охота на глухаря:


Оцените статью