 |
«…большая слава ожидает вас. Вы будете боевыми людьми, настоящими казаками. А какая охота у нас будет! Сколько различных зверей увидите вы. Вы будете первыми казаками, которые напоят коней своих в волнах священного Белого Нила.» Из обращения Генерального штаба полковника Л.К. Артамонова к казакам военной части русской миссии в Абиссинии. |
Фото 1. Артамонов Л.К.
ПРОЛОГ
В совсем ещё молодой русской миссии в Аддис-Абебе ощущалось лёгкое оживление. В тени деревьев дремали уже навьюченные мулы, и глазу наблюдательному было понятно – формируется караван. Был в готовности небольшой отряд абиссинских ашкеров. И одежда и снаряжение караванщиков указывали на предстоящую охоту. Русских, как и многих белых из Европы и Нового Света, не оставляли равнодушными африканские охоты.
Выступив на рассвете 3 марта 1898 года, примерно к десяти часам путники сумели преодолеть равнину и вошли в холмистые джунгли. В ушах урядника Василия Архипова ещё стояли напутствия товарищей: «…убей нам льва, чтобы без льва и не возвращаться тебе».
Впереди каравана на муле ехал крепкий статный офицер русской армии – Генерального штаба полковник Леонид Константинович Артамонов, слева на некотором удалении держались проводник и переводчик, предоставленные самим негусом Менеликом. Отряду предстояло преодолеть более 1000 верст по диким, труднопроходимым местам. Он уходил в глубь Эфиопии.
Всего лишь два русских солдата были при полковнике: казак Василий Архипов да потомственный рыбак Василий Щедров. С пятнадцатью ашкерами и четырнадцатью мулами путники двигались на запад. Казаки были вооружены трёхлинейками и шашками. Каждый имел боезапас по 30 патронов при себе и два ящика на муле. У ашкеров имелись берданки. Взяли с собой из одежды и снаряжения самое необходимое. Из продуктов – только чай, сахар, соль, клюквенный экстракт, бульонные кубики… Походную аптечку. В остальном рассчитывали на охоту…
На пятый переход караван вышел к берегу реки Гудер. День угасал. Ниже по течению доносилась возня, глубокие вздохи и фырканье. Время от времени слышались звуки стекающих потоков воды – это выходили на берег полакомиться сочной растительностью гиппопотамы, или по-местному «кибоко». Но разглядеть что-либо в черноте нечего было и думать.
Утром охотники выступили на поиски кибоко. В излучине реки над зеркальной поверхностью то появлялись, то исчезали их плоские головы. Добыть гиппопотама в воде, стреляя с берега, было нереальным. Оставалось надеяться на встречу с зазевавшимся в травостоях толстяком.
Охотники растянулись цепью и стали прочёсывать прибрежные заросли. Вдруг прозрачный утренний воздух затрещал от частых выстрелов – на правом фланге выступили ашкеры. Слышались их гортанные крики, топот множества ног и треск сминаемых кустов. Перепуганные стрельбой и криками животные устремились к болоту. Полковник Артамонов знал, что ничего путного из этого не выйдет, что в суматохе абиссинцы могут перестрелять друг друга, и собирался утихомирить их, но неожиданно увидел, что подвергся атаке мамаши-бегемотихи, за которой поторапливался детёныш. Та ломилась к спасительной среде, и человек всего лишь оказался на её пути. Раздумывать было некогда. Артамонов выстрелил и резко бросился в сторону. Словно паровоз пропыхтела мимо бегемотиха. Промчавшись по инерции с десяток аршин, толстокожий зверь остановился, пошевеливая ушами. Сзади в его ноги уткнулся детеныш. Охотник вскочил и передёрнул затвор. Бегемотиха стала поворачиваться и снова застыла. Тут только полковник рассмотрел, что из её правой глазницы течёт кровь. Пуля угодила в глаз, однако в голову не проникла, пройдя вскользь. Когда животное замерло, охотник послал ему вторую пулю под ухо. Она, с короткого расстояния поразив мозг, подкосила зверя на месте.
Если мы взглянем на карту важнейших путешествий XIX века по Чёрному континенту, то найдём не менее полусотни маршрутов, пройденных нашими соотечественниками. Один из них – наш земляк Леонид Артамонов.
Многие белые пятна африканского континента, куда сто лет назад с опаской ступала нога самих абиссинцев и которые были нанесены на географическую карту Л.К. Артамоновым, сегодня являются освоенными уголками мирового туризма, и прежде всего африканского сафари.
Фото 2. Полковник Артамонов с казаками Щедровым и Архиповым по возвращении из Африки (1899 год).
НАЧАЛО СУДЬБЫ
Родился Леонид Артамонов 25 февраля 1859 года (по ст. ст.) на хуторе Карпица вблизи станции Затишье в Ананьевском уезде бывшей Херсонской губернии (ныне – Одесская область).
Отец его происходил из обедневших дворян Подольской губернии. Будучи начальником пограничной почтовой станции в городке Гусятин на реке Збруч, через которую пролегал путь на Вену и Париж, он имел возможность заводить полезные знакомства с проезжавшими влиятельными лицами, что впоследствии сыграло определённую роль в устройстве детей.
В 1865 году он получил новое назначение в Каменец-Подольский, а в 1869-м – в Гайсин. Знакомство семьи с помощником начальника военно-учебных заведений генералом Корсаковым дало возможность устроить Леонида за казённый счет во Владимирскую киевскую военную гимназию, преобразованную из бывшего кадетского корпуса.
Окончив через шесть лет гимназию, юноша поступает во Второе Константиновское училище. В мае 1878 года по собственному ходатайству молодой кадет был переведён в старший класс Михайловского артиллерийского училища, откуда в 1879 году вышел подпоручиком.
ВОЙНА… И ГЕОГРАФИЯ
Получить назначение в гвардию было нереально, и Артамонов охотно поехал в 20-ю артиллерийскую бригаду во Владикавказ. Вскоре, в августе 1880 года, уже став поручиком, Леонид принимает участие в боевых действиях при штурме крепости Геок Тепе.
Молодой офицер отлично проявил себя, и по окончании военной кампании его направили в Санкт-Петербург для поступления в Михайловскую артиллерийскую академию. Но с первого раза конкурса он не прошёл и вынужденно поступил в Николаевскую инженерную академию. По её окончании Артамонова направляют в сапёрные части. Там в чине штабс-капитана он служил какое-то время в Одессе и Севастополе. Обычная строевая служба его не слишком прельщала, и Леонид добивается зачисления в Академию Генерального штаба. Он заканчивает её по первому разряду и, получив чин капитана, направляется сначала в Кавказский военный округ, а в 1890 году в Закаспийский, то есть в Среднюю Азию, где в полной мере проявились его дарования как военного специалиста и исследователя.
В 1882 году Артамонов был избран действительным членом Русского географического общества за доклад об Ахал-Текинском оазисе. Интерес к географии и географическим изысканиям у Леонида проявился ещё во время его учёбы в Киевской военной гимназии. И в этом было его истинное призвание.
Фото 3. Император Менелик II
КОМАНДИРОВКА – АФРИКА
4 февраля 1897 года, будучи уже полковником, Артамонов был откомандирован в Главный штаб в связи с предстоящим назначением в состав чрезвычайной миссии, направляемой в Абиссинию. У России был свой интерес в этом районе Африки. В конце лета 1897 года были установлены дипломатические отношения России с Эфиопией, и в Аддис-Абебу направили чрезвычайную миссию, которую возглавил П.М. Власов. 19 октября 1897 года она отбыла из Одессы. В состав миссии входил уже известный нам офицер лейб-гвардии гусарского полка А.К. Булатович, поступивший в подчинение Л.К. Артамонова. 9 ноября миссия прибыла в Джибути и только 4 февраля 1898 года (более чем через год) достигла Аддис-Абебы. В пути Артамонов вёл дневник, проводил разные географические наблюдения, описывал маршрут.
Здесь самое время вернуться к повествованию, прерванному описанием охоты в начале пути отряда, идущего на соединение с армией дадьязмача Тасамы. Полковник Артамонов долго не сообщал о походе, не посылал донесений. Десятимесячное отсутствие каких-либо известий от экспедиции было следствием тяжёлых условий путешествия. Одно то, что экспедиция совершалась в период дождей, говорит само за себя. Начинаясь с мая, они не прекращаются по октябрь. Тогда реки переполняются и затопляют огромные пространства или образуют обширные рыбные озёра. Преодолеть водные преграды становится невозможным. Озёра кишели рыбой и… крокодилами. Артамонов прошёл от берегов Красного моря на запад до Аддис-Абебы и оттуда до Белого Нила и обратно, проделав путь более 5000 км.
Менелик не верил европейцам, надеясь только на русских. Поэтому П.М. Власов и взял на себя ответственность, послав своих офицеров в поход с войсками абиссинцев. Ведь главной задачей для полковника Артамонова была военно-географическая. А этот поход давал возможность европейцу впервые проникнуть в неведомую глубь и дебри Центральной Африки. Император Эфиопии согласие русских офицеров на поход с абиссинскими войсками воспринял с благодарностью. Лично Артамонова он просил составить для него карту территорий, по которым будет проходить его экспедиция.
Опасное путешествие полковника из абиссинской столицы в отряд Тасамы, от него – к реке Собат, а далее – к Белому Нилу и обратно до соединения с корпусом Тасамы продолжалось четыре с половиной месяца.
Тасама, исполняя волю императора, должен был занять все эти территории и объявить их абиссинскими. Артамонова предполагалось послать в Бени-Шангул в отряд раса Маконена, ограничив его деятельность рамками чисто военной работы. В подорожных бумагах Менелика не было конкретности. Примерно так: показать страну, при необходимости предоставить конвой, оказывать почести и т.д. Ничего не сообщалось и французам, состоящим при отряде Тасамы.
Поэтому поход Леонида Артамонова и маскировался под охотничью экспедицию. Осуществить такой антураж для опытного путешественника и кадрового военного особых сложностей не представило, ибо охота в те времена являлась непременной и очень важной составляющей любых географических и иных путешествий и экспедиций.
У реки Джубы он записал в один из дневников: «Горы кончились, вместе с ними кончился и лес, начиналась бесконечная зелёная степь. И чем дальше мы углублялись в неё, тем чаще стали видеть следы слонов. В реке… увидали крокодилов… По большей части неподвижно, будто мёртвые, они лежали на прибрежном песке… Стало опасно ходить за водой. То и дело слыхали мы, что пропадали абиссинские солдаты, унесённые крокодилами в воду. В одном месте мы увидали озеро, окружённое болотом. На большом протяжении, словно корчаги, суховатые или какие-то странные сучья, торчали морды крокодилов. Стадо гиппопотамов, будто группа больших серых камней, стояло между ними. Но стрелять их не стоило, крокодилы не дали бы вытащить убитую дичь… Ночью разводили большие костры и жгли солому, опасаясь прихода слона или нападения льва».
Леонид Артамонов всё время проводил в научных изысканиях: осуществлял съёмку местности, собирал географический, этнографический, геологический материал, составлял гербарии, энтомологическую и зоологическую коллекции, скрупулёзно накапливал предметы быта, утварь и оружие туземцев, по возможности всё систематизируя и описывая. За время похода полковник определил более 2000 пунктов барометрических высот, исписал 22 книжки дневников. Именно они и дали впоследствии возможность составить разрез его путешествия: Аддис-Абеба – Акаки – Голота – Кала – Мети – Тулю-Думту – Гольячи – Токе – Калича – Чалеа – Боше – Било – Уама-Бедеру – Арджоу – Бачо – Айю – Уруму – р. Кабир – Горе. Из Горе Артамонов направился в страну Мотча и уже оттуда прямиком к Белому Нилу.
Леонида радовало обилие дичи в Мотче. Она была всюду. Но путешествие по горной местности с непроходимыми чащами протекало очень тяжело. Абиссинцы, следовавшие за ним, считали пребывание в Мотче безумием, а себя смертниками. За девять лет до посещения этих мест отрядом Артамонова по джунглям прошёл мор людей и скота. Появилось огромное количество хищников – львов, леопардов, гиен. Звери в прямом смысле «озверели» – даже днём врывались в хижины и растерзывали людей. Сложности пути вызывали недовольство абиссинцев. Они периодически подбунтовывали. Урядник В. Архипов вспоминал: «Кругом были степи, леса и горы. Леса с каждым переходом становились гуще, местами они так тесно обступали тропинку, что мы с трудом продирались по одному сквозь ветви… Узкая тропинка, с обеих сторон поросшая лесом, постепенно спускалась вниз. Правда, ещё были подъёмы, но спуски были продолжительные… Животных становилось больше и больше… ночью раздавалось грозное рычание льва».
Артамонов, преодолевая всё, за 36 дней достиг Белого Нила при впадении в него широкого полноводного Собата. Произошло это 10 июня 1898 года.
Фото 4. Вручение верительной грамоты императора Николая II царю царей Эфиопии Менелику II
«ОЗВЕРЕЛЫЕ» ДЖУНГЛИ…
Полковник Артамонов, имея огромный опыт путешествий, немало времени уделял охоте, которая поддерживала жизнедеятельность и давала возможность собрать зоологическую коллекцию: шкуры, рога, черепа зверей, чучела птиц, земноводных и пресмыкающихся исследуемых земель. Все добытые или наблюдаемые виды описывал. У него, так же как и у А. Булатовича, в дневниках имеются страницы, посвящённые дикой природе, животному миру и способам охоты. Вот выдержка из таких записей.
«Вся обширная страна изобилует крупнейшими представителями царства животных. Едва ли в мире возможно отыскать другой край, где бы так часто и в таком множестве встречались ещё стада слонов, жирафов, диких буйволов, разной породы коз и баранов; много львов и леопардов; часто попадаются удавы огромных размеров; игуаны, разные ядовитые змеи, а в болотах и реках положительно кишат крокодилы (убитые экземпляры бывали до 2 сажен длины). Царство насекомых крайне обильно и разнообразно; особенно много пород отвратительных жалящих мух, москитов и муравьёв».
Большая часть охот по сбору зоологического материала была проведена Артамоновым на обратном пути. Многотысячному отряду дадьязмача Маконена требовалось много продовольствия, поэтому организовывались массовые охоты на крупных представителей африканской фауны: слонов, носорогов, буйволов, всевозможных антилоп, гиппопотамов…
Охоты на слонов носили характер массового истребления и особого удовлетворения Артамонову-охотнику не приносили. Тем более неприемлемо это в наши дни. Но тогда как способ жизнедеятельности аборигенами почиталось за норму. Сегодня никому и в голову не придёт организовывать такие побоища, ибо животный мир нынешней Эфиопии – национальное достояние.
Основная сложность в организации охот для полковника Артамонова в период пребывания среди войск Тасамы заключалась в факторе беспокойства. Чтобы обнаружить какое-либо животное или хищника, требовалось удалиться от лагеря на приличное расстояние и охотиться несколько дней. А идти приходилось спешно, преодолевая вёрст по 50 в день, не слезая с мулов часов по восемь. Вставали с зарёй. Урядник В. Архипов писал: «Иногда мне или Щедрову удавалось отойти на несколько сажен от тропинки, по которой мы ехали, подстеречь газель, дикую куру или цесарку и убить её. На ночлег мы жарили её и обедали её мясом. Если же удачной охоты не было, то мы ели абиссинскую похлёбку, в которую прибавляли немного мясных порошков, и пили чай».
Артамонов по этой причине предпочитал следовать на маршруте перехода впереди передовых сил, что было небезопасно – покоряемые абиссинцами племена не отличались миролюбием и гостеприимством, особенно в Гимире и Масанго, где обитали лютые каннибалы, пожиравшие как убитых или пленённых врагов, так и трупы своих умерших родственников. Полковника удивляла человеческая дикость на фоне поразительного богатства природы. А дадьязмача Тасама – то, что полковник с отрядом остались живы. «Несомненно, – сказал он при встрече, – вам бог помог, а то в стране Гимира и Масанго вы непременно были бы убиты».
Человек отчаянной храбрости, Леонид Артамонов, казалось, свыкся с опасностью, и многие его поступки вызывали откровенное восхищение. Так было и во время охоты, и во время боевых столкновений, и тогда, когда русский офицер, чтобы водрузить французский флаг на левом берегу Белого Нила, чего не сумели сделать сами французы, со своими казаками переплыл реку, кишевшую бегемотами и крокодилами, в двух направлениях.
А разве возможно предусмотреть все случайности в такой экспедиции? Каждый день происходило что-либо неординарное.
«…Однажды… произошло замешательство… Шагах в трёхстах от нас, в густой траве медленно перебиралось через дорогу стадо слонов голов в триста. Нам отчётливо были видны их громадные серые туши, их хоботы, приподнятые кверху, и толстые ноги, которые они едва переставляли. Громадные белые клыки, загнутые вверх, торчали изо рта, и уши, словно листья… лопуха, чуть шевелились.
Каждая пара клыков давала убившему слонов почётное право носить в ухе золотую цепочку и всюду слышать за собою исполненный глубочайшего уважения возглас: «Он убил слона!», однако никто из этих усталых людей не осмелился выстрелить по стаду. И оно медленно проходило мимо нас в чащу мелкого кустарника и в заросли высоких трав. Последний слон прошёл уже; вдруг… молодой слон выдвинулся из травы и с удивлением стал смотреть на нас. Не выдержало сердце абиссинца-охотника. Один ашкер выбежал вперёд, прицелился и выстрелил. Одну секунду слон стоял, недоумевая, что ему предпринять, и вдруг с таким проворством, какого нельзя было ожидать от столь громадного животного, кинулся на абиссинца, схватил его хоботом и с размаху бросил на клыки. Всё это произошло так быстро и так неожиданно, что предотвратить несчастье было невозможно. Слон же, сняв хоботом с клыков окровавленного солдата, кинул его на землю и принялся топтать ногами. Залп из ружей приветствовал его победу. Он зашатался, прыгнул раза два и тяжело повалился на землю. Затоптанный им абиссинец дёргался в предсмертных судорогах… К нему подошли товарищи, оттащили в сторону и тут же принялись копать ему могилу».
Из экспедиции Леонид Артамонов привёз богатейшие материалы географического, топографического, метеорологического, этнографического, астрономического, военно-политического, зоологического и минералогического характера.
Одна коллекция редчайших растений насчитывала 350 видов, насекомых более 1000 экземпляров, десятки экземпляров крупных животных. Русское географическое общество высоко оценило значение путешествия Л.К. Артамонова по Эфиопии, присудив ему в январе 1900 года золотую медаль им. Ф.П. Литке. Собранные коллекции были переданы для более глубокого изучения специалистам. В годы революции бесследно исчезли минералогическая, этнографическая и ботаническая коллекции.
Иван Касаткин
