Селигер. Заводь Малахова

В середину огромного плеса подводным продолжением полуострова уходит коса, которая через полкилометра заметно углубляется и вроде бы заканчивается, но где-то через 300 — 400 метров вновь поднимается, образуя обширное плесовое мелководье с островками видимых водорослей и крутыми свалами по краям. Это место на Селигере в старину за обилие рыбы называлось «Казна».

В середину огромного плеса подводным продолжением полуострова уходит коса, которая через полкилометра заметно углубляется и вроде бы заканчивается, но где-то через 300 — 400 метров вновь поднимается, образуя обширное плесовое мелководье с островками видимых водорослей и крутыми свалами по краям. Это место на Селигере в старину за обилие рыбы называлось «Казна».

Когда мой сын Сергей в прошлую поездку привез меня сюда, я после первых же трех забросов взял трех щук! Помню, только Сережа возьмет свой спиннинг, а я уже кричу – есть, и ему приходится свою снасть откладывать и брать подсак. После пойманных подряд трех щук сын вопросительно посмотрел мне в глаза – мол, ну как место? А мои глаза, как у того кота, ошалевшего от обилия рыбы, горели зеленым восторгом. Правда, мое везение он быстро перекрыл своим умением, а я все равно был счастлив – три заброса – три щуки – как это замечательно!

Мы с Сергеем мечтали и в этот приезд там порыбачить, но на четырехкилометровом плесе, где была «Казна», гуляли крутые волны с «беляками». Гудели упругие сосны, жалобно шелестели горизонтально вытянутые невидимым потоком воздуха зеленые кудри берез, тревожно скрипели стволы елок, но все заглушал шуршащий тростник, его мотала прибойная волна и трепал разогнавшийся на просторе ветер. К приезду наших друзей – рыбаков (в надежде на вечернее или утреннее затишье) мы с сыном с большим трудом сделали на разных глубинах три привады и обозначили их, как это обычно делают на Селигере: груз, веревка и пластиковая бутылка.

Не забыли мы и про заветные места рыбалок наших друзей. С ближайшей стороны полуострова, сейчас подветренной, есть небольшая заводь Малахова. Энергичный, по мальчишески задорный Игорь Васильевич Малахов в противовес своей натуре предпочитал тихую, созерцательную рыбалку с удочкой, и эта заводь была одним из его любимых мест. Обычно Игорь Васильевич ловит рыбу посередине, но Сергей, сделав коррекцию на погоду, предложил расчистить «окно» и прикормить рыбу в тростнике рядом с заводью.

Пообедав, мы с сыном вышли на берег Селигера. Шторм не утихал. Да, все это немного грустно. Мы решили попробовать половить рыбу в тихой заводи, да и разведка «боем» могла многое объяснить. Резиновая лодка с мотором понесла нас навстречу ветру, она иногда взлетала и падала на набегающую волну – та взрывалась, зависая прозрачным шлейфом, и мы тут же врезались в него, принимая душ из теплых июльских брызг.

Ближе к полуострову заметно стихли ветер и волны, обветренные лица вспыхнули жаром, и, казалось, изменилась погода. Поставив лодку на два якоря, мы стали готовить удочки. В заводи было уютно и относительно спокойно. И лишь, как отголосок бушующего залива, вода взволнованно дышала. Это дыхание – вдох-выдох, вверх-вниз – особенно было заметно на стеблях тростника. Иногда ветер прорывал блокаду полуострова, состоящую из трав, кустов и деревьев, создавал рябь и разворачивал лодку. Затем все замирало и опять становилось тихо и тепло.

 

Уют заводи наполнял душу каким-то восторженным спокойствием, а сам процесс рыбалки – обостренной чувствительностью. Прав был Игорь Васильевич, когда говорил, что в таком состоянии особенно глубоко чувствуешь красоту нашей Родины. На косогоре под березами – сиреневое облако Иван-чая, на фоне пасмурного неба – белые, верные ветру чайки. Умиляет даже вот этот тонкий стебелек, растущий из воды, прозрачный хрупкий и беззащитный. Он бережно и нежно держит на себе синюю стрекозу-стрелку.

Мой поплавок шевельнулся, запрыгал, стал медленно высовываться из воды и лег. Да это же лещ! Мгновенная подсечка и живая тяжесть ходит на дальнем конце лески. Осторожнее, осторожнее, главное не дать лещу порвать леску. Упругое удилище медленно поднимает его со дна все ближе и ближе к поверхности воды. Появляется массивная голова с открытым ртом-хоботом, всплывает и ложится на воду широкое бронзовое тело.

Глотнув воздуха, лещ позволяет подвести себя ближе к лодке, где Сергей снизу одел на него подсачек и, взяв двумя руками за дуги, поднимает в лодку. Хорош! Как удачно красоту бронзового тела довершает сильно вырезанный темно-серый плавник!

Сережа подсек и держит рыбу на месте, — на натянутой леске она ходит малыми кругами, он поднимает ее вверх и подводит леща на подготовленный мной подсак. Потом сын взял еще одного, но поменьше, а у меня сорвался лещ с шумом, брызгами и обрывом лески. Эта рыба пуглива и осторожна, а здесь глубина всего полтора метра.

Подошли плотва и подлещик. Плотва на Селигере стройная, как в реке, с легким фиолетовым оттенком. В самой заводи и углубляясь в редкий по краю тростник, растет белая кувшинка. И то, и другое растение любит красноперка. Я делаю спуск в полводы и закидываю удочку. Есть поклевка, — рыба уверенно тащит в сторону поплавок. Подсекаю и не даю ей уйти за пределы «окна».

Я знаю, красноперка мастерски умеет заводить леску в заросли. С трудом, рискованно вытягиваю ее наверх, и увесистая красноперка, блеснув золотом, по воздуху приближается к лодке. Ловлю ее рукой. Трепещут красные плавники, чмокают губы и на меня смотрят испуганные оранжевые глаза с красным пятнышком в верхней части. А у Сережи осторожно выкладывает поплавок не насытившийся, обманутый тишиной лещ.

Отплывая, мы еще немного прикормили это замечательное место. Вечерняя рыбалка состоится, удачи вам, Игорь Васильевич!

Следующее утро встретило нас удивительной тишиной. Вчерашнее низкое, серое небо, стало огромным, и синим, в нем постепенно таял робкий свет утренних звезд. По воде доносился крик ночной птицы, звучащий из тумана над далекими лугами. Разгорался ясный безоблачный рассвет.

Мы решили половить рыбу за полуостровом на большой воде, где вчера в шторм сделали с сыном три привады, а потом со спиннингами уйти на «Казну». А поднимется ветер, — поискать для блеснения тихие, спокойные заливы. Лодку у привады мы ставим в растяжку на два якоря и ловим рыбу в отвес на бортовые удочки. В основном попадаются плотва и лещи.

Здесь на глубине от 7 до 11 метров обитает небольшая прогонистая плотва с великолепными вкусовыми качествами. На этой же стороне полуострова, в заросшем травой заливе, плотва крупнее, и на глубине двух-трех метров ее ловить легче, но она не такая вкусная. На большой глубине, благодаря удочкам, оснащенным тончайшими лесками и сверхчувствительными кивками, видно самую слабую очень капризную летом поклевку. Что дает возможность мгновенно подсекать. На такой глубине ловля даже на зимнюю тонко настроенную поплавочную удочку требует терпения.

Поплавок то подпрыгивает, то качается, то трясется, то мгновенно исчезает в воде и тут же выскакивает, то наоборот, поплавок долго собирается тонуть, и уловить момент подсечки не всегда удается. Другое дело – лещ, тем более, когда ловишь на навозного червя, основную насадку на Селигере, на которую он клюет более энергично и уже вернее, чем обманщица плотва. Поплавок иногда просто вылетает и ложится на воду. После подсечки крупный лещ становится боком, а затем, если не порвет губу или леску, послушно идет, куда его тянут.

Мы встали на трех лодках у трех привад, растянувшись метров на сорок в одну линию. Глубина у всех буйков от 7,5 до 8,5 метра, — почти одинаковая. Одинаковая и привада: в сваренную пшенку мы добавляем проверенные прикормки.

В средней лодке, где сидят Игорь Васильевич и мой сын, — обловились – плотва, подлещики и даже лещи у них клюют постоянно. А у нас на двух крайних лодках – тишина, и лишь редкие, случайные поклевки плотвичек. Мы были зрителями. Вот Сережа опустил подсачек в воду и ждет. Игорь Васильевич, не позволяя рыбе опомниться, быстро перебирает леску, легкий всплеск и из воды поднимается подсачек с грузно ворочающимся лещом. Не зря вчера мой сын так щепетильно вымерял эхолотом эту акваторию, он искал узкий канал, соединяющий прибрежную яму с глубинами плеса, потому что еще в прошлом году они ловили лещей на этом, как оказалось обособленном месте.

Ничего, впереди еще целый день, и душа полна нерастраченного предвкушения рыбалки. Я радовался за удачу близких мне людей, любовался лазурным сиянием величественного небосвода, как колышется в мареве испарений темно-зеленый сосновый бор на дальнем берегу, плывущими белыми облаками в прозрачной синеве. Легкий ветерок приносит аромат прибрежных луговых трав с настоем перезрелой земляники.

Я повернулся и увидел свой яркий, тонкий поплавок, косо уходящий в золотистую воду Селигера.
 

Владимир Киселев

Оцените статью