Пограничник

Удивительное место Алтай. Хорошие люди живут здесь. Прекрасна и чарующа природа Алтая. Еще много восторженных эпитетов можно подобрать к этому уголку на земле. Алтаем восторгались многие люди, чьи имена известны всему миру (Гумбольдт, Палас, Комаров). И неудивительно!

Ведь каждый человек, который хотя бы раз побывал на Алтае, больше никогда его не забудет. И будет всю жизнь восторгаться красотой и величием этой горной страны. В каждой своей части Алтай прекрасен по-своему. Чтобы заглянуть во все уголки этой обширнейшей страны, понадобилась бы, наверно, не одна жизнь, и я искренне завидовал тем людям, кому удалось увидеть и ощутить красоту этих гор — хотя бы частично.

Но вот, наконец, повезло и мне, за каких-то пять-шесть лет передо мной предстали весенние склоны предгорий Алтая. Все сине-фиолетовые от цветущих ветрениц и копеечников с большими яркими желтыми и оранжевыми пятнами примулы и огоньков (жарки). Удалось вдохнуть запах пихтовой хвои и искупаться в теплейшей воде р. Белая на Западном Алтае. Здесь же я любовался великолепными высокотравными лугами на склонах хребтов Тигерек и Каргон. Помню тот неописуемый восторг, когда впервые увидел ледники Северочуйский и Южночуйских белков. Потрясающе красивой открылась передо мной вершина Белухи. А как красивы реки и озёра Алтая. Безусловно, среди них выделяются красавица Бия и своенравная Катунь. Завораживает своей красотой Телецкое озеро. Девственная природа Алтын-коль заставляет забыть тебя о времени и месте твоего местонахождения.

Но более всего меня очаровало плоскогорье Укок с его горной группой Табын — Богдо — Ола. Белоснежный шатер горы, пяти свешенных вершин производит неизгладимое впечатление. Особенно величественное зрелище представляет эта группа вместе с расходящимися веером от неё хребтами в утренние часы. Когда открыты практически все прилегающие хребты и самая высокая точка Сибири — гора Кыйтын. Огромные чистые поля белейшего снега буквально приковывают твой взгляд и заставляют всматриваться в это великолепие до рези в глазах. Не менее живописно и само плоскогорье с огромным количеством археологических памятников. Именно здесь учёные нашли Алтайскую принцессу и Алтайского принца (оба кстати, скифы, а не тюрки) и совершили много других интереснейших открытий. Но ещё больше предстоит сделать, и не только археологам. Так же уникален животный и растительный мир этой территории.

Именно в этих местах мне удалось наблюдать одну забавную историю. Случилась эта история в начале августа, а главным героем её стал алтайский сурок (тарбаган).

Погода в это время стаяла великолепная! Но тут стоит оговорится, что на Укоке погода — это особый разговор. В течении суток запросто может выпасть 10-сантиметровый слой снега и растаять в этот же день. При этом температура подскакивает выше 25 градусов, а если к этому добавить высокую влажность и обилие комаров, да ещё штормовой ветер, то пара дней без снега с довольно стабильными дневными температурами где-то в районе 15-20 градусов и небольшими ночными заморозками не ниже -1-2 градусов считается здесь хорошей погодой. Именно в такой день, когда солнце уже основательно прогрело воздух, а на небе не было ни одной тучки и Табын — Богдо — Ола был виден во всей красе, я решил переправится через р. Аккалаху. С большими трудностями, миновав мутный поток обжигающе ледяной воды, я выбрался на противоположный берег. И тут же почувствовал, что мои ноги как будто обварили кипятком — я чуть было не закричал. Бросив сапоги, я стал отплясывать неимоверные кренделя на песчаной косе. Ручаюсь, что весь звериный народец, который наблюдал за этим с окрестных сопок, немало потешился. Да и увидел бы это какой-нибудь гражданин из нашего столичного города — по меньше мере, решил бы, что у приятеля не все дома. Но, тем не менее, мои ноги от таких упражнений несколько отогрелись, и я предпочёл выбраться на близлежащий курганчик, так как это было единственно сухое место в поле моего зрения. Удобно устроившись возле большого серого валуна, я решил немного перекусить. Достав банку тушенки, хлеба и немного соли, принялся всё это уничтожать. Доев последние кусочки мяса и закрыв банку с оставшимся жиром, я откинулся на дышащий теплом камень. Тепло разлилось по всему телу. Я впал в какое-то забытьё, перед глазами проносились цветные картины далекого детства, недавние походы по Западному Алтаю, вчерашние картины — перевал Тёплый ключ.

Всё это смешалось и плыло перед глазами, без всякого порядка и очерёдности. Я почти уже засыпал, но тут мой взгляд привлекло какое-то движение слева недалеко от проволочного заграждения. Немного присмотревшись, разглядел, как невдалеке, словно влитый в желто-бурую Укокскую траву, ползал сурок. Он был довольно крупный и основательно упитанный. Было видно, как под блестящей серо-бурой шерсткой перекатывается волнами жирок. Уже было бы потянувшись за своей 32, я вдруг передумал. Хотя в голове в это время уже витал образ немного жирного, хорошо зажаренного, но достаточно мягкого жаркого, а в руках я уже держал искрящуюся и приятную на ощупь шкурку сурка. В последний момент, я передумал, хотя сурок до сих пор не заметил меня и ползал по небольшому склончику.

Что заставило меня опустить ружье, это приходило постепенно. Прежде всего, глядя на поедающего траву сурка, я понял, что он находится в полном расцвете сил и наверное оставит после себя большое, красивое потомство. Его маленькие сурчата в весенний тёплый день будут нежиться на набирающим силе солнышке, а когда оно станет пригревать все сильнее и сильнее, они начнут весело бегать друг за другом, визжать, бороться и кататься на скате у норы. А при виде опасности забавно цокотать и живо прятаться в глубь своего убежища, откуда все равно через некоторое время покажутся их несколько испуганные, но ужасно любопытные мордочки. Как только опасность минует, сурчата вновь примутся весело играться и дурачится около своего дома. Когда они вырастут, то часть их покинет родную нору, и на Укоке появятся новые обжитые сурками территории.

Да и, наверное, вся окружающая меня природа тоже выступала за то, чтобы сурок остался спокойно жить и готовиться к предстоящей долгой и суровой зиме.

Я, наверное, еще не менее пяти минут наблюдал за нагуливающим жир сурком, прежде чем заметил какое-то движение около реки. По руслу реки бежали два волка, они уже заметили сурка, и было видно, что они готовятся атаковать. Один их молниеносный бросок мог бы стать для сурка роковым, но тут вдруг раздался пронзительный цокот других сурков. Было очевидно, что с окрестных возвышений за это парочкой уже давно наблюдала многочисленная братия соседей нашего героя. Именно это предупреждающий сигнал спас моего соглядатая. Он моментально сорвался с места и пулей понесся к норе. Но волки предвидели это, поэтому один из них кинулся наперерез, а второй заходил с фланга. Сурок вовремя заметил манёвр серых, он так резко затормозил, что чуть было не перевернулся на спину, но удержался на лапах и рванул в противоположную сторону так, что из под когтей полетела сухая трава и мелкие камушки. Волки кинулись за сурком, расстояние между ними стало быстро сокращаться. Тут я увидел, что сурок отчаянно стремится к заградительной линии из колючей проволоки, он со всего маху шмыгнул под нижний ряд колючки. Волки едва успели резко затормозить перед колючкой, а затем кинулись вдоль неё. Немного дальше от того места, где проскочил сурок, один из волков пролез под заграждение. Как выяснилось позже, здесь был порван нижний ряд колючей проволоки. Другой же волк довольно далеко оббежал "систему" и в месте где она была повалена, огромным прыжком перемахнул через обрывки колючки и упавшие столбы. Оба серых со всех ног бросились за сурком. Однако тот успел уже с громким стрекотанием скрыться в другой норе, прежде чем первый из волков успел пролезть под "систему". Подбежав к норе, волки усиленно начали раскапывать нору. Из-под их лап огромными кусками летел дерн, мелкие и крупные камни. Вероятно, звери чувствовали, что нора у сурка не постоянная, служащая лишь временным убежищем от хищников и, следовательно, не такая уж и глубокая. Один из серых уже практически наполовину скрылся в норе и с трудом выбрасывал землю из под себя, а второй очень быстро обрушал свод норы сверху.

Здесь снова мои руки потянулись к ружью. Взведя наружный курок и направив ружье в сторону волков, будучи уверенным, что серые сейчас меня не видят, я резко встал. Но тут произошло непредвиденное. За время долгого сидения моя левая нога, которая упиралась в камень затекла и онемела. И когда я уже практически встал в полный рост, а глаз уже почти поймал на мушку одного из серых, я как подкошенный рухнул на левый бок, а мои пальцы сжались на шейке ружья и нажали на курок. Раздался выстрел. Краем глаза я заметил, как круглая пуля подняла фонтанчик земли немного впереди и чуть-чуть правее серых.

В следующий момент я растянулся на камнях и смотрел как оба волка в галоп улепетывают вдоль "системы". Еще около минуты я наблюдал, как серые уносили ноги. Затем я осмотрел ружье и, не найдя никаких повреждений, медленно и с опаской стал подниматься сам. Встав, я еще раз более тщательно осмотрелся, к счастью, я отделался лишь небольшим ушибом левой руки. Подразмяв ноги, я принялся осматривать театр боевых действий и не спеша направился к "системе".

Система — заградительное сооружение из колючей проволоки и столбов, попросту колючка. Построенная на нашей территории, она проходит на десятки километров вдоль границы с Китаем. Создавалась она в период конфронтации СССР и Китая. Решение по её постройке было принято после того, как китайские диверсанты напали на заставу Бертек. После улучшения отношений с Китаем и последующей демаркацией границы про систему забыли. Без надлежащего ухода она быстро превратилась в кучу проволоки и столбов.

Вот под такой-то кучей и была ясно видна хорошо натоптанная сурочья тропа, которая вела от одной норы, постоянной, к другой, временной. Судя по тому, как была натоптана эта тропинка, можно было сказать, что сурок пользовался ей не раз и не два. Это была своего рода дорога жизни, а сваленная груда колючей проволоки, которой два государства когда-то отгораживались друг от друга, была своего рода границей между жизнью и смертью для сурка. Я не стал больше тревожить сурка, ему и так сегодня досталось. Осмотрев следы волков и убедившись, что сделал большой пудель, я направился к рюкзаку собирать вещи.

Пора было двигаться в путь, так как до лагеря оставалось не менее пяти часов ходу, а оставаться ночью одному даже в таких красивейших местах все-таки не хотелось. Даже не из-за боязни заблудится, а из-за страха перед теми мощными природными силами, которые за час перекрашивали землю из теплых желтых, зеленых тонов в белый цвет и заставляли спокойную гладь озера вздыматься так, что казалось будто бы вот-вот оно просто выплеснется.

Собирая вещи, я все думал, почему это волки не учуяли мой след, хотя миновали его. На это у меня родилось лишь всего одно предположение. Прежде всего, я перешел бурную и холодную реку и мои ноги уже не оставляли пахнущего следа. Плюс к этому ветерок дул с верховий, то есть запах относило от волков, и они меня не могли ни причуять, ни узреть. На мне находился костюм защитного цвета и я был практически неподвижен. Кроме того, волки, вероятно, еще издали заметили движущегося сурка и были заняты только им. Других сколько-либо удовлетворяющих ответов на этот вопрос я не нашел.

Собрав все свои вещи, я закинул рюкзак за плечи и, взяв ружье, направился к лагерю. Уходя, я мысленно попрощался с сурком: "Ну что, до встречи теперь уже на следующий год, пограничник! Живи и будь счастлив. Надеюсь, я еще увижу тебя и твоих сурчат".

По дороге в лагерь я все время думал, что как неотделимы друг от друга и этот сурок, и эти великолепные горы, и эта высокогорная тундра с её озёрами, реками, холмами, и даже те волки. Убери отсюда что-то или кого-то из них, сразу станет как-то не п осебе, сиротливо что ли. Все прекрасно в гармонии, в согласии. Как хорошо, что все еще есть на Алтае места, где можно наблюдать такое великолепие природы.

Я вернулся в лагерь уже затемно, уставший и голодный, но собравший хорошие научные материалы и видевший одно из чудес природы. Отчего мое настроение еще долго оставалось очень хорошим.

Иван Чубаров
Публикуется с разрешения автора