За многолетнюю охотничью практику приходилось встречаться и надо признать, достаточно часто, с нарушениями и нарушителями правил охоты. Такие нарушения, как стрельба на весенней тяге по молча летящему или только цикающему вальдшнепу, по самке гоголя, весьма схожей с селезнем, можно объяснить низкой культурой охотника и незнанием основ охотничьего дела. |
За многолетнюю охотничью практику приходилось встречаться и надо признать, достаточно часто, с нарушениями и нарушителями правил охоты. Такие нарушения, как стрельба на весенней тяге по молча летящему или только цикающему вальдшнепу, по самке гоголя, весьма схожей с селезнем, можно объяснить низкой культурой охотника и незнанием основ охотничьего дела. Но отстрел весной на пищик рябчика, весенняя добыча кряковой утицы, тетерки, глухарки иначе как злостным браконьерством не назовешь.
Порой такие горе-охотники, не стесняясь, подвешивают на торока браконьерские трофеи, несколько не задумываясь, что отстрелянная весной самка – это целый выводок осенью, а в перспективе двух-трех лет не один десяток голов пернатой дичи.
Не делаю обобщений, но часто антилюбителями природы становятся граждане, занимающие ответственные посты и люди, достигшие высокого финансового положения. Иностранные гости также грешат этим, хотя у себя на родине вряд ли и в мыслях могут себе такое позволить.
Особая, на мой взгляд, категория охотников, чей пыл и охотничья страсть заставляют совершать нарушения, такие, как отстрел вида, не указанного в путевке, но разрешенного к добыче, соблюдающих охотничью этику и исторически сложившиеся охотничьи устои. У них не поднимется рука на матку с выводком и отстрел весной той же тетерки, утки или глухарки. Обычно этим грешат местные охотники, а иногда и работники охотничьих хозяйств.
Как-то, будучи приглашенными начальником охотхозяйства на весеннюю охоту в Калужскую область, мы с товарищем и охотоведом центрального охотобщества, слегка припозднились с отъездом, к тому же увязли на проселке уже на территории хозяйства, в общем не успевали на глухариный ток.
Охотовед прилично знал эти угодья, и мы решили не заезжая на базу идти на глухаря самостоятельно, тем более что он знал токовище близко от места, где мы застряли.
Отойдя метров 250 от дороги, четко услышали щелканье глухаря, переходящее в точение. Переждав, как положено с десяток песен, чтобы петух вошел в азарт, стали подскакивать сначала по одному шагу, затем приноровившись по два-три больших скачка. Вдруг петух замолчал, я оказался на одной ноге, балансируя с ружьем в руках. Пауза, которую выдержал, видимо, опытный петух, показалось бесконечной. Нога затекла, и уже появились мысли, да пропади все пропадом, глухарь снова защелкал и закончил свою песню энергичным точением. Пришлось пропустить с пяток колен, чтобы прийти в себя. Вот мы под сосной, на головы сыпется хвоя, от яро токующего на вершине кроны петуха, но разобрать, где он сам, пока не удается. Наконец глухарь переместился на край ветки, и его силуэт четко обозначился на достаточно светлом фоне неба. Толкаю напарника, новичка на такой охоте, стреляй, охотовед тоже кивает головой. Выстрел под песню, петух срывается с дерева и после одновременных выстрелов охотоведа и моего падает прямо в ноги. На слуху токовал только один петух, а по неписаным правилам, на малочисленных токовищах охотиться не принято, но охотовед успокоил, уверив, что до центра тока мы не дошли.
В общем, мастер-класс для нашего товарища охотоведу удался.
Как дополнение – раньше, если участок леса предназначен к вырубке, а там находится глухариный ток, рубку леса по заявке руководства охотхозяйства приостанавливали.
Сейчас, к сожалению, часто по-другому.
Рассвело, вернулись к машине, удивившись, как нас угораздило в темноте залететь в лужу, уже без приключений добрались до охотничьей базы. Вечером на вальдшнепа, доводит до нас расклад охоты начальник хозяйства, потом на подслух, определимся с количеством подлетевших особей, ночуем в лесу у костра и еще по-темному приступим к охоте на моховиков. Тяга была прекрасная, нас отвели на такое место, что лучше не придумаешь, видеть и слышать вальдшнепов приходилось постоянно, да и пострелять довелось вволю, хотя после бессонной ночи были досадные промахи. Стемнело, отправились к месту завтрашней охоты на подслух. Пара петухов подлетела и слегка потоковав затихла, дальше в глубине слышали еще несколько подлетов птиц, в общем, на завтра охота обещала быть удачной.
На ночлег устроились в полукилометре от токовища у больших куч хвороста, оставшихся после лесозаготовительных работ. Они послужили нам топливом и постелью. Поленившись соорудить стоящий костер из толстого долгогорящего бревна, все время подбрасывали хворост, который жарко вспыхивал и приходилось просто отбегать от костра, но и быстро прогорал. Ночной морозец тотчас пробирался под одежду, заставляя бросать в огонь новую порцию хвороста. Так всю ночь бегали то к костру, то от него. Вздремнуть удавалось лишь урывками.
На утро выдвинулись к току не выспавшиеся и довольно разбитые. Подойдя к токовищу, затаились, дожидаясь первых песен петухов. Слегка посветлело небо, слышны перелеты с дерева на дерево больших птиц, а долгожданного щелканья и точения все нет. Начальник и мы в недоумении. Потихоньку заходим глубже в лес. Ночной мороз, прихвативший лужи и землю, заставляет передвигаться медленно и очень осторожно. До слуха донеслись шаги, хорошо слышные по мерзлому грунту. Кто-то движется в нашу сторону. Начальник хозяйства от меня шагах в двадцати, левее по лесной визирке, ширина которой метра три.
Шумно хрустя промерзшей почвой под копытами, на меня вышел крупный кабан, остановился на противоположной стороне визирки и замер. Скосив влево глаза, вижу какие-то манипуляции начальника, затем он прикладывается и стреляет в секача. К счастью, выстрел был верен и кабан сразу же лег на месте, если бы он продолжил свое движение после выстрела броском, мне стоило бы большого труда уклонится от столкновения с ним. «Что там», – прошептал начальник, ему результата выстрела не было видно. «Готов», – отвечал я, понимая, что на этом наша охота и закончилась. Рассвело, кабан разделан, по его следам стало понятно, почему ток не состоялся: под утро зверь набродил по лесу и изрыл не одно место, кормясь на территории токовища. К стыду своему, мы с удовольствием ели жареную печенку и с товарищами не отказались от задней кабаньей ноги.
Разлив Рыбинского водохранилища, вода поднялась высоко, затопив кусты и луговины. Четверо солидных, состоявшихся бизнесменов уговорили меня свозить их на открытие весенней охоты.
По пути на охоту, зная, что мои спутники в охотничьем деле новички, рассказываю о приемах стрельбы, маскировки, скрадывании, повадках дичи, применяемых патронах, правилах охоты. Основная цель нашей вылазки, гуси. Открытие весенней охоты запоздало, основной пролет прошел, но за зорю при удаче из пяти-шести налетевших стай пару гусей выбить можно. Редкие выстрелы в предрассветных сумерках сменяются интенсивной пальбой после восхода солнца. Удивленный непонятной стрельбой, жду у машины прихода охотников.
Стрельба интенсивная, гусей не видно, лишь редкие табунки казары на большой высоте по открытой воде летят на север. Проходит час, другой, и становится понятно, что было объектом стрельбы. Возбужденная, довольная, радостная четверка горе-охотников появляется у машины, с трудом передвигаясь под тяжестью настрелянной… рыбы! Огромные щуки с вытекающей икрой, трехкилограммовые лещи свалены в большую кучу у ног торжествующих стрелков. «Какие гуси, когда под ногами нерестится такая красивая рыба», – в один голос отвечают на мой вопросительный взгляд все четверо охотничков. Вот такие нынче пошли любители природы.
Юрий Александров
Жунал "Охотничий двор"№3 2009