 |
Находясь в "молитвенном" размышлении "чего бы поесть" во время Великого поста, забрёл в рыбный отдел архангельского супермаркета, который принято считать… ну, скажем, "бизнескласса". Времена нынче кризисные, поэтому начал с мойвы, а потом глазёнки шаловливо зашарили по деликатесам. |
Находясь в "молитвенном" размышлении "чего бы поесть" во время Великого поста, забрёл в рыбный отдел архангельского супермаркета, который принято считать… ну, скажем, "бизнескласса". Времена нынче кризисные, поэтому начал с мойвы, а потом глазёнки шаловливо зашарили по деликатесам. Всякие там сёмги-форели, чья янтарнопомеранцевая плоть изнежена слабо-солёным рассолом… Плоские кирпичики палтуса холодного копчения, у которого снежнобелое тельце тесно упаковано в коричнево-серую шкурку, пахнущую ольховым костерком, а толстая шейка и узенькое прихвостовье золотятся на срезе пещерой АлиБабы… А вот и безумно дорогая, но, как объясняли мне рыбаки, "мусорная рыба" — вяленый морской ёрш. При одном его запахе заслуженных портянок деревенского механизатора я теряю рассудок.
А вот этого я в наших магазинах ещё не видел, но сердце сладостно стукнуло, потому что этикетка "Омуль маломорский, байкальский, слабого посола" была словно лицо друга детства в переполненной часом пик станции московского метрополитена. Вспомнились пять дней на Байкале, когда кроме этого омуля на завтрак, обед, полдник и ужин была только водка, совершенно необходимая в этих местах для сохранения душевности и возрождения коммуникабельности. А стоила баночка этой дивной рыбы как средняя банка красной или маленькая баночка чёрной икры. Но… омуль того стоит.
СОВЕТСКАЯ ЛЕГЕНДА
Во времена, которые теперь принято называть "советскими", очень многие вещи в нашей стране были засекречены. Не было исключением и озеро Байкал. Почему от массового людского глаза укрывали эту природную жемчужину — теперь уже не разобраться. Тем не менее озеро пользовалось всемирной известностью. Старшее поколение в застольные празд- ники вразнобой голосило "Бродяга Байкал переехал…" или "Славное море — священный Байкал…" Ну а тот, кто не знал мелодии или слов, как ни странно, знакомился с Байкалом по роману Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита":
"Поплакав, барышня вдруг вздрогнула, истерически крикнула:
— Вот опять! — и неожиданно запела дрожащим сопрано: "Славное море — священный Байкал…"
Курьер, показавшийся на лестнице, погрозил кому-то кулаком и запел вместе с барышней незвучным тусклым баритоном: "Славен корабль, омулевая бочка!.."
Такие вот дьявольские штучки. Почему поют про Байкал, ещё можно понять. А вот что за бочка? Да ещё и какая-то омулевая? Тут надо разбираться…
Омуль — это рыба такая. Из семейства сиговых. Только самого сига размером поменьше — максимум сантиметров тридцать-тридцать пять. Водится омуль не только на Байкале, но почему-то именно в его чистейших водах омуль вырастает удивительно нежным.
ОМУЛЕВАЯ МАФИЯ
Обычный путешественник начинает своё знакомство с Байкалом на железнодорожной станции Слюдянка, где первое, что бросилось в глаза, — большая-пребольшая тетенька в форменной тужурке железнодорожника, сосредоточенно жующая почему-то банан. Но с омулем всё-таки тоже здороваются здесь.
На Слюдянке тишина и покой. Это потому, что мы приехали на машине, по-партизански. Но стоит только ожить громкоговорителю, прокашляв: "На первый путь прибыл скорый поезд Москва — Благовещенск…", как перрон превращается в поле торговой битвы.
Торгуют омулем все! Но главным образом женщины и… дети, конечно. Сейчас модно какие-либо группировки называть словом "мафия". В Слюдянке детская мафия, которая торгует омулем, старается поддерживать дружеские отношения с мафией взрослых женщин. Товар у всех один и тот же — омуль. Омуль горячего копчения, холодного, омуль вяленый, сильно-соленый, малосольный… Вся Слюдянка насыщена запахом рыбы.
Слюдянка живет не по часовому поясу Иркутска, не по Москве и не по Гринвичу. Здесь строят свою жизнь по расписанию поездов Министерства путей сообщения. Если спросить у любого местного жителя: "Который час?" — ответ будет автоматическим: "Ещё сорок минут до хабаровского скорого". Дети учатся в школе не тогда, когда там уроки, а в свободные часы от вокзального торжища.
Вере и Ане — двадцать четыре года на двоих. Торгуют рыбой на вокзале с восьми лет. Сейчас это весьма опытные и очень профессиональные сбытчицы своего деликатесного товара. Знают, к какому вагону лучше подойти, где какая публика. Москвичи капризные — свои, иркутские, норовят взять побольше да подешевле, ещё и обнюхают товар с головы до хвоста… Но самый выгодный клиент — это даже не иностранцы с их полными примусами валюты, а — призывники, которых по весне и по осени целыми эшелонами гонят в армию. Вероятно, срабатывает у будущих солдатиков логика Юрия Деточкина, который умолял инспектора Подберезовикова: "Можно, я доем раков, в тюрьме меня так вкусно кормить не будут".
Аня и Вера распродали всё содержимое своих корзинок и побежали домой, чтобы до следующего состава успеть пополнить запас товара. Девочки закупают свежего омуля у рыбаков по девятнадцать рублей за килограмм. Из этого килограмма выйдет три рыбины горячего копчения, то есть шестьдесят рублей. Минус цена подсолнечного масла. Плюс двадцать минут работы у коптильни, устроенной в бочке из-под солярки. В удачный, "хлебный" день — два стольника на брата, вернее, на сестру. Распродать нужно всё, что было приготовлено в тот же день. Омуль горячего копчения "живет" без холодильника максимум сутки.
Слюдянку можно назвать торговой столицей байкальского омуля. Она удачно расположилась и на железнодорожной, и на автомобильной трассах. А рыбалки здесь нет. Конечно, омуля ловят по всему Байкалу, но в Слюдянке не рыбалка, а так, мелкий частный промысел. Здесь улов считают штуками, или, как говорят рыбаки, хвостами. Чтобы увидеть настоящую рыбалку, где добычу меряют если не в тоннах, то в ящиках, надо ехать в райцентр Еланцы — промысловую столицу Байкала. А потом ещё дальше, на остров Ольхон или в прибрежную деревню Сахюрта. А здесь другие законы…
СПИВШИЕСЯ БОГИ БАЙКАЛА
Еланцы — это уже Усть-Ордынский Бурятский автономный округ. А он хотя и субъект, но живет не только по общефедеральным законам. Здесь многое зависит от соблюдения местных традиций…
Почему древний бурятский поселок с таинственным названием Сахюрта все в округе называют "село МэРээС", местные жители толком объяснить не смогли. Есть предположение, что это оправдывается наличием склада на берегу поселка — Маломорский рыбный склад (весь Байкал делится на Большое море и Малое — отсюда и маломорский). Однако согласитесь, что Сахюрта звучит как-то благозвучнее.
Здесь все и ловят, и торгуют, да ещё и туристов на постой пускают. Стены домов украшает доморощенная реклама самого парадоксального, а иногда и двусмысленного содержания: "Горячие позы", "Поротая рыба"… На самом деле реальность, как всегда, менее волшебна. Позы — это такие крупные бурятские пельмени, а поротая обозначает, что рыба потрошеная.
Рыбалка началась в восемь часов вечера, когда наш бот отошел от причала поселка Сахюрта в сторону мыса Кобылья Голова, где, по преданию, Чингизхан утопил свою лошадь. Там мы и поставили сети… Омуля ловят круглый год, с апреля по ноябрь. Сети ставят с маленьких престарелых мотоботов. Зимой во льду выпиливают прямоугольные проруби. Бригада рыбаков одного бота — максимум шесть человек: капитан, который в рыбалке не участвует, бригадир, чья главная задача — привести судно в наиболее рыбное место, остальные — рыбаки, в основном достаточно молодые люди.
График работы такой: вечером ушли, утром пришли, сдали рыбу, поспали и… Вечный бой, покой им только снится. А осенью бригада вообще по месяцу, по два дома не бывает: от сетей не отойдешь — штормом унесет. При этом спальных мест на судне четыре, спят по очереди, из удобств — печка буржуйка. Из неудобств — непрерывный ветер, качка, температура воздуха от минус трех до плюс двух… И каждый день рыба… рыба… рыба… Так и озвереть можно! Но потомственный рыбак Иосиф Хайбаев сказал так:
— Не! Рыбаки — самые терпеливые люди. Между прочим, на море самая спокойная психика. Главное — спокойствие и без паники. Потому что знаешь, что рыбу надо всё равно вытащить.
Процесс добычи омуля начинается с очередного пожертвования бурятским богам. Раньше резали барана и кровь его сливали в море. Сегодня брызгают только водкой. Проверено неоднократно: не побрызгаешь сорокаградусной — не будет рыбы или ветер штормовой поднимется… А бывает, и тонут маловерные.
Теперь можно ставить сети. Они сезонные. В смысле используются только один сезон. Настоящее китайское качество. Больше шести месяцев такая сеть не продержится. Поставили сетки — и пошли к ближайшему острову на ночлег прятаться от ветра. Только причалив к острову, и удалось по-настоящему познакомиться с рыбаками. Ну а какое ж знакомство без чарочки? Не будем наивными, самая первая рюмка досталась конечно же эжинам… Странные, однако, пристрастия у бурятских богов. От количества пожертвованных им только нашей съемочной группой сигарет и горячительных напитков у них вполне могла развиться алкогольно-никотиновая зависимость. А ведь не мы одни омуля ловили…
ПРО РЫБУ-СРАМ И РЫБУ-СПИД
Но "кое-что" и нам перепало. Вот тут началось, собственно, самое интересное — рыбацкие байки. Героями этих историй на Байкале стали, как ни странно, ихтиологи. Эти ученые — постоянный объект насмешек у рыбаков. Потому что всё время норовят схватить Бога за бороду и взять милости у природы. В общем, постоянно они омуля с чем-то скрещивают, дабы вывести новую, невиданную доселе породу.
Был такой ихтиолог Мамонтов. Надо было выведенную им рыбу назвать. Всё омуль да омуль, а тут новая порода — скрещенный. А поскольку скрещивали омуля с сигом, а ихтиолога, как вы помните, звали Мамонтов, то появилась в Байкале новая порода рыбы — СРАМ. Сиг, разведенный Анатолием Мамонтовым. На следующий год селекцией занимался другой ихтиолог — Долгов его фамилия. Ему повезло меньше: гибрид назвали СПИД — сиг, пророщенный ихтиологом Долговым…
Несмотря на всю грубость облика и манер, байкальские рыбаки — народ очень тонкий. Правда, для того, чтобы это заметить, нужно обязательно выйти с ними в море. Вот, допустим, русский мат… Да они даже во сне стонут матом! И тем не менее на рассвете, когда мы пошли искать сети, рыбак Иосиф был настолько поражен красотой, которую он видел, наверное, в стотысячный раз, что разразился пятиминутным монологом о красках природы и русских художниках-маринистах. Правда, в приличном обществе из этой тирады можно взять только одну цитату: "Сегодняшний рассвет прямо как у Айвазовского…"
Вообще, Иосиф — человек даже для этих мест уникальный, хотя бы потому, что носит такое несвойственное для бурята имя. Появился он на свет в марте 53-го года, за что и назвали узкоглазого бурят-монгольского младенца в честь недавно почившего вождя кавказской национальности.
СВЯЩЕННЫЙ БАЙКАЛ
За ночь сильным течением сети оттащило на добрый десяток километров от того места, где они были поставлены. Так что пришлось ещё в панике поноситься по Байкалу с поисками. Переживали не за то, что не найдем. Опасались конкурентов, любителей протрясти чужие снасти. А что? Для здешних мест это вполне обычное дело. Но всё обошлось.
По количеству чаек, которые отчаянно хабалили над сетями, было уже понятно, что улов будет знатный. Но что настолько! Очевидно, эжинам понравились наши подношения.
Омуль уже не влезал в специальные ящики. Уже и вся палуба на метр была завалена, как это принято сравнивать, "живым серебром", а от корабля ещё на многие метры тянулись поплавки сетей. И абсолютная тишина -такая благостная, что её совершенно не разрушали визгливые крики чаек, которые устраивали нешуточные разборки, и мерное почвакивание омуля в руках рыбаков… За всё время, что мужики трясли сети, или, как здесь говорят, "щелкали" омуля, — не было произнесено решительно ни одного слова.
Поражает, что профессию, или даже призвание, рыбака охотно выбирает молодежь. В нашей бригаде из шести человек трое — двадцатилетние пацаны. Что их-то влечет к этому тяжелому, опасному (в год Байкал забирает жизни десятка рыбаков), а главное, малооплачиваемому труду? А просто нравится им так жить -рыбачить!
На самом деле заняться на Байкале и помимо рыбалки есть чем. Например, туризм. Уже сейчас диким способом на озеро приезжает до миллиона человек в год. Так стройте гостиницы, развивайте сервис… А то практически весь этот миллион в палатках проживает. И не потому, что им так нравится натуральный образ отдыха. Просто мест в гостиницах и пансионатах не хватает. Гостиницы строят и сферу услуг развивают практически одни приезжие, а население прибрежных поселков стонет от нехватки работы и опять неистово ловит омуля. Как бы всего не выловили такими темпами. Вон его с каждым годом всё меньше и меньше.
Как объяснил нам специалист по биоресурсам озера Байкал Вячеслав Водяников, всего омуля, конечно, выловить нереально. Он видит причину сокращения омулевой популяции в ухудшении, несмотря ни на что, экологической обстановки, главным образом -состояния воздушного бассейна.
Экологию Байкала портит не столько известный всем целлюлозно-бумажный комбинат, сколько Красноярский и Братский алюминиевые заводы. ЦБК, конечно, воздуха тоже не озонирует, но хотя бы не увеличивает масштабов производства. А вот алюминиевые гиганты…
Грустные размышления были самым решительным и самым приятным образом прерваны известием о том, что поспела уха. Вы можете быть поклонником изысканных национальных кухонь, вы можете быть диабетиком или диетиком, но если вы скажете, что уха из только что пойманного омуля, сваренная в закопченном ведре с добавлением одних только лука, перца и соли, — это плохо, то вы — мой злейший враг, как говаривал профессор Преображенский. Нет на свете ничего вкуснее!
Вот и кончилась наша рыбалка. Рыбу повезли в Еланцы на перерабатывающий завод. Здесь её взвесят, вымоют, рассортируют, заморозят или засолят. А потом разделают, разложат по баночкам и… Вся наша романтика закончится тусклой надписью на красивой этикетке: "Пресервы. Омуль маломорский, слабого посола", которую я и увидел в архангельском супермаркете…
Леонид ЧЕБАНЮК
