Спаниель

Ох, и нравятся мне эти собачки. На утку — самая незаменимая порода! Есть, конечно, которые всю жизнь на диване лежат и от колбасы нос воротят, так за это с хозяина надо портки снять и всыпать по первое число. Не порти, шельмец, собаку!

Ох, и нравятся мне эти собачки. На утку, самая незаменимая порода! Есть, конечно, которые всю жизнь на диване лежат и от колбасы нос воротят, так за это с хозяина надо портки снять и всыпать по первое число. Не порти, шельмец, собаку!
Какое у неё предназначенье? На охоту ходить. Смысл жизни у неё такой, стержень. Лиши её охоты и захиреет животина, или такой «кабысдох» вырастет, что прости, господи. А, предоставь ей, для чего она создана и не будет у тебя, лучше друга и помощника…

Знал я, одного спаниельку — душа, а не собака — такие выкрутасы выделывал, что просто диву даёшься.
Приехали, мы тогда на Сереж, аккурат на открытие. Народу – тьма, а утки ещё больше. С утра такая канонада началась — на войне порой тише бывает. Забился я в камыши, сижу смирно, над головой дробь посвистывает… Красота!
Какого, думаю, я на этот Сереж попёрся? На своём Сосновом, я царь и бог, а здесь того гляди — подстрелят и «как звать» не спросят. Но, то ли подустали охотнички, то ли горючее выдохлось, утку ли распугали, но спокойнее стало. Нет-нет, стрельнут где-то и опять тишина.

Выбрался я из камышей, огляделся – Мать, моя! Прямо на меня, шилохвостка чешет и не знает, дурашка, что мне с охоты без добычи возвращаться, всё равно, что ножом по сердцу! Короче, снял я её с одного выстрела. Хочу достать, а не получается. Лежит она, лапками кверху, покачивается на воде, а мне забродников не хватает до неё добраться. Глубоко!

Залез я в воду, руками гребу, чтобы, значит, волной её ко мне прибило и тут… из камышей, выруливает этот спаниелька. Глаза бешенные, морда наглая, ещё и улыбается, подлец! Хвать, мою шилохвостку и ходу… Так задними лапами, поддал, что стою я весь с головы до ног мокрый, а в забродниках – половина Сережа переливается.
Вы, ребята, молодые, вам, этих выражений, знать не полагается. Но сильно я тогда на этого пса осерчал…
Вылез на берег, обсушился и пошёл искать своего обидчика. Очень мне хотелось его хозяину много чего разного сказать!

А на берегу — пир горой! Праздник у народа — открытие охоты! С одним поговоришь, другой окликнет. В общем, когда я нашёл хозяина собачки, то ругаться, уже и не хотелось. Сидит старичок, улыбается. Спаниеля, между ушей почёсывает. А этот оглоед щурится от удовольствия и пыхтит, как паровоз. Положил деду голову на колени и рулады выводит похлеще Сличенко.

Познакомились мы с дедушкой, разговорились, сказал я ему про свою беду, а он потянулся за рюкзаком и высыпал, что там было:
— Бери — говорит – мил человек, сколько хочешь! Мне завтра Барон столько же принесёт.
А там и крякаши, и гоголя, и шилохвости с чирками.

Оказалось, дедок этот лет пять, как ружье не берёт – зрение стало слабым, но собаку свою блюдёт, предназначение её понимает и на охоту с ней одной ходит, без оружия. Покуролесят охотники, постреляют, что-то найдут, больше – пройдут мимо. А собака… Шалишь! Пока каждую кочку не обнюхает, каждый закуток не проверит – не успокоится. Всю битую птицу в округе отыщет, всех подранков задавит и хозяину принесёт!

Очень я зауважал этого спаниеля! Много раз, потом с ним охотились, но это, уже другая история…

Андрей Кузьмин (Байки от Егорыча),
источник bergal.ucoz.ru