Афанасий Маковнев — Северный Полюс, Чукотка, Аляска

– Афанасий, вы довольно много путешествуете и фотографируете. А как все начиналось?

– Фотографией я увлекся в шесть лет. Первые снимки сделал "Сменой", а первыми объектами съемки стали павианы в Туапсинском заказнике. В седьмом классе впервые увидел, как под фотоувеличителем появляется фотография. Меня это просто шокировало. А где-то в 14 лет я уже много фотографировал и сам печатал. Интерес к фотографии возник главным образом из-за того, что я занимался туризмом: альпинизмом, скалолазанием, спелеологией, водным слаломом; был увлечен эскимосской культурой. Чтобы делиться впечатлениями о путешествиях, делал фотографии.

Со временем интерес к фотографии стал настолько сильным, что я проштудировал два огромных справочника: по оптике и по химии фотопроцесса. И где-то в 8 или 9 классе уже сам составлял проявители и закрепители. Потом возникло желание учиться дальше, потому что технико-химическая сторона – это всего лишь база. И я стал искать, где можно серьезно учиться фотографии. Такой подход, как мне хотелось, – художественно-пейзажный – в Москве, в России удалось найти не сразу. Я знал, что такие знания можно получить в художественной школе в Праге или в школе художественной черно-белой фотографии при Калифорнийском университете, но это слишком далеко. В то время в России была сильная репортажная школа, курсы журналистов в Университете, но газетная фотография, фотография для политических журналов меня мало интересовала. А художественная фотография была слабо развита.

К счастью нашлась у нас такая студия при ДК ЗИЛ, в которой как акцент делался на черно-белой художественной фотографии. И подход был такой: как из фотобумаги вытянуть максимально все полутона от самого черного до белого. Наш наставник, Владимир Гузь, окончил Институт Культуры по специальности преподавание кинематографии и фотографии, поэтому у него были очень основательные знания предмета и талант обучать. Несколько лет я занимался в этой студии, еще больше углубил свои знания по большому формату, композиции в фотографии и химическим процессам. А главное там была возможность общаться с такими же интересующимися и увлеченными пейзажной и художественной фотографией людьми.

– Последователями Ансела Адамса?

– Да. Ансел Адамс – это как раз тот человек, с которого мы брали пример. В 1989 году я работал на Чукотке и перебрался на Аляску необычным способом. Там я побывал в фото-музее университета города Фэйербенкса, где мне доверили подержать в руках оригинальные отпечатки Ансела Адамса, сделанные им контактом со стеклянных негативов размером 50х60 сантиметров. Там было детальнейшее изображение Мак Кинли, самой высокой горы штата. Свои черно-белые фотографии, сделанные камерой большого формата я тогда тоже подарил этому музею.

– А как Вы оказались на Аляске?

С 1987 года я работал в Географическом отделе киностудии Центрнаучфильм. По заданию киностудии в 1988 и 1989 годах вместе с кинооператором Владимиром Крючкиным мы совершили с две экспедиции на собаках по Северу Чукотки – снимали фильм о голубоглазых чукотских ездовых собаках. Тогда я и не предполагал, что общение с Чукоткой затянется на долгие годы. В июне 1989 года после завершения киносъемок я не полетел сразу в Москву на киностудию, а перебрался из Чукотского района в Провиденский в знаменитый эскимосский посёлок Сиреники, чтобы строить там большие кожаные байдары и участвовать в экспедиции "Пилликен". В составе команды из 11 человек на трех байдарах под парусами мы пересекли Берингов пролив с Чукотки на Аляску, обошли кругом северную часть Берингова моря и снова вернулись на Чукотку.

В том же 1989 году я выступал с лекциями о ездовых собаках Чукотки в Америке, встречался с выдающимися американскими гонщиками и гонщицами на собачьих упряжках (Libby Riddles, Rick&Kathy Swenson, Dee-Dee Jonrowe) и сам участвовал в 500-мильной гонке в штате Миннесота John Beargrease Sleddog Marathon, причем успешно: завоёвал кубок "Hans Engelson Award" и "Sportsmanship Award". Весной 1990 года руководил международной экспедицией на собаках по Чукотке. В этом же году я и женился в посёлке Сиреники на Тамаре Тыпыхкак и увез ее в Москву, а в 1991 г. вернулся с женой в Сиреники и стал там директором кооператива морзверобоев "Прибой", добывал для пропитания семьи моржей, тюленей, китов.

В 1991 году вместе со старыми друзьями по морским экспедициям организовал первую туристическую фирму на Чукотке в Бухте Провидения. Мы назвали ее "Pilliken Expeditions". Для путешествий с туристами использовали наши кожаные парусные байдары и современные пластиковые морские каяки. С нами сразу стали сотрудничать туристические компании из Америки и Европы, приезжали их директора и менеджеры, обучали нас тонкостям грамотного обслуживания туристов.

Среди клиентов наших этнографических экспедиций по Чукотке были в основном хорошо обеспеченные американские и европейские туристы, фотографы, кинооператоры. Поэтому были съемки документальных фильмов о морских охотниках Чукотки и диких собаках динго и кенгуру в Австралии, подводные съёмки касаток в Беринговом и в Норвежском море, яхтенные путешествия по Тихому океану, экспедиции по Дальнему Востоку, полярным районам и Арктике. Недавно вернулся из Морской Ледовой Автомобильной Экспедиции (МЛАЭ-2008) на автомобилях-амфибиях "Емеля", сконструированных Василием Елагиным.

– Это ведь уже не первая ваша экспедиция на самодельной технике. С чего и как давно началось это увлечение, в каких экспедициях участвовали?

– Впервые я увидел самодельные вездеходы-каракатицы там же на Чукотке в 1988 году. Они создавались на базе мотоциклов, а колесами им служили внутренние камеры от колес грузовика. Делали и четырехколесные машины. Они были подробно описаны в журнале «Техника – Молодежи» и испытаны в многочисленных автопробегах, организованных Вадимом Яковлевичем Шапиро. А поскольку журнал быстро распространялся, весь север был увлечен этими каракатицами.

У нас в Провидения был один мастер по фамилии Шкодских, который сделал для себя такую машину. В начале 90-х он решил уехать на «материк» и тогда я выкупил ее для нашего кооператива морзверобоев. Машина была четырехколесная с крытой кабиной, коробка передач и раздаточная коробка с низким передаточным числом – очень легко в крутую гору заезжала. Я использовал ее и для своих поездок по тундре на фотосъемки и для охоты.

В 2002 году я пришел в Москве к заслуженному мастеру спорта Владимиру Семеновичу Чукову, руководителю Экспедиционного Центра «Арктика» Русского Географического общества, чтобы участвовать в Первом этапе его долгосрочного международного проекта «Полярное Кольцо». Цель – совершение первой в мире кругосветной арктической экспедиции на шестиколесных вездеходах вдоль береговой линии Северного Ледовитого океана по территории России, Канады и США, а также пересечение Северного Ледовитого океана по дрейфующим льдам через точку Северного полюса и пересечение по льду Берингова пролива.

Весной 2002 года на вездеходах «Чукотка» конструкции белоруса Виталия Мазуркевича на шинах сверхнизкого давления мы преодолели расстояние около 6000 километров от Салехарда до Певека. Прошли по самым далеким северным окраинам России, посетив заполярные города и поселки, полярные станции и пограничные заставы, разбросанные на сотни километров друг от друга становища оленеводов, зимовья охотников-промысловиков. В экспедициях «Полярного Кольца» в 2005, 2004 и 2007 годах мы испытывали на дрейфующих льдах Карского моря шестиколесные машины конструкции другого белоруса Александра Борисевича. Фотоаппаратуре приходится терпеть длительное время очень серьезные вибрации. Несмотря на то, что на вездеходах мягкие резиновые колеса, на корпус передается вибрация от двигателя. И вот в таких сложных условиях резких перепадов температуры, влажности, холода и постоянных вибраций меня ни разу не подводил ни Nikon F100, ни Nikon D200, ни Nikon D2x. Когда-то у меня был «Зоркий», «Практика», потом появились камеры большого формата: карданный Sinar, походный Linhof. Поскольку фотографировать приходится в сложных экспедиционных условиях, одно из основных моих требований к технике – это надежность. И единственная техника узкого формата, которая выдерживает такие нагрузки – это Nikon. Все мои камеры до сих пор работают. И все объективы.

– Сейчас, когда ездите, наверное, все хорошо упаковано. Не тяжело с большим количеством аппаратуры?

– Под фототехнику я приспособил герметичную пластиковую коробку. На дне лист поролона, а каждый объектив упакован в легкий мягкий мешочек или в спортивную шапочку. Часто мне приходится снимать в мокром снегу, в реке, в болоте по колено в воде. Коробку можно ставить на мокрый песок, на поверхность болота или на дно лодки, где может подтекать вода, но внутрь она не попадет.

Аппаратуры действительно становится все больше и больше, и путешествовать с ней пешком трудно – нужен какой-то транспорт. Чаще всего водный, который позволяет взять практически любое количество груза, так же и вездеходы. Для меня ведь вездеходы или байдары – не самоцель, а просто транспорт, хоть и сам по себе уникальный, но который позволяет попадать в те места, которые интересны для фотосъемки. А цель, интересная для меня художественная задача – это необычный пейзаж, необычное поведение животных. Поэтому-то я всегда рад принять участие в сложных экспедициях. Только там в далеких диких уголках природы я нахожу для утоления своей творческой жажды интересные природные объекты и явления, интересные состояния природы. Случайно их вряд ли можно поймать – нужно находиться в природе 24 часа в сутки, лучше несколько дней, еще лучше – в течение месяца, и то за целый месяц может один раз что-то уникальное удастся увидеть. Надо в любой момент быть готовым это снять. И тогда получается красивый и необычный снимок, редкая фотография.

– Получается, большую часть времени пейзажный фотограф должен проводить на природе, а как же семья, дети?

– Да. Если снимаешь природу, то нужно в ней жить. Экспедиционная, походная жизнь максимально приемлема для этих целей. А семья, дети – им приходится это терпеть, зато они ярче переживают радость встречи и ценят возможность общения.

– Когда фотограф находится в сложной экспедиции, ему приходится жить и работать в ритме команды, когда же снимать?

–В Подмосковье можно просто сказать «ребята, идите дальше, а я нашел что искал» и попрощаться. Но в Арктике так нельзя – это будет нарушением неписанных правил экспедиционной жизни. Там все специалисты, но делают одно общее дело. На каждого участника экспедиции накладываются определенные обязанности, и только маленькую часть времени можно уделить своему увлечению. Для механиков – это поизобретать, поломать голову во время сложного ремонта, а для меня в это время есть несколько минут отойти в сторону, увидеть природу без суеты, заняться пейзажной съемкой.

– Во всех экспедициях вы ведете фото- и видеолетопись событий, но и успеваете делать серьезную пейзажную съемку. Чтобы качественно снимать в таких экстремальных условиях, нужен врожденный талант или этому можно научиться?

– Чтобы получались высокохудожественные и красивые снимки я всегда использую штатив, объективы Nikkor с фиксированным фокусным расстоянием и зумы, мелкозернистую низкочувствительную пленку Velvia 50. Стараюсь грамотно кадрировать, а для этого надо знать основы композиции. Как и в любом другом деле, полезно и в композиции набить руку, приобрести навык, довести технические манипуляции с фотокамерой до автоматизма, быстро принимать композиционные решения. Желательно ознакомиться с теорией цвета и восприятия, которую развивал Иоганн Вольфганг фон Гёте, понятиями пространства и перспективы, о которых писал академик Борис Викторович Раушенбах.

Когда фотограф хорошо подготовлен теоретически и имеет большой практический опыт, то его навыки начинают работать на уровне подсознания, освобождая сознание для творческих решений. Это очень помогает, например, при съемке диких животных. Когда все изменяется в десятые доли секунды фотографу надо кадрировать очень быстро, на уровне озарения применять различные композиционные решения, предугадывая куда двинутся животные и как они расположатся. А свой второй глаз надо не зажмуривать, а держать открытым! Кстати, попробуйте кадрировать другим глазом, не тем, которым обычно смотрите в окуляр фотоаппарата. Вы откроете для себя новые возможности композиции.

А про техническую базу: штатив, объективы, пленку надо сказать, что все должно быть самое надежное, самое лучшее и дорогое, потому что время дороже всего. Драгоценно время экспедиции, драгоценны минуты созерцания диких животных, драгоценны часы ожидания рассвета в уникальном уголке природы. В июле 1996 года я работал на Чукотке вместе с замечательным японским фотографом диких животных. Когда я удивился, зачем ему целый рюкзак пленки Velvia, он сказал, что пленка – самая дешевая часть его поездки. Это был знаменитый Мичио Хошино. К великому сожалению он в том же году трагически погиб на Камчатке в лапах раненого неизвестными охотниками бурого медведя.

– Вы снимаете пейзаж на пленку. А цифровую камеру используете?

– С удовольствием использую Nikon D2x и Nikon D200 для репортажа в экспедициях, для съемки жанра для фотоальбомов. Для съемки природы с последующей печатью фотографий, использую камеру Nikon F100 и слайдовую пленку, которую затем сканирую на барабанном сканере. Снимаю и сканирую так, что можно свободно сделать отпечаток размером 60х90 см. Кстати, я настолько привержен пленке Velvia 50, что когда недавно ее производство временно прекращалось, пришлось мне для фотоальбома о природе Ямала снимать пейзаж на цифру. Я открыл для себя несколько новых возможностей цифровой матрицы. Например, после захода солнца во время длинной выдержки 20-30 секунд матрица передавала сочные яркие цвета осенней морошки и чистые синие цвета отраженного в реке вечернего неба. Естественно съемку я делал в формате raw, а позже обрабатывал в программе Nikon Capture. Результат меня приятно удивил. А возможности технологии U-Point просто очаровали, так же, как когда-то в детстве, когда я увидел первое изображение на проявляющейся в ванночке фотобумаге.

Так что, наверное, скоро и я последую примеру моего друга и коллеги шведского фотографа Стаффана Видстранда (Staffan Widstrand), который уже лет пять назад перешел исключительно на цифру. Он пользуется только Nikon D200 и Nikon D3 для съемки животных в природе.

– На видео вы ведь тоже снимаете в экспедициях. Как вам удается совмещать фотосъемку с видеосъемкой?

– Часто происходит так: сниму видеосюжет, выключу камеру, сниму фото. Но, иногда, бывает, снимаю сразу двумя руками. В одной руке видеокамера, в другой маленькая фотокамера-автомат. Это конечно не лучший вариант, но никуда не денешься, ведь некоторые события не повторяются. Когда происходит что-то очень интересное и невозможно решить, что важнее – фото или видео – достаю из кармана маленький фотоаппарат и снимаю на него свободной рукой, не переставая управлять видеокамерой. В экспедиции МЛАЭ-2008 у нас было пять маленьких камер Nikon Coolpix. Я раздал их ребятам и вот ими-то и были сделаны самые живые репортажные экспедиционные снимки.

– Кстати, а мобильная фотография и то, что на компакты люди снимают, вас, как профессионала, не смущает?

– Этот вид фотографии тоже имеет право на жизнь, а карманные фотокамеры удобны тем, что всегда под рукой. Аппаратами типа «мыльница», но с широким углом даже профессионалы пользуются, чтобы иметь возможность при необходимости быстро сфотографировать происходящее. (Так у снайпера кроме длинного ствола есть пистолет для ближнего боя.)

Если пользоваться такой камерой умело и знать ее ограничения, то вполне может получится хорошая фотография.

– Можно ли извлекать из художественной съемки какую-либо коммерческую выгоду, занимаясь продажей постеров, например?

– Но что такое постер – это дешевый отпечаток, заранее изготовленный большим тиражом. Постеры собраны в каталог, там тысячи картинок, из которых люди выбирают себе то, что нравится, и тут же покупают. Попадете со своими картинками в такой каталог – будет и коммерческая выгода.

– А с фотобанками вы пробовали работать?

– Да, я сотрудничаю с фотобанком Геофото. И с зарубежными, и с другими российскими фотобанками. Там надо десятки тысяч классных востребованных фотографий разместить, тогда будет коммерческая выгода. Иногда из этих десятков тысяч у фотографа бывает одна, две, три фотографии, которые регулярно покупают. Вот эти фотографии дают самую большую прибыль.

– Почему вы занимаетесь фотографией?

– Я просто ничего другого не умею делать. Разве что байдары строить и на моржей охотиться.