Сергей Ястржембский. Между хобби и мистикой

Помощник президента России рассказал о своих хобби и признался, что порой трудно понять, где заканчивается мистика и начинается удача

Посетителей к помощнику президента России Сергею Ястржембскому пускают через 6-й подъезд здания кремлевской администрации. Далее надо подняться на 6-й этаж, дойти до конца коридора и отыскать кабинет с номером, начинающимся с шестерки. 6, 6, 6… И какой, по-вашему, вопрос я должен был после этого задать собеседнику?

— В мистику верите, Сергей Владимирович?

— Отвечу уклончиво. Не могу сказать, будто материалистическое понимание мира является для меня единственно возможным.

— Три шестерки на психику не давят?

— Они же рассредоточены в пространстве. К тому же держу защиту от них. На всякий случай. Видите? Копия православного собора, сделанная из балтийского янтаря…

— А с вами подобное бывало?

— Порой трудно понять, где заканчивается мистика и начинается удача. Однажды охотился на носорога в Южной Африке. Мощнейшее животное, которое очень тяжело…

— Завалить?

— …добыть. Носорог был уже мною подранен, когда неожиданно бросился в последнюю атаку. Те, кому полагалось страховать, разбежались. Единственный мой сопровождающий оказался вооружен… палкой. У меня в карабине оставалось два патрона. А теперь представьте несущуюся на вас со скоростью 40 километров в час двухтонную тушу. К счастью, носорог подслеповат, если не двигаться, есть шанс, что промахнется и пролетит мимо. Когда животное находилось метрах в двадцати, выстрелил ему в плечо. Это чуть изменило траекторию движения зверя, он промчался рядом с нами и рухнул замертво. До сих пор помню разъяренный глаз носорога… Что это — мистика или судьба? Ясно, что крупно повезло, от нас ведь могло мокрое место на земле остаться.

— А так имеете трофей в коллекции.

— Да, у меня есть вся большая африканская пятерка — слон, лев, леопард, буйвол и носорог.

— Долго шли к цели?

— Три года.

— Говорят, пострелять по четвероногим — удовольствие не из дешевых?

— Сумма зависит от места охоты и зверя, хотя, цены, конечно, высокие. Но конкретных цифр не назову, не ждите.

— Секрет?

— Если хотите, да. В Москве даже существует частный музей, закрытый для посетителей с улицы. В него пускают лишь своих. Думаю, несколько сот трофеев, представленных там, произвели бы на вас впечатление.

— Каков ваш вклад в экспозицию?

— У меня самый скромный уголок. В клуб входят ребята, всерьез занимающиеся охотой.

— Но ведь и у вас стаж почти десять лет?

— Признаться, сейчас драйв уже не тот… На крупное сафари выбираюсь раз в сезон. Дней на восемь-десять. На большее, извините, уже силенок не хватает. Мы же не с вертолета охотимся. Последняя поездка была в Камерун, из восьми членов нашей команды шестеро после возвращения в Москву слегли. У меня впервые в жизни давление подскочило, видимо, сказался прыжок из московской зимы в экваториальное лето…

— Хоть не зря страдали?

— Взял буйвола и нескольких антилоп. А вот иланда, самую крупную в мире антилопу, найти не сумел, хотя очень хотел.

— Вернетесь за ней?

— Жизнь покажет. Я достаточно поохотился, имею даже несколько рекордов, зафиксированных в каталогах Международного сафари-клуба.

— И кого же вы подстрелили?

— Речь об овцебыке, взятом на Таймыре, и гималайском медведе из-под Хабаровска. Это были мировые рекорды на тот период. Всего в каталогах моя фамилия упоминается пару десятков раз.

— Интересно, ваши сыновья гордятся подвигами отца? Вы к хобби их приобщили?

— Старшему охота совершенно не нравится, Володя не одобряет мой вкус. Станислав, младший, в этом смысле больше похож на меня. Зато в спорте у нас пристрастия совпадают. Теннис, горные лыжи…

— Обыгрывают вас на корте?

— Нет. Я ведь регулярно тренируюсь, а сыновья — время от времени.

— Увлечены учебой в МГИМО?

— Надеюсь… Впрочем, родителям всегда хочется большего. Володя занимается на факультете журналистики, Стас на юрфаке.

— При поступлении подстраховывали сыновей?

— Необходимости не видел. Подготовлены парни были прилично, да и фамилия помогала. Я ведь по-прежнему активно сотрудничаю с МГИМО, читаю лекции по практике государственного пиара на журфаке.

— Вернемся к хобби, по части которых вы, Сергей Владимирович, наверное, рекордсмен среди отечественных госчиновников.

— Может, штука в том, что я охотнее других рассказываю об увлечениях?

— Иногда это делают за вас, показывая, например, как восседаете на трибуне для ВИПов на матчах ЦСКА.

— Футбол — не хобби, а страсть! К тому же, я председатель попечительского совета клуба. По рангу не должен пропускать игры с участием армейцев. На прошлогодний финал Кубка УЕФА в Лиссабон летал буквально на сутки. Пришлось отпрашиваться с работы.

— У Владимира Владимировича лично?

— У руководителя президентской администрации… Возвратился в Москву в семь утра после бессонной ночи, а через три часа уже был на посту.

— Зато с марками можно уединиться в тиши кабинета. Никто и не заметит.

— Странное у вас представление о государственной службе! Что же касается коллекции, до нее, увы, руки никак не доходят, хотя давно пора разобрать, навести порядок.

— На какой цифре остановились?

— Несколько тысяч точно есть.

— Раритеты имеются?

— Любопытные экземпляры. Скажем, выпущенные в фашистской Германии, но выдаваемые за английские марки с антисемитскими или антисоветскими лозунгами. Прекрасный пример черного пиара в государственном масштабе. Есть у меня марки с Горбачевым, Ельциным, Путиным.

— Никогда не выставлялись?

— Даже в голове не держал. Все-таки я вне мира филателистов. У меня сейчас новое увлечение — фотография. Сильно подсел в последние годы, хотя снимать на "мыльницу" начал давно: семья, дети, поездки в отпуск… Опять же — охота. Она без фото не бывает.

— Конечно! Хочется же козырнуть трофеями перед другими.

— Дело не в хвастовстве. Фотография — визуальный отчет для Международного сафари-клуба. Без документального подтверждения результаты не фиксируются. Словом, поначалу щелкал камерой, как "чайник". Потом приятель предложил познакомить с профессиональным фотографом Львом Мелиховым. Тот приехал, посмотрел отобранные карточки, похмыкал и сказал: "Может получиться толк. Давайте попробуем". Вроде бы в самом деле процесс пошел. Уже организовали несколько выставок. Одна из них — в Третьяковке. Сначала я робел, пробовал отказываться, но коллеги уговорили.

— Народ все равно пошел бы, интересно же поглазеть. Важно ведь не только что и как снято, но и кем.

— Зря думаете, будто в Третьяковке среагировали исключительно на мою фамилию. Туда халтуру никто не пустит.

— Снимаете на цифровую камеру?

— Только начинаю осваивать. Люблю пленку. Она честнее фиксирует реальный уровень мастерства. Что поймал в кадр, то твое.

— Роль папарацци не примеряли?

— В Марокко почувствовал себя в их шкуре. Понял, что этот процесс сродни охоте, и люди многим рискуют, работая в таком режиме.

— А вы за кем шпионили, Сергей Владимирович?

— Местные жители не любят, когда их фотографируют без разрешения, а мне хотелось сделать жанровые картинки с натуры. Снимал, что называется, из-под полы.

— А в Кремле опыт повторить не рискнете?

— Со съемкой вне протокола? Не мой стиль.

— Sorry, лишнее спросил. Я лучше о другом. Точнее, о другой. Об Анастасии, вашей новой супруге.

— Это, извините, выходит за рамки хобби.

— Понимаю, но мы еще о мистике толковали…

— В нашем знакомстве с Настей действительно было нечто необычное. Впервые мы встретились в… Намибии. Во время охоты.

— Девушка тоже по этому делу?

— Категорически против, считает, что охота не ради пропитания — убийство. Уважаю эту точку зрения, но… остаюсь на своей. Тогда в Намибии Настя отдыхала, путешествовала по национальным паркам. Мы познакомились и… разъехались в разные стороны. Спустя годы наши дороги пересеклись в Италии. Я был с официальной делегацией во Флоренции, буквально на десять минут зашел в галерею Уффици, и там же оказалась Настя.

— Судьба?

— А я о чем говорю? Настя жила в тот момент в Италии, изучала историю искусств, но, согласитесь, совпадение удивительное. Когда встретились в третий раз — опять же через годы! — понял: с этим надо что-то делать…

— С охотой не сложилось. Остальными увлечениями с супругой поделились? Лыжи, кони?

— Настя пыталась ездить верхом, брала уроки горнолыжного спуска, но после травмы позвоночника ей делали операцию, поэтому с активным спортом приходится проявлять осторожность. Риск слишком велик.

— Много сплетен породила ваша свадьба в "Савое", где гостей развлекали Лариса Долина с группами "Блестящие" и "Hi-Fi". Повис резонный вопрос: откуда у скромного госчиновника деньги, чтобы оплатить услуги не самых дешевых артистов?

— Скажу лишь, что свадьбу мне… подарили друзья. Но давайте далее не углубляться в семейные подробности, поговорим о чем-нибудь нейтральном. Например, о лошадях. Тут тоже есть мистическая нотка.

— У вас личный конь?

— Рихард. Торийско-тракенская порода. Опять-таки — подарок.

— Чей на этот раз?

— Федерации художественной гимнастики, которую имею честь возглавлять пятый год кряду.

— Тоже на свадьбу презент?

— Нет, на мое 50-летие.

— Дорогих кровей скакун?

— Не думаю. Весьма распространенная ходовая порода.

— Надеюсь, не накаркаю, если спрошу: падаете часто?

— Случается. Когда виноват, всегда выставляю бутылку водки тренеру. Так положено на конюшне, и это правило не нарушается.

— А если Рихард сбросил?

— Тогда он поит… Шутка. Хотя я ведь обещал рассказать о мистике: тринадцатое мое занятие выпало на пятницу. Говорю тренеру: может, перенесем? Тот рукой махнул: не берите дурного в голову! Ладно, думаю, пусть так. И что же? Конь поскользнулся, рухнул на бок, я успел выскочить, а инструктора конь подмял. Закончилось все для тренера сильным ушибом ноги и порванным костюмом. Помню, я спросил: пятница, 13-е?

— Держите Рихарда за городом?

— На Центральном ипподроме. В Подмосковье я живу.

— На служебной даче?

— Дом достраиваю. Так комфортнее. Казенная дача положена, но не пользуюсь. Уже был опыт: сначала въезжаешь, после увольнения тебя выселяют, давая на сборы сутки или двое. Зачем мне это?

— Вы хороший строитель, Сергей Владимирович?

— Никакой. Домом занимается Настя. Проявляет завидные дизайнерские способности. Не зря ведь изучала историю искусств в Италии.

— На чем перемещаетесь в пространстве?

— На внедорожнике "Мицубиси Л-200".

— Наверняка любите гонять?

— Есть такая слабость.

— ГАИ ее разделяет?

— Бывает, поздно вспоминаю, что мигалка-то стоит на служебной машине… Порой гаишники тормозят, но потом узнают и отпускают.

— А за штурвал самолета никогда не садились — при вашей-то любви к скорости?

— Это не для меня. Опасаюсь самолетов, автомобиль в этом смысле куда комфортнее. Тем более что я в общем-то аккуратный водитель. Стаж имею солидный, права получил в 18 лет, а ездить начал и того раньше — на коленях у отца, когда сам до руля не доставал. Сначала была 21-я "Волга", потом 24-я…

— Роскошь по тем временам.

— Папа неплохо зарабатывал. Он окончил Академию Жуковского, был старшим военпредом в объединении Микояна, затем перешел в систему предшественника нынешнего "Рособоронэкспорта".

— Ездил по зарубежью?

— Только по странам Варшавского договора. На Запад не пускали. Секретов много знал. Лишь день провел в Вене, когда прилетел на мое сорокалетие в Братиславу. Я тогда работал послом в Словакии и сам предложил отцу съездить к австрийцам. Лучше бы он туда не попал! Для папы зрелище предрождественской Вены стало шоком, днем переоценки ценностей. Через три месяца он умер…