 |
Строгинская пойма, а именно — все, что окружает биосферный заповедник "Серебряный Бор", — это практически самый чистый уголок на главной артерии в черте столицы. И смотрят за ним в тысячи глаз, и ухаживают в тысячи рук, а уж сколько тут контрольно-ревизионных органов — просто не перечислить. |
Строгинская пойма, а именно — все, что окружает биосферный заповедник "Серебряный Бор", — это практически самый чистый уголок на главной артерии в черте столицы. И смотрят за ним в тысячи глаз, и ухаживают в тысячи рук, а уж сколько тут контрольно-ревизионных органов — просто не перечислить. Если и есть в черте города самое "экологичное место", — то это именно "Строгинская пойма", расположенная выше всего по течению в черте Москвы, и сразу после Химкинского и Клязминского водохранилища.
Вот мы и решили проверить — как поживает самый главный водный биосферный парк города в преддверии и в ходе традиционных весенних гуляний москвичей. Для чистоты проверки нам пришлось углубиться в наименее тронутые отдыхающими места, а именно — в конец косы, идущей от строгинского моста. Место наиболее удаленное от обоих берегов водохранилища, находящееся не на проточной части, прямо в геометрическом центре парка. Место выбрали такое, чтобы отдыхающих не было и близко.
Осмотру подвергся участок берега в 200 метров на северной части строгинской косы, прямо напротив Строгинского парка. И он принес не очень радостные результаты. На дне водоема в большом количестве лежат мертвые жабы, лягушки, раки, причем не молодь. Хотя, и живых вполне достаточно.
С чем это может быть связано. Дело в том, что таяние льдов всегда приносит в воду очень большое количество всякой грязи, накопившейся за зимний период в толще льда и снега. при весеннем сходе талых вод в реку поступают все выбросы, которые аккумулировались послойно в намороженном состоянии. Естественно, что биоценоз, ослабленный зимним безвременьем, испытывает жестокий химический удар. Дело осложняется тем, что сейчас как раз период нереста у многих рыб.
Наличие крупных без признака внешних заболеваний мертвых особей, которые еще не тронуло разложение, говорит о том, что химическое отравление не только свалило наиболее устойчивые организмы, но и его последствия не ликвидированы природными трупоедами. Обычно с такой задачей очень успешно и быстро справляются те же раки, сомы и налимы. А раз "дождь трупов" оставил явно видимые следы, — значит сами утилизаторы либо уже переели, либо их просто недостаточно. В пользу последнего говорит и наличие мертвых взрослых самцов рака. Вероятно, сами утилизаторы серьезно пострадали от весеннего отравления талыми химикатами. Справедливости ради следует отметить, что признаков массовой гибели на поверхности воды не обнаружено.
Вместе с тем следует заметить, что аквалангистам Национального Фонда Святого Трифона легко удалось найти и крупную рачиху с огромными икряными гроздьями, и ее более молодого партнера с оторванной в драке клешней. Икрянка показана на верхнем снимке, где хорошо видно, что что икра у нее очень активно развита, а самец на нижнем снимке, — тоже не вялый. Раки, безусловно есть, и их не мало, а значит и ущерб не катастрофичен.
Всем москвичам и гостям города нам, все-таки, хотелось бы дать очень настоятельный совет: не вздумайте покупать раков, которыми бойко торгуют мигранты вблизи от выходов практически всех станций метро у рынков. Конечно, это запрещено, конечно, за этим никто не смотрит, конечно, за такую торговлю положена административная ответственность, но есть обстоятельство, которое должно твердо отложиться у вас в голове: Представьте себе, что все эти раки на самом деле пойманы в Москве-реке, и что они всю весну питались вот этим самым "дождем трупов", который в данном случае вызван массовой гибелью животных и рыб от весеннего химического отравления. И ВЫ ЕДИТЕ КОНЦЕНТРИРОВАННЫЙ ЯД, накапливавшийся от московского свинцового смога на льду в течение полугода. Раков, конечно, нам не жалко, а вот себя и детей пожалеем?
