 |
Моим первым проводником по болотному краю была Оксана. Она орнитолог, изучает птиц и пешком исходила почти половину болота, десятки раз ночевала на островах. Ей часто даже не надо видеть птицу, достаточно услышать песню или шорох в переплетении веток и она уже знает, какая перед нами птица, чем она занимается и можно ли попытаться ее потом сфотографировать. Весной, в три часа утра, когда еще очень темно и последние заморозки сковывают мох и траву, мы выходим в приболотные леса. Сотни птиц вокруг поют, токуют, строят гнезда. |
Начало смотрим здесь: Полистовский заповедник: Самое большое болото Европы у нас в России >>>
Моим первым проводником по болотному краю была Оксана. Она орнитолог, изучает птиц и пешком исходила почти половину болота, десятки раз ночевала на островах. Ей часто даже не надо видеть птицу, достаточно услышать песню или шорох в переплетении веток и она уже знает, какая перед нами птица, чем она занимается и можно ли попытаться ее потом сфотографировать. Весной, в три часа утра, когда еще очень темно и последние заморозки сковывают мох и траву, мы выходим в приболотные леса. Сотни птиц вокруг поют, токуют, строят гнезда. Только в такие часы можно определить, где будут кормится редкие кулики, где поставить укрытие и понаблюдать за черными дроздами, сколько уток и лебедей скрывается за излученой реки на разливе. После этого будут наблюдения, записи, строительство укрытий, съемки. И так все горячую весеннюю пору. "Зимой отоспишься, сейчас каждую минуту что-то происходит и мы можем это пропустить"- говорит Оксана, заставляя меня в очередной раз покидать теплый спальник. И если бы не было ее настойчивости, многие кадры у меня не получились бы.
Весной приболотные леса покрыты сплошным ковром первоцветов. Цветет ветреница дубравная. Когда хочется показать обилие растений, я иногда применяю объектив Фишай. Конечно, он обладает узнаваемым римунком, искажает пространство. А когда хочется выделить цветок, оторвать его от фона, то здесь помогает телеобъектив. Но ветренницу так назвали потому, что она почти всегда дрожит, даже тогда, когда ветра нет. Поэтому приходится затаив дыхание, ждать. Я жду, ветреница ждет, спутники мои ждут. Иногда подолгу. Вот колебания на секунду прекратились и серия фотографий состоялась.
Прибрежный лес подтоплен и упал, похож на спички, потерянные огромным великаном. Что же случилось тут? Просто тридцать лет назад провели маленькую линию электропередач, простые такие столбы с проводами. Они до сегодняшнего дня питают током деревню Ручьи, где расположен один из кордонов заповедника. И построили маленькую дамбу и мост для обслуживания этой линии. Мост давно смыло, но дамба изменила гидрологию на большой площади и реку Страдницу теперь летом, весной и осенью форсировать нельзя. Никак.
Заросли прошлогоднего рогоза у берегов реки Страдица.
Редкие орланы белохвосты, огромные птицы с размахом крыльев более двух метров, занесены в Красную книгу. Они гнездятся в глухих лесах недалеко от озера Полисто, но никто не знает, где. За год наблюдений я видел их три раза. В центре европейской части эти величественные птицы практически уничтожены, потому что в прошлом веке считалось, что они вредят рыбному хозяйству. Отстреливали хищников нещадно. Отрубали лапы и выбрасывали саму птицу. За пару лапок полагалось вознаграждение — то ли 4, то ли 6 патронов. Потом люди разобрались, но стало поздно. Теперь во всей Псковской области 2-3 пары, в огромной Ленинградской -около 10, а по всей России, включая всю глухую тайгу — примерно полторы тысячи пар.
Острова. Их сотни, больших и маленьких.
Перед каждым островом топь – переходное болото. А дальше твердая земля, на которой можно стоять и не надо сохранять равновесие. Остров – это горячая еда, ночлег, сухие носки, барсучьи норы, гнездо сокола над палаткой, обвалившиеся партизанские землянки, вечерние разговоры и полное отсутствие любых звуков цивилизации. Мы одни на десятки километров вокруг, на другой, параллельной Земле, такой, какой была она и тысячу и пять тысяч лет назад. Утром туманы такие, что не видно ни направлений, ни даже самих островов. Самое время для фотосъемки, а потом дальше, к другому спасительному острову, к другому милому дому.
Острова имеют названия, известные еще с карт 18 века. Наверное, они отражают мысли дошедших до твердого клочка суши. Межник — самый большой, но так далек от цивилизации, что непонятно — какой губернии он принадлежит. Есть еще Подводный, Крыман, Горостица, Курятник, Медвежий, Волчий, Бабочка, Королева Борина, Дароватый и Денежкины, Андрианов (не мой) и конечно Еловый, Дубовец, Сосновые, Хвощевые и Горелые.
Лес на островах рождается и умирает сам. Теперь никто не рубит и не выжигает вековые стволы. Когда случается ночевать на острове, приходится убирать все за собой, уносить назад на материк, очень экономно тратить сухие веточки для приготовления чая и вообще чувствовать себя очень сильно "в гостях". А то могут потом и не пустить всякие неизвестные мне лесные и болотные духи — хранители.
Цветет Вороний глаз – типичный лесной вид, он растет на болотных островах.
В лесу на островах гнездится много птиц. Белоспинный дятел и скворец.
Край непроходимой топи с выходом открытого жидкого торфа. Зимой здесь, как и во многих других местах, произошел прорыв болотного газа и торф с многометровой глубины выбросило вверх. Где то в середине остался чуть затянутый газовый канал – путь в тысячелетнее прошлое массива. Напрямую путь тут закрыт.
Над просторами болота, ровного, как стол, плывут низкие тяжелые облака. Я же искривлю объективом эту ровную картину, пусть это будем мир наизнанку, Массаракш.
Высшая стадия развития болота – грядово-мочажинный комплекс. С высоты птичьего полета хорошо видны направления стока воды в толще мхов, который перпендикулярен расположению гряд. Где то внутри, на глубине в 2-3 метра текут в торфяных трубах реки и ручьи.
Клюквенники занимают огромные пространства, по подсчетам ученых ежегодный урожай составляет около 600 килограммов с гектара. Весной сладкая перемороженная клюква покрывает все моховое пространство на многие километры.
Ее с удовольствием едят все обитатели болота, даже большие медвежьи "кучи" почти целиком состоят из клюквы, местные шутят, промой и домой….
Во время цветения багульника болотного воздух пронизан дурманящим запахом этого лекарственного и одновременно ядовитого растения. Если приходится ночевать в таком месте, то утром очень болит голова. Но нет комаров.
Пушица, типичное растение переувлажненного болота.
Озера.
В Полистовском заповеднике много озер, в основном очень труднодоступных. Вода в них такая черная, что крепко заваренный чай ничуть не изменяет ее цвета. Но одновременно чистая, потому что бактерии не могут выжить в этом растворе из гуминовых кислот. Торфяная вода. Поэтому и рыба в основном только хищная, окунь и щука, за исключением самого большого проточного озера Полисто, где и рыбы много, и серьезные шторма с гибелью рыбаков случаются.
Летом мелководные озера зарастают и двигаться на моторной лодке надо уже осторожно, чтобы не пугать крачек, которые устраивают свои гнезда прямо на заломах водных растений. Птенцы сидят у воды и высокая волна от лодки может их утопить.
Птицы.
Полистовский заповедник включен в перечень ключевых орнитологических территорий России. И если для того, чтобы увидеть осторожных лесных зверей, нужен элемент везения, наблюдать во время весеннего перелета птиц может каждый. Гуси, утки, лебеди, северные и местные кулики, голуби, воробьиные, орлы, канюки, совы, тетерева и чайки – все это можно увидеть и в заповеднике и в его охранной зоне в большом количестве, главное – пораньше вставать и попозже ложиться. Наиболее интересные места наблюдения находятся в охранной зоне заповедника, на обширных зарастающих полях от озера Цевельского до озера Полисто, на самих озерах, а также по берегам реки Хлавицы, от деревни Гоголево далее по длинному языку твердой земли, вдающемуся в болото, до урочища Заход. Места эти вполне комфортны для пешего наблюдателя и фотографа.
Вальдшнеп надеется на свою покровительственную окраску, поэтому не взлетает. Но, как говорят, у него глаза на затылке и он очень внимательно отслеживает все, что происходит вокруг.
Большой кроншнеп, занесенный в красную книгу, обладает очень осторожным поведением. Он не подпускает наблюдателя ближе 300 метров. Для того, чтобы поснимать этого самого большого кулика, я построил несколько шалашей из природных материалов и еще в темноте забрался туда. Но все равно кулики сели достаточно далеко от меня и сухие травы перекрывали их. Самочка кормилась, самец же очень активно настаивал на спаривании, танцевал вокруг, расправлял крылья, всем своим видом говоря — ну какой я молодец. Самочка погружала свой длинный пятнадцатисантиметровый клюв в оттаявшую землю и искала там то, что казалось ей вкусным. А самец все танцевал, оглашая большое поле звучными трелями. Все, надоел…., подумала наверное, самка и с разворота огрела ухажера тем самым длинным клювом по боку. Сколько обиды было в крике самца!!! Он подпрыгнул и подняв крылья, погнал супругу за сопку, разбираться. Так они скрылись из вида, но по крикам я понял, что настойчивость была быстро удовлетворена.
Лебеди – кликуны формируют пару на всю жизнь и гнездятся в самых труднодоступных местах. Гнездо их выглядит, как огромная куча травы. Они никогда не опускают одновременно голову в воду, только поочереди. Один контролирует обстановку, другой кормится. Эта пара оказалась непугливой, и когда я очень осторожно пробрался на край заболоченного залива, дикие кликуны подплыли ко мне на расстояние 20-30 метров.
