 |
Лауреата Нобелевской премии по литературе Генрика Сенкевича мы знаем как автора романов «Потоп», «Крестоносцы», «Пан Володыевский». Еще свежи воспоминания о триумфальном шествии по нашим экранам фильма «Огнем и мечом», снятого по роману знаменитого польского прозаика. Однако о том, что Сенкевич был не только мастером пера, но и искусным охотником, известно немногим. В 1891 году он предпринял путешествие по Южной Африке. О некоторых эпизодах этого сафари мы и хотим вам рассказать. |
ЖИВУЧАЯ РЕПТИЛИЯ
Однажды Сенкевич отправился к реке, надеясь подстрелить крокодила. Не успел он пройти и полкилометра, как над водой показались три движущиеся точки. Тщательно прицелившись между двумя верхними, писатель спустил курок. После выстрела голова рептилии тотчас исчезла. Подождав немного, охотник решил возвратиться в лагерь, как вдруг прибежали люди из каравана и сообщили, что на противоположный берег выбрались аж два крокодила.
Вскоре Сенкевич их увидел. Хищники лежали на песке, не обращая внимания на толпу кричащих людей. Оба были ещё молоды. Писатель выбрал большего и всадил ему под лопатку пулю со стальным наконечником. Раненое животное подскочило вверх на целый метр и стремглав бросилось в воду, но через пару минут выплыло на ближайшую отмель. Помощник устремился к трофею, но Сенкевич остановил его. Только когда охотник увидел в бинокль, что крокодил, несколько раз конвульсивно открыв пасть, перестал дышать и перевернулся белесоватым животом кверху, он позволил чернокожим проводникам отправиться за добычей. Но тут произошло неожиданное: животное снова перевернулось и начало отчаянно брыкаться. Помощники запрыгали, засуетились и наконец поймали его с помощью петли, сделанной из изогнутой ветки.
К Сенкевичу приволокли уже мёртвого крокодила. Осмотрев тушу, охотник убедился, что пуля со стальным наконечником, пробив толстую кожу, прошла навылет. И тем не менее жизнь теплилась в пресмыкающемся ещё более получаса. «Застреленного в речке крокодила, – пишет Сенкевич, – как и гиппопотама, нельзя просто так вытащить на берег. Этого же нам удалось вытянуть только потому, что он всплыл на мелкоте». Трофей торжественно понесли в деревню и положили подле охотничьей палатки.
БЕЗУСПЕШНАЯ ПОГОНЯ
Перебираясь через реку Вами, Генрик Сенкевич заметил, как его товарищ на склоне холма подносил к плечу тяжёлый карабин. Точно из пушки грянул выстрел, и мимо пронеслась гигантская антилопа куду, тотчас исчезнув в зарослях. Писатель стоял на расстоянии каких-нибудь трёхсот метров, видел всё и был убеждён, что пуля попала в цель. И действительно, на траве и кустах остались капли крови. Друзья немедленно отправили по следу слуг, а сами устремились дальше, так как на отдалённых возвышенностях показалось всё стадо – пять антилоп.
Но когда у животных ушки на макушке, охота без нагонки едва ли возможна. Всякий раз, когда охотники взбирались на холм или горку, антилопы отбегали на 300-400 метров. «Они паслись очень спокойно, – вспоминает Сенкевич, – но каждую минуту поднимали головы и прядали ушами, точно давая нам понять, что видят нас или чуют наше приближение. А затем всё стадо лёгкими прыжками убегало вперёд, чтобы снова остановиться на расстоянии двух-трёх выстрелов». Грациозные животные на фоне зелёных холмов произвели яркое впечатление на писателя. Сенкевичу чудилось, будто он видит стадо оленей в роскошнейшем английском парке.
Старый самец всегда останавливался первым, поворачивал в сторону людей голову, украшенную могучими спиральными рогами, смотрел несколько минут, словно соображая, отделяет ли его от охотников достаточное расстояние, и после этого продолжал спокойно кормиться. «Антилопы, – утверждает писатель, – обладают, должно быть, очень тонким слухом, потому что нас нередко скрывали кусты и выступы почвы, и всё-таки стадо всегда успевало вовремя спастись бегством. Пытались мы обходить их, но и это ни к чему не привело. Не знаю, сколько времени продолжалась бы наша неудачная погоня, если бы антилопам не наскучила эта забава, так как они вскоре совсем скрылись из виду».
НА ВОЛОСОК ОТ ГИБЕЛИ
Генрик Сенкевич и сопровождавшие его чернокожие помощники долго плыли в тяжёлой железной шлюпке по реке Кингани и кроме птиц не видели никакой дичи. Как вдруг на расстоянии ста метров от судна на гладкой поверхности взвился фонтан и вслед за этим показалась громадная, как сундук, чёрная голова. Писатель выстрелил, но, видимо, неудачно: голова скрылась под водой. Но через пару минут над водой опять появилась голова – та же или другая. Охотники встретили её новыми выстрелами. Едва они успели перезарядить ружья, как возникли сразу две головы, но уже довольно далеко. Сенкевич приказал гребцам плыть медленнее и не задевать вёслами о железную шлюпку.
Русло реки постепенно расширялось, и наконец путешественники выплыли на широкое пространство, похожее на озеро. Вдали в бинокль можно было разглядеть целое стадо гиппопотамов.
«Головы, – вспоминает Сенкевич, – лежали плоско, одни профилем, другие прямо к нам. Если бы не громоподобные вздохи, отголоски которых долетали к нам, и если бы не фонтаны воды, выкидываемые животными из ноздрей, я мог бы принять эти головы за обломки чёрных скал, выступающих из воды. Мы подъехали ещё ближе. Животные наконец обратили на нас внимание, в стаде заметно было движение. Некоторые головы тихо погрузились в воду, другие обернулись в сторону лодки, храпя и поводя ушами.
Мы плыли теперь очень тихо, чтобы колебание лодки не мешало стрельбе. У меня был 12-калиберный штуцер, в левое дуло которого я положил экспансивный заряд на случай, если бы увидел животное на берегу, чтобы стрелять ему под лопатку. Другой ствол был заряжен пулей со стальным наконечником. В голову только такой пулей и можно стрелять, потому что всякая другая скользнёт под кожу, не пробив кости».
Улучив удобный момент, Сенкевич выстрелил в ближайшую голову из правого ствола. И небезуспешно – животное сразу же стало вспенивать воду. Перегнувшись через борт, наш герой присматривался к последствиям выстрела, как вдруг из воды вынырнула уродливая голова с раскрытой пастью и поднялась, норовя ухватиться клыками за борт. Сенкевич прицелиться, но гиппо успел скрыться. И тут лодка содрогнулась от сильнейшего удара. Это чудовище ударилось спиной о дно, словно намереваясь опрокинуть судно. Затем гиппопотам вынырнул совсем близко почти до половины туловища, и охотник тут же послал ему пулю.
«Если бы вместо железной шлюпки мы сидели в какой-нибудь лёгкой пироге, – размышляет писатель, – то наше путешествие закончилось бы в водах Кингани».
ВЫСТРЕЛ, ДОСТИГШИЙ ЦЕЛИ
На первый взгляд кажется, что подстрелить гиппопотама проще пареной репы. На самом деле это занятие не из лёгких. Животное это хоть и немаленькое, но, во-первых, расстояние на воде трудно определить на глаз и, во-вторых, голова бегемота всегда лежит плоско – то есть не самый удачный вариант мишени. И потом, попробуйте после меткого выстрела вытащить такую тушу из воды!
Живучесть этих могучих существ очень велика, и у бегемота, даже удачно подстреленного, всегда найдутся силы, чтобы снова погрузиться в воду и затем вынырнуть в каком-нибудь недоступном для лодки месте – например среди прибрежных кустов, затопленных водой. Там через несколько часов он и умирает.
Зато гиппо всегда можно подстеречь в светлую лунную ночь, когда тот выходит на берег попастись. Завидев охотника, он (если река находится далеко) пробует его атаковать. Но движения исполина настолько неловки, что его атака для человека вовсе не опасна. Аборигены убивают бегемотов гарпунами, а чаще всего ловят в глубокие ямы, замаскированные сверху ветками и дёрном.
Итак, при охоте на бегемотов можно обойтись и без лодки. Достаточно пройтись вдоль берега реки, чтобы увидеть торчащие из воды головы. Этот способ охоты даже лучше, потому что гиппо обычно пугаются и шарахаются от судна, и тогда стрелять приходится с расстояния более ста метров. Из прибрежных же кустов можно стрелять с более близкого расстояния и при этом хорошо видеть, что стало с животным. Правда, передвижение по болотистому берегу – ещё то удовольствие.
«Мне, – пишет Сенкевич, – наконец наскучило охотиться на шлюпке, от которой гиппопотаму всегда удаётся улизнуть и с которой выстрел всегда неверен, потому что она колеблется. Мы решили выйти в сухом месте и пробираться далее среди кустов. Способ оказался удачным».
Вскоре на повороте реки показались две головы, которые то погружались, то выныривали из воды, точно забавляясь. Сенкевич опустился на колено, старательно прицелился и выстрелил. На этот раз он был уверен, что попал в цель, хотя не мог убедиться в этом сразу. Полтора часа спустя проводники заметили тушу гиппопотама, плывущую вниз по течению…
О ПОЛЬЗЕ ПУТЕШЕСТВИЙ
Около полуночи река и болото задымились, поднялся туман и окутал всё окружающее. Сенкевич закурил трубку, дым которой отгонял комаров, и предался философским размышлениям.
«Я думал о том, – пишет прозаик, – какая это освежающая вещь – путешествие. Не только потому, что в чашу жизни, чаще всего наполненную уксусом и жёлчью, вливаются новые и приятные впечатления, но и потому, что физические и духовные силы человека приходят в равновесие. В городах мы живём преимущественно умственной жизнью, следовательно, крайне одностороннею. <…> Вся наша жизнь крайне автоматична. Встаём рано, одеваемся, завтракаем, обедаем, вовсе об этом не думая, точно автоматы, всегда одинаково, одним и тем же способом. От этого страдают здоровье, жизненность, энергия и даже сила мысли. <…> Трудно советовать кому-нибудь предпринять путешествие как средство против анемии таланта, и мне это даже в голову не приходило. Но верно то, что путешествие противодействует физическому и умственному автоматизму, ежедневно создавая другие условия, возбуждая энергию, ставя человека лицом к лицу с природой и первобытными людьми, страсти которых ещё не улеглись в условные рамки. В городе человек изолирован от природы – на море и в лесу сливается с нею».
В подобных размышлениях мэтр провёл значительную часть той незабываемой африканской ночи. Наконец, усталость пересилила и он крепко заснул назло всем москитам…
Сергей Крыга
