 |
Чувашское село Тойси хорошо известно владельцам борзых собак. Отсюда, с юга Чувашии, начинаются степи, которые тянутся вдоль Волги до самого Каспия. Каждую осень в село съезжаются охотники на полевые испытания собак. Странная на первый взгляд картина: охотников много, а ни одного ружья. Такова охота с борзыми, здесь главное действующее "лицо" — собака. |
Откуда только сюда не приезжают: Москва, Нижний Новгород, Тула, Тольятти, Воронеж, Саратов, Волгоград, можно перечислить еще с пяток ничего не говорящих названий мелких городков из лесостепной зоны России.
Борзые — собаки смиренные и послушные: ни лая, ни возни, ни междусобойных стычек.
Вечером знакомимся за общим столом, накрытым в старом изросшемся саду. Спиртного — капля, чисто символический глоток за предстоящую охоту.
* * *
В старину говаривали: “Соколиная охота — царская, псовая — боярская, ружейная — псарская”.
Как охотились на Руси во времена давние, мы знаем крайне мало, особенно если это касается собак. Монахи-летописцы неприязненно относились к охоте с собаками, считая их существами нечистыми — “псами смердячими”, а потому в летописях следа о псовой охоте не оставили.
В Европе было проще. Большая часть католических священников и высшего духовенства были охотниками, так что о той охоте нам кое-что известно. Вряд ли она отличалась от охоты русской, разве что антуражем.
Когда на Руси появились борзые собаки, точно нигде не сказано. Но будто бы они пришли с азиатскими завоевателями и с тех пор прижились.
По преданию, король Франции Генрих I получил от великого киевского князя Ярослава Мудрого дочь Анну с приданым, куда входили и три борзые собаки. Это считалось большой ценностью.
Дары борзыми отправлял и царь Борис Годунов.
Считается, что псовая охота получила “гражданство” во времена Ивана Грозного и сразу стала популярной. Она даже затмила соколиную охоту.
Лессинг, автор первой русской книги о псовой охоте “Регул принадлежащий до псовой охоты” (1635 г.), писал, что созданная на Руси порода была в Западной Европе в большой славе благодаря своей резвости и работе по волку.
Интерес к русским борзым никогда не пропадал. Вот слова французского знатока собак, написанные уже в XIX веке: “Из всех пород собак самая прекрасная русская псовая борзая. Фигура могучая, поза гордая! При всей своей элегантности эта собака удивительно бесстрашная. Эти данные делают ее великолепным животным”.
Охота с борзыми — это страсть. Борзятники ждут не дождутся осеннего благословения на выход в поля.
А то, что страсть эта великая — на это есть яркие примеры. Император Петр II, короткое время восседавший на российском троне, вкусив азарт охоты с борзыми, забросил все свои государственные дела. Он даже перебрался из северной столицы в Москву, где в окрестностях водилось больше зайцев. Граф Остерман, наставник Петра II, в отчаянии писал: “Царь не любит ни моря, ни кораблей, любит псовую охоту”. По осени он выводил на поля 420 (!) собак.
До царствования Петра III русские дворяне считали постыдной охоту с ружьями. Шли на “ловитву” только с собаками, соколами и ястребами.
Последними заядлыми борзятниками можно считать кавалерийских офицеров кутузовской армии. Не было войны, и они забывали о ружьях. Каждый четвертый кавалерийский офицер был борзятник. Когда они возвращались из Франции, то в качестве трофеев прихватывали псовых борзых.
Борзые выводились специально для охоты барской. Промысел от той охоты был не велик, а вот удовольствие она доставляла знатное: веселила кровь, пробуждала азарт и радовала глаз.
Протрубит рог отбой, и борзая из охотничьей собаки мигом превращалась в домашнее созданье, украшая собой барские покои.
* * *
За ночь подморозило и припорошило снежком пашню. Если бы не защитные лесополосы, то до самого горизонта мы бы видели лоскутья черноземных полей. Весь день нам бить ноги по этим черноземам.
Скоро, намотав на сапоги пуды грязи, мы поняли, что занятие это не для слабых. Но охота, как известно, пуще неволи.
“Равняшка” — цепь борзятников — замерла в ожидании послепривального сигнала. Егерь Леонид Князев поднял медный рог. Звук получился простуженный, с хрипотцой.
— Вперед! Пошли! Пошли! Равнение!
Борзых держат на “сворках” — длинных тонких веревочках, пропущенных в кольца собачьих ошейников. Стоит выпустить один конец веревки из рук — и собаки свободны.
Правила охоты таковы: свору спускает тот, перед кем выскочит заяц. Борзые должны видеть добычу, запах они не улавливают.
Заяц лежит в бороздах плотно и выскакивает прямо из-под ног. Реакция охотника должна быть мгновенной. Промедли чуток, и заяц наберет скорость. Он потянет свору к кустам, а там собаки беспомощны.
Ах как некстати этот мелкий дождичек, что заморосил из налетевших туч. Но это уже испытание людям.
* * *
Сколько раз говорил себе: не суди о собаке по внешнему виду, но от красоты трудно глаз отвести. Вот московскими борзыми залюбуешься: высокие, статные, длинноногие — прямо с конкурса красоты.
Москвичи хитрят: гоняют собаку в рост, придавая ей товарный вид, затем сбывают ее за “зелененькие”. Покидает рослая поджарая красавица свою родину и обретает пожизненный покой на виллах в землях итальянских, голландских, датских или французских. Там она — символ богатой жизни.
Для поля московские борзые не годны, это каждый борзятник знает. Но москвичи возят их на испытания, пытаясь развить в них еще и охотничьи качества. Но эта хитрость не проходит. Сердчишко у собак слабовато, и они сходят с дистанции. Добыча достается трудягам, у которых и видок подгулял, и окрас шампунями от осенней грязи не отмыт.
— Заяц! Ату! Ату!
Серый комочек выстрелил из-под ног и сразу же бросился к заросшему ивняком овражку. Рывок борзых стремителен, они словно полетели над землей бело-рыжими стрелами. Все замерли, достанут ли?
— Оп! Оп! Оп! — кто-то не утерпел и стал подбадривать борзых.
Каково им лететь по мерзлой, осклизлой земле, когда лапы проваливаются в борозду или бьются о комья крупно вспаханной пашни? Боль-то ведь адская…
Борзые достали зайца у самой границы балки. Егерь стеганул лошадь и поспешил за добычей. Вернувшиеся к хозяину борзые были уже абсолютно спокойны, и черные вишни глаз ничего не выражали. Даже похвалу собаки приняли как-то застенчиво.
В брошюре о борзых, которую нам дали почитать, сказано: “В груди борзой уживаются, так сказать, две души. С одной стороны, она спокойный, ласковый, домашний друг, любящий понежиться; она отнюдь не враг комфорта и не чужда изнеженности. С другой — это сгусток энергии, когда приходит ее черед. Упорная охотничья собака, вся отдающаяся бешеной погоне и не обращающая внимания даже на собственные раны, когда она преследует цель”.
И еще, на мой взгляд, самые главные строки, которые открывают секрет любви к этой породе собак: “В борзых нет никакого раболепия, ничего от подобострастного исполнителя в духе “чего изволите”.
По “равняшке” передали поздравление:
— С полем!
* * *
Жизнь русской борзой могла прерваться в годы революционной вакханалии, когда и человеческая-то жизнь ничего не значила. Борзых, как “пережиток прошлого”, расстреливали прямо в помещичьих псарнях. Те, кто уезжал в эмиграцию, как главную фамильную ценность забирали с собой собак.
В 20-е годы на страницах газет разворачивается бурная дискуссия: “Нужна ли советской России барская собака?”
Дискуссия-то шла, да кто к ней прислушивался. Борзых продолжали истреблять. Целыми псарнями борзых сдавали на перчатки. Сырья было так много, что специально открыли восемь новых перчаточных фабрик. Из шкуры борзой получалась самая тонкая лайка. Эти перчатки даже за рубеж вывозили.
Одумавшись, что переводят валюту, остатки собак продали в Британию. Если есть у кого сейчас в доме британская колли, то очень может быть, что в ней течет кровь русских борзых.
Представить трудно, но после второй мировой войны в России осталось всего-навсего шесть кровных борзых.
Охоту с борзыми не только предали анафеме, но и превратили в пример беспощадного помещичьего угнетения. Конечно, и среди помещиков были самодуры, но какой же хозяин позволит себе начисто вытоптать лошадьми и собаками крестьянские наделы, с которых он имеет доход? Делянки в те времена считать умели.
Повторюсь: породистая борзая была валютной единицей. Если вы встретите сельцо или деревеньку с названием Собакино, то знайте: когда-то местный помещик выменял их на породистую собаку, скорее всего борзую.
Взятки давали борзыми щенками, ими же одаривали за усердную государеву службу и заслуги перед Отечеством. Так, граф П. И. Панин за усмирение пугачевского бунта получил в награду трех псовых борзых, ведущих свою родословную с XVII века.
Свора борзых — это неплохое наследство. Что уж говорить о художниках. Они увековечили борзую в стихах, полотнах и в скульптурах тонкого литья.
* * *
Вспомните строки Александра Сергеевича Пушкина:
…Но пруд уже застыл;
Сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей…
Это из “Осени”. Поэт написал эти строки в Болдине, когда в нижегородском черноземье его надолго пригрела муза. Строчки хоть и абстрактны, между тем “сосед” — вполне реальное лицо: Валерьян Ермолов. Он из соседнего села Черновского, куда поэт частенько ездил повечерять.
Если вы полистаете книги лучшего знатока собак, заядлого охотника и писателя Л. П. Сабанеева, то обнаружите немало хороших слов о Николае Петровиче Ермолове. Это был знаменитый русский борзятник уже в третьем поколении. На выставках его собак звали ермоловскими, они имели свои отличительные особенности.
От наших земель Николая Петровича Ермолова отделяет лишь одно — его в литературе называют симбирским помещиком, поэтому все с удивлением узнают, что, оказывается, жил-то он около Болдина. Он создал первый стандарт русских борзых собак.
Помещики Ермоловы без малого век занимались разведением породистых борзых, так что Пушкин написал свои строчки о лучших племенных собаках России.
Ну а приятель поэта — Валерьян Ермолов — в знаменитостях не ходил. Он был лишь заядлым охотником и приходился Николаю Петровичу Ермолову племянником.
* * *
Зайчишки для борзых — всего лишь тренировка. Главная их добыча — волки. Но по нынешним временам охота на волков с борзыми редка. Это осторожно сказано, мы так и не слыхивали о таковой.
К борзым собакам нужны еще гончие, которые своим лаем поднимали бы зверя и гнали его из леса в поле. Владелец борзой должен быть уверен в своей собаке, прежде чем пустить ее на крупного и опасного зверя. Волк может и верх взять, тогда прощай и собака, и денежки, что за нее выложил. Борзятники не рискуют, им хватает и зайчишек.
А между тем возникает все большая необходимость в хорошо натасканных сворах борзых, способных взять волка. Поголовье хищников множится. Во многих местах волк уже начинает наглеть и расправляется с домашним скотом, а то и осаждает деревни.
Численность волка во все времена регулировали, поддерживая разумное равновесие. Районные охотоведы знают, сколько волков надо уничтожить, но кто это будет делать? Своих егерей мало, а приглашать охотников из города — риск. Бывали ведь и трагические случаи: в пылу азарта неопытный охотник мало контролирует ситуацию.
На волков охотятся в основном зимой, и нередко дня не хватает, чтобы обнести солидный участок леса флажками, расставить охотников по номерам и начать загон. Проще было бы взять зверя по осени гончими и борзыми. Но по всей России не сыщешь хорошо притравленной на волка своры и опытных егерей. Вот вам и реальная польза от псовой охоты.
* * *
Эх и намаялись за день — ноги гудят. Сигнал окончания охоты ко всеобщей радости. “Равняшка” вмиг поломалась, и все потащились к дороге.
Мы возвратились на ужин под старые яблони. Вот теперь можно позволить чарочку “с устатку”, другую — за добычу, третью — за собак… А потом разговор…
…Засыпая, будто проваливаешься в черную бездну. Дневная реальность не отступает, и видишь летящих по пашне борзых. Говорят, эти сны долго не проходят. Ну и пусть, не самые плохие сны.
с. Тойси Батыревского района, республика Чувашия.
Вячеслав Федоров
Фото: Владимир Андрианов
Николай Мошков
