Отрывки из таежных записок путешественника Алексея Усачева — Средь зеленого моря сибирской тайги. Колоритные зарисовки из жизни таежных деревень. Как и чем живут люди тайги: рыбалка, охота, заготовка лекарственных трав и кореньев, сбор сброшенных оленьих и лосиных рогов, сбор ягод… Реальные истории происходивие в удивительном и суровом мире тайги. |
И вершки, и корешки
В советское время, кроме основных промыслов, в таежных деревнях существовал еще один — заготовка лекарственных трав и кореньев. У промхозов сбыт сырья был отлажен, и благодаря этому люди неплохо зарабатывали, заготавливая листья брусники, побеги черники, листья и корни бадана. Долго можно перечислять дары тайги, которые приносят пользу людям. В основном заготовки лекарственного сырья производились в то время, когда в тайге наступал мертвый сезон: охота запрещена, а до ягоды и ореха еще далеко. В 1990 годах это дело почти умерло. Сегодня сбором трав занимаются лишь единицы из таежных и подтаежных деревень. Собранный с большим трудом товар они обычно сбывают в ближайших городках рыночным торговцам — травникам. Но там, где дорога, с заготовкой лекарственных растений ситуация иная.
Например, трасса М-54 на Туву, где я однажды пообщался и с преуспевающими травниками. Каждую весну компания из трех человек разбивала лагерь рядом с трассой и всегда в одном и том же месте. Не углубляясь далеко в тайгу, они собирали всевозможные травы, корни и даже цветы и здесь же, на обочине дороги, выкладывали на продажу. Люди, которые постоянно проезжают по трассе, порой даже заказывали то, что им необходимо. В июле 2005 года я заехал к ним в гости на пару деньков.
Представьте такую картинку. Останавливается возле прилавка роскошная иномарка и выходит из нее солидный господин.
— Почем у вас жарки? — спрашивает у продавца, указывая на стоящий в баночке букетик.
— 50 рублей.
— Я возьму.
Казалось бы, ничем не примечательная ситуация, но… Эти цветы росли вокруг в изобилии. Просто господин был обут в дорогие башмаки, и сделать несколько шагов по траве было для него выше сил. В первый же день, по моим подсчетам, команда заработала тысячу рублей только на подобных любителях дикоросов.
Чудо-варенье
По некоторым соображениям название и месторасположение деревни, в которой происходили описанные ниже события, предпочту не называть. Впервые я попал туда в 2000 году и вскоре узнал, что проживает здесь некий хорошо разбирающийся в силах трав человек — Петрович. Местные говорили, что учился он у старого знахаря, который и передал некоторые уникальные рецепты. Один их них, по мнению односельчан, и приносит основные доходы Петровичу. Хотя продажей своего лекарства он официально не занимается, работает в лесхозе за скудную зарплату. Суть загадочного рецепта крылась в неизвестном таежном корешке, из которого травник изготавливает варенье, якобы служащее отличным допингом при повышенных физических нагрузках.
Впервые об этом чудо-варенье я услышал, когда с одним из местных охотников поднимался в горы. Подъем оказался затяжным, и нам периодически приходилось останавливаться на отдых.
— Эх, сейчас бы корешочка, из которого Петрович варенье варит!
— Из чего оно?
— Это тайна! Многие наши пытались выведать, корень какого растения он использует. И водкой поить Петровича пробовали, и уговаривать. Бесполезно! Думаю, Петрович секрет не выдает из-за денег. Конкуренции боится.
— Он продает кому-то?
— Ха! К его воротам иногда такие иномарки подъезжают! Я уверен, что именно за этим вареньем. На какие еще деньги он мог купить машину, трактор, дом “упаковать”? На лесхозовскую зарплату?
— А ты сам пробовал его суперпродукт?
— Было дело. Выносили мы как-то орех из тайги. Путь был нелегкий — около десяти километров в один конец. Вторую ходку делали. До деревни осталось всего километра три, а ноги уже шевелиться не хотели. Достал Петрович из кармана маленькую баночку и дал каждому из нас по кусочку размером с ноготь какой-то гадости желтого цвета, напоминающую пастилу, но с горечью. Не поверишь, но уже через пять минут мы неслись в деревню как сохатые, забыв об усталости!
— Я попробую разгадать эту тайну.
— Попробуй, но к Петровичу и не подходи. Если он своим не рассказывает, то тебе, чужому, тем более.
Вернувшись в деревню, я принялся за дело. Секрет корня, дающего силу и выносливость, мне нужен был чисто из спортивного интереса. Систематизировав все полученные сведения, я пришел к выводу, что надо искать растение с округлым, желтоватым внутри корнем, напоминающим картофель.
Но никто из опрошенных мной людей не знал, какого цвета он снаружи. Данных, конечно, было маловато, но я решил рискнуть и отправиться на поиски сырья для чудо-варенья. В деревне мне удалось уговорить одного из местных бездельников по прозвищу Барабан пойти со мной в качестве компаньона. Для приманки я использовал сало, спирт и перспективу быстрого обогащения, о котором Барабан, похоже, мечтал уже давно.
Но после недели безрезультатных хождений по тайге я уже стал сомневаться в успехе этого мероприятия. В разных местах мы вырывали и выкапывали саперной лопатой все необычные и редко встречающиеся травянистые растения, пытаясь отыскать корень, похожий на картошку, но попадалось все не то, что нужно. Ко всему прочему запасы спирта и сала подходили к концу, и я предчувствовал, что вскоре Барабан покинет-таки меня.
В один из вечеров я сидел на берегу ручья в задумчивости, вновь и вновь пытаясь прокрутить в голове информацию, полученную в деревне. В какой-то момент в поле моего зрения попало растение, на которое раньше мы почему-то не обращали внимания. Оно росло везде, его было много. Никакой необычности. Просто сорняк. Какова же была моя радость, когда, выкопав одно из них, я увидел крупный округлый корень. Внутри он оказался желтого цвета. Появилась надежда, что мы нашли именно то растение, которое нам и нужно. Его необходимо было опробовать на себе. Риск, конечно, огромный, но я был уверен, что все будет нормально.
Варенье из корня мы решили не варить, а просто пересыпать мелкие кусочки сахаром и опробовать на следующий день по дороге домой. Наутро на всякий случай я сделал отвар “золотого корня”, который способствует быстрому выведению ядов из организма. Благо что вокруг он рос в изобилии.
Пройдя около десяти километров и ощутив первые признаки усталости, мы решили, что пришло время испытать наш корешок. Достав баночку, я вытащил из нее два маленьких кусочка. Через некоторое время быстрым шагом, с увесистыми рюкзаками, мы преодолели крутую гору длиной около 800 метров. Я был потрясен эффектом, который произвел маленький кусочек корешка! Мало того, что ноги совершенно не чувствовали усталости, но даже не участилось дыхание. Преодолев по тайге около 30 километров, мы до конца убедились, что нашли именно то, за чем ходили.
— Петрович ваш молодец! — сказал я довольному попутчику. — Ловко он придумал, как из сорняка деньги делать. Настоящий травник.
Черемша
Говоря о сибирских промыслах, я не могу обойти вниманием и сбор черемши, которая обильно распространена в Саянах. Благодаря большому спросу городского населения, у некоторых людей появляется возможность дополнительного заработка.
Первыми к ее заготовке приступают жители предгорья. Рядом, в горах, еще лежит снег, а внизу уже весна, и местный народ приступает к делу, когда ростки черемши набирают всего восемь-десять сантиметров. Постепенно с повышением среднесуточной температуры черемша “поднимается” выше в горы. Следом за ней идут и люди, но обычно к тому времени рынок насыщается, и товар продается с трудом.
Из всех таежных дел эта работа самая неблагодарная и низко-
оплачиваемая, и не каждый житель деревни станет ею заниматься. Порой за черемшой идти далеко, и сам процесс ее заготовки очень нудный. Целый день приходится работать с согнутой спиной, срезая кустики черемши и увязывая ее в пучки. К тому же на время сбора приходится наибольшая активность клещей, и после выхода из тайги люди снимают их с себя десятками.
Сборщики черемши свой товар в основном сдают перекупщикам.
Рогатый бизнес
В 1990 годах в тайге появился новый промысел — сбор сброшенных оленьих и лосиных рогов. Раньше таежный народ и подумать не мог о том, что на них можно неплохо зарабатывать.
Признаться, я до сих пор точно не знаю причину большого коммерческого интереса к “рогатому” товару. Говорят, что собранные в сибирской тайге рога переправляли в Китай, Корею и Японию, где из них изготавливают ценные лекарства. Судя по цене, которую за них предлагали, рога действительно использовались для чего-то важного. К примеру, в Туве в 2004 году товар третьего сорта (рога, сброшенные лет 20 — 30 назад, обычно уже подгнившие и обглоданные мышами) принимали по 250 рублей за килограмм. За свежие, относящиеся к первому сорту, давали 550 рублей. Потому-то многие жители деревень, бросив все дела, отправлялись в горы.
В секреты промысла меня посвятил знакомый отшельник Василий. Оказывается, рога надо искать в строго определенных местах. Как правило, в конце марта — начале апреля у оленей наступает период сбрасывания рогов. В это же время начинает пригревать солнышко и растапливать снег на южных и юго-восточных склонах гор. Олени стремятся в эти места, чтобы полакомиться прошлогодней травой и корешками. Вот и надо искать рога среди кустов и деревьев, окружающих такие поляны. В один из приездов к Василию я получил приглашение поучаствовать в короткой экспедиции по поиску рогов.
Продираясь через кустарник, на фоне темно-зеленого мха я заметил яркую белую точку. Потянув за нее, неожиданно вытащил целую ветвь маральего рога.
— Нашел! Килограмма на два с половиной потянет, — оценил Василий. — Неплохая находка, хоть и третий сорт. Если перевести на деньги, то ты уже заработал рублей 500.
В тот день удача улыбалась нам. К вечеру с небольшого пятачка размером всего в 300 квадратных метров мы собрали кучу рогов, которую пришлось уносить за два захода.
— Через пару дней сдавать пойдем, — предложил Василий.
— Почему не завтра?
— Товар к сдаче еще подготовить надо.
— Мыть будем?
— Нет. Положим рога в ручей и напитаем их водой, а затем слегка обсушим на ветерке. После и сдавать можно. Скупщики в Кызыле очень хитрые. Какие бы сухие рога ты ни привез, они все равно высчитают процент на влажность. Мы их перехитрим и даже навар получим.
Вася оказался мудрым человеком. В результате этой махинации мы заработали 15 тысяч рублей на двоих. Но в 2005 году бум на этот бизнес прошел так же неожиданно, как и появился. Так что большинство сборщиков рогов вновь вернулись к своим прежним промыслам.
На пороги
Для жителей таежных деревень, расположенных возле рек, рыбалка является одним из основных видов промысла наравне с охотой. На примере деревни Аршан, расположенной среди саянских гор на берегу красивой горной реки Ия, можно в общих чертах обрисовать трудности и радости, с которыми сталкиваются местные рыбаки.
Моторная лодка в подобных населенных пунктах — один из основных видов транспорта. Человек, ее имеющий, не ограничен в возможностях, так как на лодке можно отправиться до тайги практически на любой промысел. Старики рассказывали, что раньше, когда еще не было моторов, рыбаки и охотники заезжали в тайгу на лодках, используя только свою физическую силу. Трудно представить, как это можно сделать, но ведь делали! Они поднимали груженную провизией и прочими необходимыми вещами лодку против течения, отталкиваясь только шестами. Иногда протяженность пути составляла не один десяток километров. Сейчас это осталось в прошлом. Необходимо лишь наличие бензина, смелость и опыт хождения по горным рекам, мастерское преодолевание опасных порогов.
В 1999 году мне впервые удалось принять участие в такой поездке и самому испытать, как непросто дается рыбка. Знакомый аршанец Николай пригласил съездить дней на пять в верховья за хариусом. Я с радостью согласился, не зная, какие испытания придется пройти.
Туманным утром, погрузив в лодку необходимое снаряжение, продукты и две пустые сорокалитровые фляги под рыбу, мы отправились в путь.
— Не много ли мы тары под рыбу взяли, Коля? — спросил я, усаживаясь на одну из фляг.
— Будет обидно, если не хватит. К тому же такая фляга — прекрасное спасательное средство. Лет шесть или семь назад двое из нашей деревни пошли туда, куда и мы сейчас направляемся, за рыбой на моторке. Наскочили на камень и перевернулись. Один погиб, а второй успел за пустую флягу схватиться. Побило его о камни, но выплыл. Напарника искали почти неделю, и нашли его тело в 15 километрах ниже по течению. Так что на всякий случай держи одну из них рядом с собой!
Медленно преодолевая течение, лодка поднималась в горы. Я сидел на носу и любовался проплывающими пейзажами, зная, что блаженство скоро закончится — впереди пороги. Периодически на берегу встречались рыбацкие стоянки. Николай, кроме функции рулевого, по совместительству выполнял еще одну — экскурсовода:
— Впереди — место впадения реки Барбитай. Здесь раньше инспекторы рыбнадзора совместно с егерями засады на нас устраивали. Место удобное. Сразу две реки можно контролировать. Они на “Урале” через броды сюда пробирались. Ночью, услышав звук лодочного мотора, включали прожектор и в гости зазывали через мегафон. Попробуй не прими приглашение! Мы когда с добычей возвращались, то старались пройти это место ночью. Движок заранее выключали и вдоль противоположного берега на шестах спускались.
Слух уловил медленно нарастающий гул, и впереди, пока еле различимые, появились белые буруны. Вот он, первый порог!
Американские горки
— Хватит расслабляться, держи шест наготове! — приказал Николай, пододвинув поближе к себе еще один.
Обычно шестов в лодке должно быть сразу несколько. В сложных ситуациях, когда при прохождении порога глохнет двигатель или срывает шпонку на винте, остается единственная надежда на шест. Но в самый неподходящий момент его можно легко потерять, и если под рукой не окажется запасного, то последствия предсказать нетрудно.
Подойдя ближе к порогу, Николай немного сбросил газ, и лодка как бы зависла на течении, не двигаясь. Рулевой высматривал, где можно проскочить опасное место, не наткнувшись на камни. Наконец, приняв решение, хозяин моторки дал полный газ и направил лодку в один из проходов между камнями. И тут началось представление! Настоящие американские горки.
Нос лодки периодически или подбрасывало вверх, или он зарывался в воду — и меня обдавало с ног до головы потоками. Иногда, когда винт на короткие мгновения показывался над водой, воздух оглашался ревом мотора. Когда впереди показался чистый, без камней, участок воды, внезапно я ощутил не очень сильный удар, и мотор снова взревел на максимальных оборотах. Лодка на короткое мгновение замерла на месте, а затем ее понесло течением назад, разворачивая перпендикулярно направлению реки.
— Шест! К берегу! — командовал Николай, стараясь перекричать рев реки.
Прилагая все силы, стараясь удержать судно параллельно течению, мы пытались достичь желанного берега. И в конце концов лодка уткнулась в прибрежные камни.
— Винтом камень зацепили — и шпонку сорвало. Посмотри туда, — Николай показал рукой в направлении, где мы только что находились. С берега это место напоминало бурлящий котел…
На оставшемся отрезке пути, составлявшем километров 90, нам пришлось преодолеть еще семь подобных порогов. И на каждом нас ждала похожая ситуация. Хорошо, что Николай оказался человеком запасливым — словно волшебник, снова и снова доставал из кармана новую шпонку.
Я любил экстремальные ситуации, но все хорошо в меру. Нервное и физическое напряжение в течение всего пути уже сказывалось на настроении. Коля же был невозмутим и порой подшучивал надо мной:
— Что, Алексей, страшно? Это для тебя экстрим, а для нас — обыденность. Мы уже привыкли к такому риску, а иначе семья будет голодная.
Чертовы щеки
К вечеру мы почти добрались до места назначения. Остановиться на ночлег решили перед порогом под названием Чертовы щеки. Нам необходимо было пройти и через них, иначе терялся смысл всей поездки: именно там, выше порога, хариус.
Балаган разбили в уютном кедраче в 50 метрах от берега. По пути к лодке за очередной партией багажа я остановился на минуту, не имея сил оторвать взгляд от великолепного вида реки, бурным потоком проносящейся между двумя отвесными скалами.
— Нравится место? — спросил тихо подошедший Николай.
— Вызывает в душе какие-то мистические ощущения…
За ужином у костра Николай подробнее рассказал мне про Чертовы щеки.
— Место действительно красивое, но у нас в деревне его не очень любят. Много людей здесь погибло. Ниже рыбы мало. Чтобы хорошо порыбачить, туда, за эти “щеки”, уходить приходится. Ты видишь, что здесь творится? Сейчас еще более-менее терпимо. Вода из-за дождей поднялась, и многие камни скрылись. Можно поверху проскочить. Знаешь, сколько на дне между камнями моторов лодочных лежит? Некоторых рыбаков так до сих пор и не нашли. Забрала их Ия.
— Возможно, аномалия какая-то в этом месте? Люди, наверное, опытные сюда ходят?
— Здесь такие мастера гибли! Никто не застрахован. Наши лодки на порогах очень уязвимы.
— Надо хотя бы спасательные жилеты надевать. Или у вас такая вещь — большая редкость?
— У многих рыбаков они имеются, но считается постыдным их надевать. А ведь сколько жизней могли спасти!
Ночь прошла беспокойно. Нахальный медведь не давал заснуть ни на минуту, и приходилось периодически его отпугивать выстрелами. Он бродил вокруг стана, ломая кусты и грозно порыкивая. Ближе к рассвету косолапый обнаглел до такой степени, что несколько раз швырнул в сторону балагана коряги. На рассвете медведю надоело над нами издеваться и он ушел. Собрав вещи, спустились на берег. Я смотрел на поток воды, несущийся между скал, и ощущал мелкую нервную дрожь, сомневаясь, что силы мотора хватит на преодоление препятствия. О том же думал и Николай:
— Самое опасное место я пройду сам, а ты постарайся вдоль скалы пробраться вон к тому утесу. Там и встретимся, если все удачно получится.
— Да я не боюсь. Поехали вместе, — запротестовал я, предполагая, что Николай считает меня трусом.
— Не в том дело. Ты сейчас — лишний вес. Мы даже все наши вещи пока загружать не будем. После по камням перетащим.
Пока Николай перекуривал перед решающим броском, я пошел в направлении утеса, возле которого была назначена встреча. Минут через пять среди шума, производимого бушующей водой, послышался тонкий голос мотора. Я обернулся и увидел лодку, лавировавшую между камнями. Она напоминала маленькую щепку, которая наперекор судьбе пыталась бросить вызов беснующейся стихии. Николай приближался к самому опасному месту, где поток воды резко суживался, набирая стремительность и огромную силу. В этот момент все зависело от мотора: если он заглохнет или не справится с силой течения, то лодку понесет на камни. Шансы выжить в такой ситуации, тем более без спасательного жилета, равны нулю. Самый критический момент наступил, когда лодка зависла на месте, из последних сил сопротивляясь мощному течению и натужно ревя двигателем. Затем плавно подалась вперед, словно кто-то невидимый подтолкнул ее.
Удача и холодный расчет
До конца разлома осталось совсем немного — метров 150, но самые большие опасности уже были позади. Перетащив оставленные вещи, мы без проблем преодолели эти последние метры и, поднявшись выше по реке километров на пять, остановились, разбив уютный лагерь недалеко от берега.
За три дня рыбалки под начавшимися затяжными дождями мы поймали всего штук 50 небольших хариусов. Еще два дня мы пытались добыть то, зачем приехали, но безрезультатно. Пришлось возвращаться домой с пустыми флягами.
Иногда рыбакам везет, и они возвращаются с неплохой добычей. Но добыть рыбу — это полдела. Ее еще необходимо доставить домой. При движении вверх по реке лодка почти пустая, и на порогах есть возможность “притормозить” и осмотреться, выбрав самый безопасный вариант. На обратном пути ситуация меняется. Груженую и осевшую в воде лодку, увлекаемую сильным течением, порою можно сравнить с летящим снарядом. Времени на раздумья нет, и одно неверное действие экипажа грозит катастрофой. Результаты труда, имущество и человеческие жизни без сожаления забираются рекой.
Рыбачит местный народ в основном сетями. В том же Аршане с конца 90-х годов прошлого века наблюдалась тенденция к увеличению количества браконьеров. Очень мало осталось рыбаков, которые берут рыбу по совести, чтобы не нанести ощутимый вред природе. Такую же ситуацию я наблюдал в разных точках Саян. Это стало нормой. Если раньше инспекторы рыбнадзора периодически появлялись на реках, ловили и штрафовали браконьеров, то сейчас во многих местах царит безнаказанность. Все добытое в тайге браконьеры нагло вывозят, никого не боясь и не скрываясь. Частные кафе и рестораны помогают решить вопрос сбыта быстро и выгодно. Достаточно привезти улов в ближайший городок, и не нужны никакие документы.
Ягодники
КАЖДЫЙ раз с наступлением сезона сотни деревенских жителей заходят в тайгу, неся за спинами самодельные деревянные или алюминиевые торбы всевозможных размеров. Раньше они брали ягоду только для собственных нужд. Сегодня лукошки — в прошлом, а на смену им пришли, в буквальном смысле слова, контейнеры. Процесс сбора ягоды из разряда и полезно, и приятно перешел в разряд сугубо коммерческий, и в лексиконе ягодников появилось слово “брать”: когда ягоды много и тара быстро заполняется, значит ее берут. Когда же приходится наклоняться за одной-двумя ягодками, то ее просто собирают, не получая ни удовольствия, ни ощутимого дохода.
По закону прежде чем приступить к сбору ягоды, необходимо выкупить в лесничестве лесбилет, заплатив за определенное количество ягоды, которую сборщики намереваются заготовить. Расстояния они преодолевают порядочные. Если ягода рядом не уродилась или ее уже выбрали, то иногда уходить приходится за 10 — 15 километров.
У владельцев вездеходного транспорта в сезон заготовки ягоды появляется неплохая возможность заработка. Они собирают группу односельчан и увозят их подальше от цивилизации, в места, где еще не ступала нога другого ягодника. Такса примерно везде одинакова: каждое третье ведро собранной ягоды забирает хозяин транспорта, да и сам в это время совочком поработает.
Обычно подобный заезд длится три-четыре дня. За это время ягода не успеет пропасть, поэтому заготовить ее стараются как можно больше. Дорога каждая минута, поэтому работать приходится в любую погоду, зачастую сутками, в сырой одежде и обуви. Хорошо, если рядом есть избушка, где можно обсушиться и нормально выспаться после монотонного, нудного процесса сбора. Но в основном заготовители ночуют на свежем воздухе под навесами из полиэтиленовой пленки или брезента.
“Лучше деньги заплатить, только бы этим не заниматься!” — каждый раз говорил я себе, возвращаясь из очередного похода в тайгу по ягоду. Ломота в спине, лицо, опухшее после укусов всевозможных летающих тварей, и плечи, изрезанные лямками огромной торбы. Кошмар!..
Цветные россыпи
САМОЙ первой в тайге поспевает жимолость. Если весна пришла вовремя, то жимолость уже можно брать в конце июня на вырубках, где она наиболее обильно плодоносит. Берут эту ягоду руками, не применяя совки. Сборщик вешает на шею либо маленькое ведерко, либо обрезанную пластиковую бутылку. Такое приспособление называется побирушкой. После ее заполнения ягода ссыпается в большое ведро. В процессе работы сборщик должен опасаться таежных ос, любящих устраивать свои гнезда в кустах жимолости. В густых зарослях не всегда удается вовремя их заметить, и понимание, что влип, приходит уже после первых очень болезненных укусов.
Жимолость пользуется неплохим спросом, особенно у тех, кто страдает гипертонией, — хорошо понижает артериальное давление. Иногда это лечебное свойство доводило до беды: бывали случаи, когда родители, взяв с собой по ягоду детей, не уделяли им должного внимания, и те, объевшись жимолости иногда попадали в больницу.
По мере отхода жимолости в тайге поспевает голубика. На рынке эта ягода большим спросом не пользуется и, соответственно, цена на нее невелика. Но чтобы не сидеть без дела и заработать хотя бы на пропитание, люди берут и ее. Растет голубика в болотистых местах и берется с помощью специальных совков или руками. Примерно в это же время созревают и черная таежная смородина, лесная клубника, кислица и некоторая другая ягода, на которой также можно заработать. Однако заготовка всей этой ягоды — только разминка. Люди ждут время, когда созреют черника и брусника. Именно эти ягоды пользуются наибольшим спросом у покупателей и именно на ней ягодники зарабатывают основные свои капиталы. Чернику берут в конце июля, а бруснику — в конце августа. Заезжают на эту ягоду уже серьезно и на длительный срок, предварительно разведав лучшие места. А в сентябре, с первыми заморозками, подходит и время сбора клюквы.
Издержки бизнеса
ИНОГДА все планы деревенских ягодников нарушают приезжие коммерсанты. Они заранее узнают, в каких местах тайги наиболее обильный урожай ягод, и арендуют их на сезон в лесничестве целыми гектарами для коммерческого сбора специально нанятыми бригадами. Частенько в разгар сезона появляются и городские жители, надеющиеся за пару выходных дней поживиться ягодкой. Бывалые уже знают, куда идти, но приезжают и новички. Впустую побродив по лесу вблизи деревни и вымазавшись в коровьем навозе, они пытаются навести справки у местного населения:
— Слышь, мужик! Где у вас здесь ягоду можно найти?
— А кто же тебе скажет! На следующий год ты снова приедешь, да еще толпу друзей привезешь. Нам-то жить тоже надо. Лучше у меня ягоду купи.
Самое главное в ягодном деле — успеть первым “снять сливки”, поэтому в гонке с конкурентами используются любые возможные способы обскакать соперника. Некоторые ягодники изготавливают себе гигантские совки. Двумя взмахами руки, вооруженной таким совком, они “причесывают” около квадратного метра площади. Но этот способ обойти конкурентов не осуждается — если есть силы махать таким аппаратом, то пожалуйста. Однако очень часто используется и другой, не совсем честный способ — это сбор ягоды еще полузрелой. Например, брусника и клюква имеют особенность набирать цвет даже после того, как ее сняли. Пока основная масса добропорядочных людей еще ожидает полной спелости ягоды, а также официального разрешения лесничества на ее сбор, находятся хитрецы, которые снимают урожай раньше. Затем все, что добыто таким варварским способом, прикапывается в мох или спускается в погреб. В результате нехитрых операций через некоторое время какое-то количество ягоды краснеет, и ее выставляют на продажу. Остальное же попросту выбрасывается.
Продать ягоду сложнее, чем тот же орех, который при нормальных условиях хранения может лежать очень долго. С ягодой все иначе. С каждым днем товарный вид ее ухудшается, теряется свежесть. Находясь в ведре, ягода постепенно уплотняется, оседает, и ее приходится вновь досыпать. Некоторые ягодники пытаются продлить срок хранения товара, рассыпая его тонким слоем в тени, выигрывая еще день-два. Те, у кого имеется свой транспорт, спешат увезти ягоду на продажу в ближайшие крупные населенные пункты. Безлошадным же приходится ожидать перекупщиков.
Жизнь у дороги
НАИБОЛЕЕ выгодное положение имеют населенные пункты, расположенные вблизи автомобильных дорог. Например, таежный участок трассы М54. Для сборщиков и продавцов здесь настоящий рай. Отойдя недалеко от дороги в любую сторону, можно сразу же приступать к работе. И тут же продать товар проезжающим мимо автомобилистам. Живут ягодники здесь же, недалеко от дороги, в палатках. Некоторые сбиваются в большие лагеря — так веселее и безопасней, ведь по трассе разные люди проезжают и всякое случается.
Ближе к вечеру, когда сборщики выходят из тайги, подтягиваются и купцы. Как правило, время встречи между ними оговорено заранее. Ягода оплачивается не только деньгами: по желанию ее можно обменять на продукты или спирт.
Самым излюбленным местом на трассе у ягодников уже много лет является лог, в котором протекает ключ Солнечный. Здесь раньше, чем в других местах, наступает весна. За перевалами еще снег по пояс лежит, а на Солнечном уже первые цветы пробиваются. Но больше всего привлекает к себе внимание обилие всевозможной ягоды — таежная смородина, лесная клубника, голубика, черника, брусника. Но даже при таком изобилии конкуренция на Солнечном очень жесткая.
До границы с Тувой всего 20 километров. Идут на Солнечный толпы людей с огромными торбами и бороздят тайгу, стремясь выхватить лучшую ягоду раньше конкурентов. Съезжается в это благодатное место различный контингент со всех окрестных деревень, поселков, городов. Для некоторых людей сезонная работа на ягоде — единственная возможность выжить зимой. Такие, как правило, работают с утра и до вечера, экономя на всем и откладывая каждую заработанную копейку. Но приходят на Солнечный и так называемые таежные бомжи, весь смысл существования которых на трассе сводится к пропитию денег, вырученных от собранной ягоды. Некоторые так привыкли к такому образу жизни, что остаются возле трассы и по окончании ягодного сезона. Они сооружают себе нечто, с трудом напоминающее жилище, и зимуют в нем, отлавливая последних несчастных зайцев, собирая смолу с лиственниц или оставшиеся кедровые шишки.
“Нашествие саранчи”
…ИНОГДА, наблюдая со стороны, как утром толпы ягодников уходят из расположенных у автотрассы лагерей на работу, я вспоминаю нашествие саранчи. В чем-то очень похоже. Изломанные кусты жимолости, постоянно попадающий под ноги мусор, погубленные деревья — все это больно ранит глаз человека, входящего в тайгу с любовью и уважением к Природе. И с тоской вспоминают жители таежных деревень то время, когда у всех была постоянная работа, и ягоду брали в удовольствие и только для себя, а не для того, чтобы выжить…
Место месту рознь
Народ таежный ходит по орех сколько сам себя помнит. Мотивация при этом самая железная: жить-то на что-то надо?! Да и привыкли они орех “брать” (не собирать или добывать, а именно “брать”). Можно пропустить ягоду, еще какой-то промысел. Но как не пойти на орех?..
Сезон начинается в конце июня — начале июля. Шишка еще незрелая, но уже пора искать место для будущей работы. Если имеется выбор, то разведчики в первую очередь отправляются туда, откуда ближе и удобнее вывозить собранный орех. Существуют участки тайги с тонкими молодыми кедрами. Если не будет падалки, то кедры можно обработать колотом (большой деревянной колотушкой с длинной — около двух с половиной метров — рукоятью). Менее охотно идут сборщики в бортняк — участок, где кедры уже в возрасте, и их мощные стволы колот не осилит. Есть, конечно, смельчаки, которые с помощью электромонтажных когтей забираются на самые верхушки толстых кедров с гладкими, без сучьев, стволами и небольшой дубинкой обколачивают ветви. Но занятие это очень опасное — нередки случаи, когда люди срывались с дерева, калечились или вовсе погибали.
Впрочем, по рассказам опытных орешников, в былые времена и в бортняк заходили смело. Собиралась бригада, и от нее отправлялся гонец к вертолетчикам. Топливо тогда стоило не так дорого, как сейчас, и договориться с ними не составляло больших проблем. Полетает вертолет над деляной на низкой высоте, и вся шишка оказывается внизу. Сейчас такой вариант уже не пройдет. Вот и ходят разведчики, чешут затылки, гадая, будет здесь хорошо или лучше искать другое место? Ведь заранее предсказать удачу получается не всегда. Даже если верхушки деревьев усыпаны шишками, это совсем не значит, что все они окажутся на земле. Многое зависит от погоды. Чтобы шишка вовремя созрела и легко оторвалась от ветки, лето должно быть не очень жарким и в меру влажным. Только тогда она не “прикипает” к веткам и благополучно падает в положенный ей срок. Идеальный вариант — когда ветерок поможет, да и дождичком смочит для тяжести. И не будет тогда надобности таскать за собой от дерева к дереву тяжелый колот.
Есть еще богатые орехом места рядом с вымирающими деревеньками и спившимся остатком населения. Им этот орех и даром не нужен — брать лень, а если и наберешь, то куда девать? Вот и лежит шишка на земле на радость лесной братии. Лишь иногда самые отчаянные городские жители на внедорожниках приедут на пару деньков, возьмут для себя немного ореха, и снова в тайге наступает тишина.
Таежная конкуренция
Когда шишка начинает наливаться, первым снимает пробу один из конкурентов заготовителей — медведь. Нет-нет, да и встретится на тропе обломанная верхушка молодого кедра. Надкусит мишка несколько шишек и пойдет себе дальше. Трудятся тут для себя и бурундуки. По рассказам таежников, один такой зверек на зиму запасает около двух ведер ореха. Однако больше медведей и бурундуков шишкари опасаются кедровок. В любое время их стая может налететь на кедрач, и после этого сборщикам ореха там делать нечего. Один из моих таежных знакомых рассказал историю, связанную с этой птицей.
— За день-два она может опустошить огромный участок кедрача! И, как ты думаешь, зачем?..
— Запасы, наверное, делает?
— Существует и такое предположение. Но при этом она как бы и сажает орех. Как-то были мы на орехе. Только заехали, как на следующий день налетела огромная стая кедровок и как начала у нас из-под носа орех таскать! Ты не поверишь, но некоторые птицы от изнеможения падали и сдыхали. Мы же после этого с пустыми мешками домой вернулись…
Но самые главные конкуренты у заготовителей все-таки люди. Предположим, нашли разведчики подходящий участок. Но иногда радость от этого бывает преждевременной, так как этот же участок уже взят на карандаш другими сборщиками ореха. Как тут быть? В доперестроечные времена вопрос этот решался законно: кто первый успел оформить в лесничестве деляну, тот и улыбается. Но в настоящее время зачастую на закон плюют с самого высокого кедра. Безусловно, можно и сейчас пойти в лесничество и указать на карте место, где есть желание поработать. Затем заплатить энную сумму и спокойно ожидать захода на свой участок. Что теперь волноваться, ведь уже имеется официальное разрешение. Однако наличие бумаги с печатью вовсе не гарантирует вашего главенства на деляне, и в итоге на ней могут оказаться сразу две разных бригады заготовителей. Одна из них не платила в лесничество за лакомый кусочек тайги, но зато у составляющих ее людей есть наглость и огромное желание заработать. Обычно подобные случаи происходят вблизи больших деревень и в тех местах, где имеются удобные подъездные пути.
Как-то в один из осенних вечеров гостил я у знакомого лесника на реке Билелиг, что на границе Тувы и Красноярского края. Мы обсуждали планы скорого захода на орех и слово за слово перешли на тему “кедрового” беспредела.
— Ты знаешь, Алексей, — рассказывал он. — Последние шесть — семь лет ситуация в тайге очень сильно обострилась. Слишком много появилось желающих на ней заработать. Рядом дорога проходит, это удобно. Вот и возникают периодически конфликты — тайгу поделить не могут! Местным особенно обидно: им тоже жить хочется, а чтобы на тот же орех зайти, еще и место у чужаков отвоевывать порою приходится. Даже я, “хозяин” этих окрестностей, ничего не могу сделать! По закону имею право выгнать тех, кто зашел на орех без лесбилета. Но все мои права существуют только на бумаге. Если полезу на рожон, то жди неприятностей. Например, могут избу поджечь или коня подстрелить…
Кстати, в тот заход нам повезло. Прежде чем из-за перевала со стороны Тувы появилась бригада шишкарей из пары сотен человек, мы успели неплохо поработать и ушли только тогда, когда непроше-ные гости стали воровать шишку из наших мешков.
Будни заготовителей
Считается, что после двадцатых чисел августа орех созрел и его можно брать. Обычно шишкари заходят в тайгу пораньше, так как никто не может знать наверняка, сколько дней им отпущено природой для работы. Возможно, месяц, а возможно, уже через неделю земля укроется толстым снежным одеялом. Комфортней всех себя чувствуют те, кто имеет транспорт. При этом самым надежным, неприхотливым и выносливым транспортом по-прежнему является лошадь.
При заезде на орех всегда большое внимание уделяется составу коллектива. Бывали случаи, когда я просил новых знакомых взять меня с собой и получал отказ. Вначале обижался, но потом стал понимать причину их поведения — просто эти люди меня плохо знали. Вообще заход в тайгу на длительный срок, да еще в команде, можно сравнить с полетом в космос. Относительно замкнутое обжитое пространство среди большого дикого мира. Одни и те же лица в течение длительного времени. Монотонная изнурительная работа. Всего этого вполне хватит для постепенного нарастания нервозности, поэтому шишкари стараются каждый сезон работать одним и тем же составом.
Прибыв на место работы, их бригада обустраивается. Дальнейшая задача — удобно расположить приспособления для переработки шишки. Между двумя близстоящими деревьями прибиваются перекладины, на которые вешаются сита, а на земле под ними расстилается полиэтилен или брезент. Невдалеке к дереву прибивается машинка для дробления шишки. Сама шишка еще на деревьях, поэтому сборщику приходится помахать колотушкой. Удары по стволу дерева наносятся иначе, чем обычным классическим молотом: колот ставится нижним концом ручки на землю, а ударная часть его движется навстречу стволу по дуге. Сразу же после удара по стволу необходимо прятать голову под ударную часть этого приспособления. Кто не успевает — считает яркие “звездочки” от падающей с большой высоты сырой шишки.
Собранную шишку сваливают кучами рядом с машинкой для дробления. Перерабатывается она в самую последнюю очередь, а до этого времени лежит, прикрытая от осадков подручным материалом. У кедрового ореха есть одна особенность: внутри шишки он может храниться до весны, пока не начнет прорастать. Но если его оттуда извлечь, то при теплой и сырой погоде он в течение нескольких дней покрывается плесенью и теряет товарный вид. Спасти орех поможет или солнечная погода, когда его можно просушить, или, наоборот, холодная, когда из-за низкой температуры развитие плесени замедляется.
После того, как порция шишки после обработки на машинке превратилась в смесь мусора и ореха, в дело вступают сита. Для того, чтобы получить один мешок чистого ореха, необходимо обработать примерно пять мешков шишки.
Лесные “инновации” и несбывшиеся мечты
В последние годы в некоторых районах Саян появилось новое направление — сбор оставшейся с осени шишки в зимнее и весеннее время. Понятно, что население деревень идет на это из-за своего бедственного положения. Раньше никому и в голову не приходила мысль бродить по тайге по пояс в снегу, таская тяжеленный колот. Я в течение нескольких дней наблюдал за работой шишкарей зимой и, честно говоря, врагу не пожелал бы такого наказания. Хорошо, если шишки осталось много и она легко отделяется после первых ударов колотом, но так бывает не всегда. Порой добычей становится пара шишек с одного дерева. В среднем результатом каторжного труда является одно ведро чистого ореха в день. Но сколько при этом затрачено сил!
К весне вся шишка падает, и по мере стаивания снега ее можно подбирать. Сезон весенней падалки очень популярен у местных жителей. После долгой зимы, когда финансовые и продовольственные запасы на исходе, это неплохой способ их поправить, и покупают такой орех неплохо. Среди знатоков существует мнение, что промороженный в течение зимы орех самый вкусный.
Одно время меня интересовало, как происходил сбыт ореха в советские времена? Тогда, по рассказам бывалых шишкарей, закупкой занимались промхозы. Они завозили бригады в тайгу, обеспечивая людей всем необходимым для работы и отдыха, в том числе и оборудованием для механической обработки ореха. Более того, промхоз на месте расплачивался с людьми и сам вывозил заготовленный орех. Как мне рассказывали, в хороший урожайный год особо усердные орешники за один сезон зарабатывали автомобиль. Фантастика да и только! В наше же время плата за вывоз добытого в тайге ореха (чаще всего этим же самым орехом) — не единственная потеря, которая может ожидать шишкарей. Были случаи, когда грузовики, нагруженные орехом, при переправе через броды опрокидывались сильным течением, и результат нелегкого труда уносился рекой. То же самое и с лодками.
А если и вывезли орех без потерь, то его потом надо еще и продать. Есть вариант — сдать в промхоз, но для этого необходим ранее оплаченный лесбилет, а в большинстве случаев люди добывают орех без него, по-пиратски. Еще минусы такого варианта — низкая цена, и деньги иногда выплачивают не сразу. Можно также сдать приезжим перекупщикам, но закупочные цены у них иной раз еще ниже, чем в промхозе. Вот и приходится шишкарю после долгих мучений прощаться со своими мечтами о том, что в этом году он наверняка сдаст орех по хорошей цене, и отдавать его за бесценок перекупщикам. Хорошо может заработать, пожалуй, только тот, у кого есть возможность хранить орех до новогодних праздников — времени, когда на него всегда повышается спрос и цена.