 |
Наша деревня ничем не отличалась от тысяч других русских деревень. Вот только одно странно. Почему собственно она называлась деревней? С незапамятных времён в нашей деревне была с хорошим приходом церковь, сльскоприходская школа, торговая лавка, позже клуб и сельский совет. По любому статусу наша деревня должна была называться селом, а, поди, же ты, по чьему- то недомыслию — деревня. |
Деревня наша стояла на отшибе от оживлённой автомобильной трассы, окружённая с четырёх сторон прекрасным смешанным лесом. За неимением вблизи речки или более менее приемлемого водоёма, сама природа побеспокоилась внести компенсацию за это упущение в виде красоты леса и изобилия в нём всего необходимого для деревенского быта. В нашем тихом, манящим своей красотой, лесу настолько было всё разумно распланировано, даже не верилось, что так запрограммировала сама природа.
Шелестящие ветки берёзок и осинок приветливо приглашали грибника за молоденькими красичками, а выстроенные рядками молодые сосёнки зазывно манили за маслятами. Стройные сосны редкого бора на песчаных пригорках, припорошенных сосновыми иглами, одаривали нас, редкостной красоты и вкуса, белыми грибами, почему- то называемыми в оной местности «буровыми», видимо, по цвету шляпки, в другой — «горовыми», видимо, из- за возвышенности.
А чей глаз не радовал белый гриб моховик, прячущий свою головку в переливе цвета глубокого мха, скрывающего длинную, длинную стройную ножку. Просеки нашего леса сплошь были усыпаны низкорослыми жёлтенькими лисичками. А при выходе из леса на опушках, чаще возле дорог в траве, нас встречали, улыбающиеся своими разноцветными кольцами, наивкуснейшие из грибов рыжики. Изобилию грибов соответствовало и изобилие всевозможных ягод.
Причём, росли они, как и грибы, в наших местах не хаотично по всему лесу, а строго по определённым большим площадям, каждому грибу и ягоде своё место. По сей день в памяти всплывает россыпь красно- бурой брусники не под кочкой или под сосёнкой, а сплошным ковром метров на 100-150.
Здоровый чистый воздух в смешанных лесах вообще, а в нашем лесу в особенности создавал такой незабываемый запах деревьев, цветов, травы, что захватывало дух. Никогда не забуду прохладу, свежесть и красоту густого утреннего тумана, который стлался настолько плотной сизо- белой массой, что в пяти шагах ничего не видно.
Встанешь спозаранку,
Чуть брезжит рассвет.
Молоко тумана
Заметает след.
В нашем лесу до 1957 года было много дичи: зайцы; лисы; белки; волки и многое другое. Так что в наши леса часто забредали городские охотники, которые непременно после охоты заходили в наш магазин выпить, закусить и похвастаться. По тем временам в магазинах продавалось спиртное на разлив с закуской. Часть прилавка отводилась для этих целей чаще ближе к выходу, не нарушая привычного ритма работы магазина и не создавая помех. С появлением в магазине охотников для нас, пацанов был праздник.
Интересно было рассматривать и потрогать убитую дичь, а самое главное послушать рассказы подвыпивших охотников. Мы их всегда ждали с большим нетерпением. В магазин они заходили очень шумно и весело, видимо, ещё не остывшие от азарта охоты и волнений, внося, свежую струю в размеренное течение деревенского бытия. В это воскресенье нам повезло.
Сразу четверо охотников отряхивали снег со своей одежды около магазина. Особенно среди них выделялся рыжебородый здоровяк с трофеем за плечами. Они вошли в магазин, выпили, закусили, неспешно закурили, и началось то, чего мы с таким нетерпением ждали. Вот один из рассказов, который почти дословно запечатлела детская память. По сей день в глазах стоит как наяву этот рыжебородый здоровяк с безобразным глубоким шрамом во всю щёку.
«Дело было прошлой зимой,- хриплым густым басом начал свой рассказ здоровяк. Мы с приятелем встали на лыжи и отправились в окрестный лес промышлять белку. В лесу разъехались и поочерёдно начали отстрел. Приближаясь к очередному дереву, где моя Берта облаивала очередную белку с каким- то странным повизгиванием, я прибавил ходу. Приблизился.
Берта, поджав хвост, прижалась к моим ногам. Я её погладил, и она, как ни в чём не бывало, продолжала свою работу, однако, её странное поведение передалось и мне. Я почувствовал какой- то безотчётный страх, вернее необъяснимую жуть. Сейчас уж не могу объяснить, но какой- то неведомый голос подсказал мне вынуть из левого ствола патрон, предназначенный для белок, и заменить его на картечь.
Подъехав вплотную к дереву, я увидел пушистую белку, которая с интересом рассматривала своими глазками- бусинками собаку. Я невольно засмотрелся на неё, она тоже перевела свои бусинки на меня. Затем играючи на две ветки спрыгнула вниз и завертелась на месте. Такого нахальства моя Берта не выдержала и ещё неистовей залилась лаем, царапая лапами дерево и оглядываясь на меня, как бы «спрашивая»:
— Ну что же ты медлишь?
«Я взвёл правый курок, прицелился, белка мигом скользнула на другую сторону ствола. Мы с собакой тоже. Я вновь приладился, та же картина. Сколько продолжался этот танец, не помню. Я стал нервничать. Чертыхаясь, в очередной раз стал объезжать дерево. Левая лыжа слетела, и, проваливаясь в глубокий снег, я потерял равновесие, ружьё выстрелило и выпало из рук. Мгновение спустя, я услышал визг с рычанием, прямо на меня с подветренной стороны, проваливаясь в снегу, прыжками приближался легко раненый огромный волк. Собака рванулась навстречу, но тут же с визгом, поджав хвост, отскочила в сторону.
Это и спасло меня. Я успел схватить ружьё, взвёл курок и, не целясь, выстрелил. Волка картечью отбросило на бок, но он тут же вскочил и на трёх лапах пошёл на меня. Всё, что я увидел, это налитые кровью глаза сошлись с моими глазами, и что- то тёплое полилось мне за воротник. Я упал навзничь, задыхаясь под тушей волка. Моя Берта вцепилась в него сзади. В короткой борьбе я почувствовал предсмертные судороги моего противника. Отбросив в сторону волка, я понял, что он мёртв.
До сих пор не помню, как, когда я вынул из- за пояса нож. Ударял ли я этим ножом волка, или он сам напоролся на него, не помню, но нож по самую рукоятку вошёл прямо в сердце. Как позже выяснилось, этот волк был уже кем- то подранен в ту же ногу, куда угодила моя картечь. Как знать, не зацепи я его случайно беличьим зарядом, вряд ли бы он насмелился на меня напасть, а вот то, что он следил за нами, это наверняка факт,- закончил свой рассказ рыжебородый здоровяк. Известно, что рыбаки и охотники любители прихвастнуть, но безобразный глубокий шрам на лице охотника красноречиво указывал на правду.
