Глобальное потепление накроет для мурманчан богатый стол из морепродуктов

Сотрудничеству наших и норвежских специалистов рыбной отрасли в текущем году исполняется 55 лет. По этому случаю международная организация «Баренц Пресс», а также норвежский Институт морских исследований собрали журналистов на острове Сенья и позволили им наблюдать за совместной работой российских и норвежских ученых.

55 лет исполняется в текущем году сотрудничества наших и норвежских специалистов рыбной отрасли. В 50-е годы в Мурманске впервые зашло норвежское судно. Следом наши рыбаки нагрянули с ответным визитом в Берген. Состоялась первая конференция. С тех пор сотрудничество идет по нарастающей и приносит пользу.

По случаю юбилея Центр журналистики Северных стран, международная организация «Баренц Пресс», а также норвежский Институт морских исследований собрали пишущую и снимающую братию на острове Сенья (втором по величине в стране викингов после Шпицбергена). Местом встречи стала уютная деревушка на берегу моря — Хамн (рассказ об ее красотах и вариантах экзотического отдыха — в одном из ближайших выпусков проекта «Отдохни»). Пресса из России, Швеции, Дании, Исландии и Норвегии получила возможность на протяжении нескольких дней воочию наблюдать за совместной работой ученых, главной конечной целью которых является наша с вами обеспеченность свежей вкусной рыбой.

Мы помним, как все начиналось

Такие ежегодные встречи в арктическом регионе идут почти 30 лет. С нашей стороны в них принимают участие представители ПИНРО, с норвежской — ученые Бергенского института морских исследований.

— Вся наша деятельность осуществляется в рамках смешанной российско-норвежской комиссии по рыболовству, — рассказывает зам.директора ПИНРО по научной работе Юрий Лепесевич. — Рыбаки и с той, и с другой стороны ловят рыбу, распределяемую в водах обеих стран. А потому государства давно пришли к необходимости совместного управления запасами. Все меры и все рекомендации по управлению запасами — сколько рыбы можно выловить, как и в какие сроки, какими орудиями ловами — базируются на научных исследованиях. Это совместные съемки, изучение промысловых и непромысловых рыб и морских млекопитающих, изучение влияния климатических изменений.

По словам исполнительного директора министерства рыболовства Норвегии Петера Гуллестада решение таких вопросов — дело архиважное и… опасное для жизни. Сам он однажды получил инфаркт после одной из бурных дискуссий по обсуждению квот. Но, благодаря российским коллегам и мурманским медикам, чиновник был спасен.

Сегодня диалоги проходят в конструктивном ключе. А в 80 — 90-е квоты в буквальном смысле распределялись где-нибудь за барным столиком глубокой ночью, переходящей в раннее утро.

— Баренцево море — общее для Норвегии и России. Работы и рыбы хватит здесь на всех, — уверен специалист Института морских исследований Харальд Гьесэтер. — Сначала мы вместе изучали мойву, потом перешли на другие виды рыб. Первые шаги сотрудничества были непросты и с технической стороны. Разными были оборудование, акустические системы, тралы — все это создавало трудности для сравнимых результатов. Вдобавок средства связи — не чета нынешним. Данные передавались сложными путями. Длинные списки цифр долго зачитывались по телефону и так же долго сверялись двумя сторонами. Получается, что еще до проведения самих исследований времени уходило много. А уж когда наступал основной процесс… В общем, было времечко!

И воду проверить, из а мусором последить

В настоящее время существует единая методика для проведения исследований и российскими, и норвежскими судами. Основное различие работы — подходы в достижении результатов. То есть возможности у россиян и западных соседей разнятся. На наших судах зачастую не получается иметь масштабную группу исследователей. В связи с этим ученые выполняют гораздо больший объем работы, чем норвежские коллеги с узкой специализацией. Наши же работают с мальками, тут же переключаются на донных рыб, выполняют наблюдения за морскими млекопитающими, а потом следят за встречаемостью мусора в Баренцевом море. С каждой съемки привозят максимум информации. Недостаток финансирования российские ученые компенсируют широким профилем выполняемых задач и богатым опытом.

— Это не хорошо и не плохо. Это данность, с которой наши российские коллеги отлично справляются, — уверена специалист Института морских исследований Лис Йоргенсен. — Может, подходы и разные, но результат по сумме обобщенных данных — одинаковый. У россиян гораздо больший опыт исследований в Баренцевом море и как следствие — широкий охват. Невольно вспоминается выражение: «Голь на выдумку хитра». И в данном случае это несомненный комплимент, который можно адресовать мурманским ученым. Хотя не всегда опыт и трудолюбие могут решить проблемы, возникающие из-за недофинасирования:

— Не встречал людей, которым достаточно денег, — улыбается Юрий Лепесевич. — Мы ведь занимаемся не только непосредственно рыбой, но и изучением состояния среды ее обитания — воды. То есть целым комплексом проблем, в большей или меньшей степени связанных с рыболовством. Но возвращаясь к финансированию: бюджет НИИ морских исследований в Бергене в пересчете на наши деньги — 4,5 миллиарда рублей. В России на всю рыбохозяйственную науку, на 10 (!) институтов приходится всего 3,5 миллиарда! Ощутите разницу, что называется. Есть еще проблемы с судами. Последнее отечественное судно поступило в наш НИИ в 1987 году. Исландия, Норвегия, Евросоюз регулярно вводят новые суда. А ведь именно корабли являются основным инструментом оценки запасов. Не выйдя в море, и не проведя научные исследования, вы не определите количество рыбы. Приличное научно-исследовательское судно стоит порядка 50 миллионов евро. Таких денег у ПИНРО нет. Это проблема государства. Но при этом наши ученые ведут диалоги с норвежцами на равных. Если брать уровень профессионализма, подготовленности, идей — соблюдается паритет. Да, иногда мы ограничиваем себя отсутствием судов, оборудования, средств. Если эти проблемы будут решены — мы их догоним и перегоним. У них лишь больше возможностей.

Квоты нам, квоты!

Совместные работы охватывают северную Атлантику: воды к северу от 40 градусов с. ш. и от берегов Канады до Карского моря включительно. Но основной объем работы идет в Баренцевом и Норвежском морях. Около 90 процентов заполярного вылова приходится на эти площади — так что выбор объясним.

Данные исследований поступают в ИКЕС (Международный совет по изучению моря, в котором помимо этих двух стран работают представители Испании, Канады, США и т. д.), тот затем дает свои рекомендации. Они в свою очередь учитываются российско-норвежской смешанной комиссией по рыболовству, которая устанавливает объем возможного вылова на будущий год. Так по-научному определяется квота. Сложная многоступенчатая процедура. Но фундамент — за счет данных, собранных учеными России и Норвегии. Именно от качества их работы и зависит объем вылова. К слову, с 20 по 26 апреля состоится рабочая группа по арктическому рыболовству. Там оценят запасы трески, пикши, морского окуня, черного палтуса, сайды. И определится общедопустимый улов на 2013 год.

промысловый лов рыбы

— Рыбаки всегда считают, что мы пишем им маленький вылов, даже когда они не полностью реализуют выделенную квоту. Психология эта понятна, — отмечает зам. директора ПИНРО по научной работе Олег Титов. — Но есть объективные вещи. Если мы хотим обеспечить устойчивое рыболовство, то просто обязаны быть достаточно осторожны. Уже сегодня можно порекомендовать квоту в 1,5 миллиона тонн трески в будущем году. В 2 раза больше, чем сейчас могут выловить рыбаки РФ и Норвегии. Но через несколько лет это приведет к депрессии запасов.

Увы, отрицательных примеров по всем районам Мирового океана — огромное количество. Трижды объявлялся мораторий на промысел мойвы, 20 лет длился запрет на вылов черного палтуса. В начале90-х была очень тяжелая ситуация с запасами трески и пикши. И виноваты в этом были в том числе не только браконьеры, но и не всегда правильные рекомендации ученых по объему вылова.

О, тепленькая пошла!

Меж тем рыба ищет, где холоднее. Директор регионального отделения Института морских исследований в Тромсё Алф Хокон Хул поделился данными, что за последние 100 лет температура воды в северных морях выросла на 1 градус. Глобальное потепление характерно для всего мира, но в Арктике оно заметно особенно. Через 50 лет температура на полюсах может вырасти сразу на 5 градусов!

Одной из причин глобального потепления являются растущие показатели выбросов СО2. Год от года все больше и больше. В Норвегии уже действует налог на выброс. Из-за него промысел становится дороже. Мелкие компании порой начинают уходить с промысла. А большие справляются с платой, но… коптят зачастую больше «малышей». Дилемма. Может, потому остальные страны воспользоваться норвежским примером не спешат.

Многие рыбы в свою очередь уже сейчас начинают миграцию с юга на север — ищут водицу попрохладнее, да и планктон туда потихоньку двигает. Вон и снежный краб в Баренцевом море обнаружился. Его зона обитания — Тихий океан. Как к нам пришел? Непонятно. Еды в теплой среде вроде как побольше, но благоприятная сочетаемость других жизненно важных факторов обуславливает миграцию рыбешек именно в холодные воды.

— Мойва и треска двигают на север Баренцева моря, как и скумбрия, — поддерживает Харальд Луэнг, зам. директора по науке этого же института. — Запасы рыбы в российско-норвежской зоне будут расти. Если, конечно, ими правильно управлять. Вот этим мы и стараемся заниматься.

Сколько вам лет и что вы ели?

И в занятиях этих не обходится порой без принципиальных разногласий. По крайне любопытному поводу. Так, при определении квоты одним из немаловажных факторов является возраст морского обитателя.

Он у рыбы, как и у дерева, рассчитывается по кольцам. Задача специалистов — их отличить. Кольца могут быть на чешуе, на срезах лучей плавников, на слуховых камушках в голове рыбы (отвечающих за координацию движений).

— Специалисты из разных стран, глядя на одну и ту же чешую, насчитывают разное число колец, — поясняет Юрий Лепесевич. — Раз в два года мы проводим совместные встречи по определению возраста. Качество оценок запаса напрямую зависит от того, как мы определим возраст. В таком деле мелочей не бывает. По треске и пикше расхождения не превышают 10 процентов. По палтусу же норвежцы считают в два раза больше, чем мы. Он у них долгоживущий вид, у нас — среднеживущий. Вот и «бодаемся».

Основу промыслового запаса составляет рыба в возрасте до 15 лет. Съемки морских обитателей с коротким жизненным циклом (до25 лет) — трески, мойвы и пикши — необходимо вести ежегодно. Окуня, который доживает до 40 лет, можно изучать раз в два года. Такие исследования адекватны. А, например, большеголов в Северной Атлантике живет до150 лет. Ученые смеются: пусть наше сотрудничество продлится не меньше.

Не гнушаются специалисты и изучением рыбьего рациона. Это исследование может дать такую информацию, которую не получишь никаким иным способом. Время над методом не властно. Хоть и современные приборы в процессе применяются.

— Заглядываем в желудок и смотрим, что рыба ела. Информация о кормовой базе крайне важна. И если найдем планктон, которого обычно не наблюдали, можем сказать, что ситуация изменилась и поменялось что-то в системе, — рассказывает Лис Йоргенсен. — Сейчас имеем возможность еще и изучить ДНК содержимого. Работа ведется как на борту судна, так и уже потом на берегу.

Как вы убедились, работы у наших и норвежских ученых хватит на годы вперед. Одним из ее просветительских плодов стала 825-страничная, весом в два кило, книга «Баренцево море». В красочном издании есть информация по всем видам живности северного водоема, а также данные об исследованиях от более 100 авторов с обеих сторон. Книжку советник по связям с общественностью Института морских исследований Гуннар Сэтра вручил журналистам — мол, теорию вам рассказали, матчасть на досуге изучите. У ученых же еще много лет впереди, чтобы сделать издание многотомным. Ну, а наши столы — богатыми на морские деликатесы.

Как распределяются арктические водные запасы?

Грамотная работа ученых способствует благоприятной работе рыбаков. За последние 20 лет по основным направлениям промысла в арктическом бассейне валовый объем российско-норвежской добычи вырос в разы (а то и в десятки). В 1990-м трески ловили – 200 тысяч тонн, в 2012-м – 772 тысячи; пикши – 25 тысяч, сейчас – 318; палтуса – 7 тысяч (в 1992 году), сейчас – 18 тысяч; мойвы – 320 тысяч тонн (в начале 90-х был мораторий).

KP.RU

***

Судак, окунь, лещ, чехонь, щука, жерех, вобла — отличные уловы ждут вас на рыболовно-охотничьей базе Гусиный остров в дельте Волги. Наша база — рай для рыбалки на нижней Волге. У нас Вы сможете прекрасно провести время и отдохнуть, по достоинству оцените спокойную и уютную атмосферу. Рыбалка на нижней Волге — добычливая и трофейная.

Подробнее о базе отдыха Гусиный остров >>

Другие статьи на эту тему: