Никита Михалков: «Отец со всеми детьми общался на равных»

13 марта исполнилось 100 лет со дня рождения Сергея Михалкова, замечательного детского поэта, писателя и драматурга. Народный артист РСФСР, актёр и кинорежиссёр, Председатель Союза кинематографистов России, Президент Российского фонда культуры, член президиума совета при Президенте Российской Федерации по культуре и искусству, член Попечительского Совета Национального Фонда Святого Трифона Никита Сергеевич Михалков рассказал "КП" о своем отце.

13 марта исполнилось 100 лет со дня рождения Сергея Михалкова, замечательного детского поэта, писателя и драматурга.

Народный артист РСФСР, актёр и кинорежиссёр, Председатель Союза кинематографистов России, Сопредседатель Совета Российского земского движения, член президиума Всемирного русского народного собора, президент Российского фонда культуры, член президиума совета при Президенте Российской Федерации по культуре и искусству, член Попечительского Совета Национального Фонда Святого Трифона Никита Сергеевич Михалков рассказал «Комсомолке» о том, каким был Сергей Владимирович Михалков.

— Никита Сергеевич, к вашему отцу Сергею Владимировичу в нашей стране,как к любому яркому человеку, отношение неоднозначное — от любви до неприятия. Что вы об этом думаете и говорил ли он вам что-нибудь об этом?

— Нет, не говорил.Но в его архиве я нашел то,что меня потрясло:

«И все же, я — поэт!
Ругайте — не ругайте,
Несите всякий бред,
Читайте — не читайте,
Завидуйте успехам, орденам,
Что почему-то не достались вам.
Шипите, злобствуйте, моих друзей кляня,
Вы с ними не поссорите меня!
Я к вашему большому сожаленью
Не собираюсь с вами воевать.
На ваши сплетни,ваши заявленья,
На вас самих, мне просто наплевать!
Я проживу положенное мне
Стараясь не запачкаться в г…не.
Когда умру — и мертвым буду жить
И вам на зло,Отечеству служить!».

Это написано в 44-м году, за год до моего рождения, отцу был тогда только 31 год. Вы только вдумайтесь — не 55 или 60! Да, были те, кто отца не принимал,но это обычная зависть, скорбь по чужому таланту. А то, что он великий детский поэт, которого знают все люди, читающие на русском языке, это неоспоримо! Издано более полумиллиарда его книг — мне кажется, это лучшая оценка деятельности моего отца.

Вы знаете, отец сделал очень много добра другим людям, не ожидая благодарности. Он не терпел несправедливости и никогда никому не завидовал. Он всегда удовлетворялся тем, что он имеет, в этом смысле был епритязателен, как солдат. Все эти качества давали отцу внутреннюю силу.

— Никита Сергеевич, вы с братом были прототипами «Дяди Степы»?

— Нет, я был прототипом для героев «негативных» стихов. «Я ненавижу слово "спать"», «Дает корова молоко», «У меня опять 36,5» — это же о том, как я не хотел идти в школу и клал градусник на батарею, чтобы температура подскочила…Отец писал, как человек, который реально, изнутри чувствует ребенка, мама говорила, что Сереже всегда 13 лет.. Отец не любил детей в привычном понимании — никогда с ними не сюсюкал.

— Чужих не любил?

— Он со всеми детьми без исключения общался на равных. Например, когда онприезжал на дачу и к нему подбегали мои дети и спрашивали: где ты был? — он говорил совершенно серьезно в окошко машины: «А какое ваше дело?». Он общался с ними как они сами общались со сверстниками, видел детей по-другому… Именно поэтому у отца такие потрясающие детские стихи.

В жизни Никиты Сергей Владимирович появлялся тогда, когда был реально необходим. Фото сделано в 1952 году. Фото: Дмитрий Бальтерманц (предоставлено Мультимедиа Арт Музей, Москва).

— Удивительно. А когда вы стали взрослеть, как отец относился к проявлениям вашей «самости»? Допустим, вы шумно в ресторане погуляли — пилил вас, мозги промывал?

— Когда я стал ходить в рестораны, я уже был человеком самостоятельным, и отношения были взрослые. А вот чего он не терпел никогда, так это вранья. Если меня ловили на лжи, то меня просто пороли — ремнем или подтяжками. Никому не советую испытать подтяжки. Но это было справедливо — я понимал, за что мне влетало. Отец появлялся тогда, когда он реально был необходим. Он никогда не делал со мной уроков, не читал книжки. Он воспитывал во мне и в Андроне иммунитет, так необходимый для самостоятельного существования. Меня никогда не брали на руки из кроватки, я должен был приучаться развлекать себя сам.

Это очень важная вещь. Когда ты целый час орешь и у тебя уже сил нет, а никто не приходит — ты устанешь, поспишь, потом проснешься, еще пару раз квакнешь,потом уже заметишь игрушку рядом и начинаешь заниматься игрушкой. И вот тогда-то к тебе заглянут: а, занят — ну, слава Богу. Я так же воспитывал своих детей: «я помогу тебе, когда без меня не обойтись и нужно вмешаться».

Отец никогда не навязывал своего мнения — никогда не советовал мне снять то или иное, или где-то сняться. Но при этом он был очень принципиальным в определенных случаях. Однажды в машине мы чего-то заспорили, и я говорю — да ладно тебе, пап… «а у Тома, а у Тома ребятишки плачут дома» — тоже мне стихи! Он остановил машину — а мы ехали на дачу, как сейчас помню, смотреть чемпионат мира по футболу — должна была играть Корея и Португалия — и сказал: «Эти стихи тебя кормят, выходи вон отсюда». Выгнал и уехал. И я пешком шел на дачу. Это был очень серьезный урок уважительного отношения.

— С отца вашего и спрос был как с государственного человека. А вот каким он был в быту? Как относился к стилягам? Может, буги-вуги танцевал и любил «Битлз»?

— Отец был летящий, он все делал легко. Мне недавно прислали несколько фотографий, где отец на каком-то фестивале танцует с очень красивой актрисой и он там потрясающе элегантен, роскошен. Женщины его очень любили. И надо отдать должное мудрости моей матери, что она умела удержать планку. Когда ей кто-то звонил и говорил, а вы знаете, что сейчас ваш муж… она отвечала спокойно и тихо: никогда больше сюда не звоните. И все. И это была очень мощная защита.

Сергей Михалков в 1977 году. Фото: РИА "Новости"

Для самого же отца. Вообще это очень точное слово для него — «летящий». Он шутил наотмашь просто. Причем, без подготовки. Кто-то из поэтов однажды сказал ему нелестные слова по поводу гимна, так отец ответил: «Знаешь, дорогой, можно как угодно относиться к этим стихам, но слушать ты их всегда будешь стоя». Это мгновенная реакция человека живого. Когдажурналисты спрашивали — как же так, вот вы и при Сталине, и при Хрущеве, ипри Брежневе на плаву, он без паузы отвечал: «Волга течет при всех властях». Это масштаб. Соловей каждую весну поет вне зависимости от того, кто в Кремле сидит, понимаете?

Возвращаясь к Вашему вопросу о «Битлз» и буги-вуги — отец всегда любил не то, что сегодня популярно, его внимание завоевывали таланты, личности. Вот появилась, например, Пугачева или Тарковский — и он понял, что это явление.Благодаря своему чутью на таланты, он смог помочь многим молодым дарованиям.

— Никита Сергеевич, говорят, что Наталья Петровна больше любила жить на даче, на Николиной горе. А отец ваш был городской человек…

— Абсолютно верно — дачу он не любил…Он без телефона жить не мог. Пока на даче не поставили телефон, он мучился и приезжал туда очень редко. Он вообще всех этих оздоровительных прогулок не любил. Мама ходила каждый день 8 километров. А отец был абсолютно городской — за исключением охоты. Он с друзьями и двоюродными братьями ездил на охоту и иногда брал меня.

— Никита Сергеевич, а помимо охоты, что еще любил Ваш отец, может быть, он что-нибудь коллекционировал?

— У отца была слабость к трем вещам. Он очень любил часы. Это не было для него инвестицией. Новые часы для него были очень большим удовольствием, но он их не коллекционировал, через какое-то время дарил и покупал другие. Ручки любил перьевые особенно, и тоже их раздаривал… И лекарства. Лекарства привозил просто мешками. Абсолютно разные. Он приходил в аптеку, все подчистую забирал, а потом забывал, что и от чего лечит. Была смешная история, когда Тарковский пришел к нам домой с больным горлом. Андрон сказал пойдем, у отца посмотрим лекарство.

Они нашли бутылек с французской этикеткой, а так как они еще не очень хорошо говорили по-французски, то перепутали слово «пятно» со словом «горло», которые очень похожи, и впрыснули содержимое Тарковскому в горло. А это был пятновыводитель, который сразу превратился в порошок. Это удивительно, насколько отец был нестяжателем. Помню, я заработал довольно приличные деньги и решил подарить ему на юбилей по тем временам большую сумму. И когда я эти деньги положил ему на стол, я был потрясен его спокойным отношением к этим деньгам. Он сказал — ну, хорошо, спасибо, Юля, забери. Мне даже сперва хотелось обидеться, но потом я понял — равнодушие к материальным благам — это одна из очень важных черт его характера.

— Ваш отец — классик… Кстати говоря, в народе ходит легенда, что Михалковых до сих пор кормит Гимн Советского Союза и Гимн России, написанные вашим отцом, что вы за авторские права получаете огромные деньги.

— Это неправда. Никто — ни вдова, ни тем более дети — никто за это не получает и не получал ни копейки.

— А как будет отмечаться 100-летие? Говорят, памятник поставят?

— Да, Бог даст, планируется открытие мемориальной доски на доме на Поварской, в котором он жил. Там же будет и доска моей матушке — Наталье Петровне Кончаловской. В скверике около дома будет установлен памятник: очти «домашний монумент» — отец будет сидеть на скамеечке, детишки смогут сесть рядом, сфотографироваться.

В Большом театре пройдет концерт. Также знаю, что есть решение назвать его именем самолет и библиотеку. Будут проходить празднества и на Северном Кавказе, где он родился. Вдова отца — Юлия Валерьевна Субботина, подарившая отцу 17 лет счастливой жизни, сейчас занимается его архивом и помогает подготовить его к изданию, также она курирует организацию всех мероприятий к юбилею отца.

Анна Балуева

Другие статьи на эту тему: