Виталий Харитоненко: «Охота для меня - удовольствие, а не прибыль»

В самом разгаре осень, а значит, самая горячая пора работы для охотоведов. Хакасский глава комитета по охране окружающей среды и объектов животного мира Виталий Харитоненко рассказывает об охотничьем хозяйстве республики, о дичеразведении, о борьбе с браконьерством, об охотничьем туризме и разрешениях на охоту.

— Глава комитета по охране окружающей среды и объектов животного мира. Звучит весомо… Как же становятся крупными чиновниками, такими «главными по природе»? Да, и почему именно по природе? Скажите, вы всю жизнь были приближены к лесу, жили на природе, родители были в деревне?

охотничье хозяйство

(В ответ Виталий Максимович недолго что-то ищет у себя в столе и протягивает… журнал, который вы видите на снимке).

охотничье хозяйство

— В 1977 году я, семиклассник, за бешеные деньги, 50 копеек, купил журнал и увидел там статью «Увлекательная специальность» про биолога-охотоведа. До этого любил природу, выписывал «Юный натуралист». Дома были зверушки, которых я подбирал — и соколы, и лисята, и зайчата, филин даже одно время жил. В общем, статья была первым толчком, и с тех пор у меня была одна только мечта-идея: поступить в Иркутск на биолого-охотоведческий факультет. После школы и поехал поступать.

А родители? Нет. Мама — колхозница, папа — рабочий.

После института приехал в Хакасию, да никуда не взяли — по распределению-то должен был в Новосибирскую область ехать, леспромхоз «Таежный». Поехал туда. Заехал сначала в охотуправление, начальник попросил диплом об образовании. Я даю. Он кладет в сейф: «Придешь за ним через 3 года». Были такие порядки, такая страна….

Отработал год, зарекомендовал себя хорошо — начальник управления пошел навстречу, отдал диплом.

А потом Хакасия!

— С какого года вы глава комитета?

— С момента его образования, это 2008 год, когда полномочия по охране природы были переданы из федерального уровня в субъект.

— Я правильно понимаю, что вы, условно говоря, главный по браконьерам и борьбе с ними, а также главный по охоте, шишкам, ягодам, грибам и так далее?

— Нет-нет. Шишки, ягоды, грибы — это комитета по лесу. А в прошлом году нам передали часть полномочий по экологии, контроль за атмосферным воздухом, за водоохранной зоной и за складированием твердых бытовых отходов.

— Так что вы еще и «главный по мусору»…

— Да…

— Действительно ли природа Хакасии такова, что ее вот нужно во что бы то ни стало охранять?

— Природу надо вообще всегда охранять! Это непреложная истина.

— А насколько природа Хакасии подвержена браконьерским нашествиям? Насколько это вообще серьезно по сравнению с той же Камчаткой или Приморьем, где их, браконьеров, тысячи?

— Природа Хакасии, конечно, очень сильно уязвима. Но ее спасает то, что в Хакасии есть горы. И в определенные моменты, когда выпадает много снега, Таштыпский, Бейский, Аскизский и часть Усть-Абаканского района становятся практически недоступны для браконьеров. Вертолетной-то техники у нас негусто! Поэтому животным еще есть где спрятаться.

— А браконьеров-то у нас много?

— Это слово очень грубое. Вы называете их так по советским правилам охоты, то есть за «грубое нарушение природохранного законодательства». Сейчас такой формулировки нет — есть просто нарушение такого-то пункта административного кодекса.

— Хорошо. Нарушителей в Хакасии насколько много?

— У нас значительно меньше, чем в том же Кемерово, но это зависит и от площади региона, и от социального положения, в котором живут люди. Вот у нас если раньше браконьерами были городские жители, а деревенские занимались скотоводством, то сейчас получается наоборот: городские загружены работой, а сельчанам необходим дополнительный заработок, потому что они не могут прокормить свою семью. Ну, и двустволку — и в лес.

Сколько их? Думаю, не больше 400-500. Понимаете, охотник — такое существо, которое всегда стремится к чему-то большему, лучшему! Как говорил когда-то Дзержинский, не тот вор, кто ворует, а тот, кого поймали.

Специфика-то какая? Если охотник взял разрешение на добычу утки, а ему попался гусь, он все равно выстрелит в гуся. Если у него разрешение на зайца, а из кустов вдруг выскочит лисица, он сделает то же самое, в порыве. И это не говорит о том, что он закоренелый такой уж нарушитель. Хотя за нарушение правил охоты от тысячи до двух тысяч штраф.

У нас 16 тысяч охотников, из них систематически берет разрешение на добычу зверя шесть-семь тысяч, за год мы выдаем их. Остальные обычные — у кого-то оружие есть как наследство, например, или подарок.

— А есть в Хакасии охотники-промысловики? Которые работают здесь много лет?

— Закон у нас делит охоту на промысловую, спортивную, охоту в научно-исследовательских целях и так далее. Но промысловиков, оформленных документально, в республике нет. Потому что раньше человек, добывая пушнину, обязан был сдать ее государству в охотничье-промысловое хозяйство. Сейчас таких хозяйств в природе нет. Поэтому охотник, добывая пушнину для личных целей, может ее реализовать, того же соболя. Получается, что это его доход.

Хотя еще существуют у нас охотники, которые идут в тайгу на промысел, живут там долгое время, с октября по февраль, но официально по закону они не задокументированы. Бывает, по старинке еще делят меж собой участки, избушки давно построенные.

— А иностранные охотники к нам приезжают? Насколько это направление развито в Хакасии?

— Таких за последние 5-7 лет у нас не было ни одного человека.

— Это плохо или хорошо?

— Не знаю… Охотничьи хозяйства у нас не в состоянии принимать иностранного охотника. Ему ведь надо что? Определенные требования к проживанию. Он не будет жить в палатке, ему нужен стол, теплый домик. Да, у нас такие есть хозяйства, тори-четыре, где существует какой-то сервис, но… Еще им нужна гарантия добычи, а такую гарантию даже при наличии разрешительных документов в ограниченные сроки никто не даст. А иностранец приезжает на три, пять, максимум семь дней! Он не может сидеть здесь месяц, тратить деньги.

Поэтому-то я за то, чтобы каждое охотничье хозяйство занималось в первую очередь дичеразведением. Кабана, фазана, того же благородного оленя! Это стопроцентный вариант для любого охотника.

— Но как их разводить?..

— Строить вольеры, есть такая практика, выпускать на подкормочные площадки. Дикого зверя-то тоже надо кормить! Его тоже мало осталось. Можно ведь сфотографировать марала, отправить по интернету охотнику, мол, устраивает вас такой трофей? И все в порядке.

Цена на трофейную охоту на марала от двух до трех тысяч долларов — это содержание одного егеря в год. Тем более, что количество лицензий, которые нами выдаются на разрешенный период охоты, незначительно — а на разводимых животных можно охотиться круглый год. Они — собственность хозяйства, и на них закон об охоте не распространяется.

Но опять-таки хозяйства не вкладывают в это большие деньги — это стройка большого вольера, содержание егеря, привоз оленей… Затратно? Да. Но вот в той же Республике Алтай 52 тысячи голов маралов содержится в полувольных условия! А у нас только двести голов только возле Сорленоозерска.

Кстати, в той же Германии кабаны или фазаны — все разведенные.

— Понятно. Еще вопрос: в России по международным законам запрещены всякого рода капканы, причиняющие долгую и мучительную смерть пойманным животным. А как с этим в Хакасии обстоят дела?

— Да, конвенция такая есть, она вступила в силу, но законодательных актов правительство РФ по этому поводу еще не создало. В массовом количестве те же многозахватывающие капканы хоть и разработаны, но в Хакасии их мало. В магазинах они есть, 150 до 700 рублей, все от размера зависит.

А вообще… Животных беречь надо. Например, когда в тайге нет снега, я всегда радуюсь.

— Как это? Вы, глава комитета, радуетесь?

— Да. Чем хуже охотнику, тем лучше зверям. У нас ведь комитет по охране животного мира! Мы не общество охотников.

Я ведь почему предлагаю людям заниматься разведением? В этом случае вы отвлекаете народ от диких животных. Пусть человек не гоняется за диким кабаном, которого еще нужно найти! А тут он будет знать: приехал в хозяйство на охоту, ему организовали охоту на выращенного животного, спокойно заплатил, выстрелил, сфотографировался, в баньке попарился, переночевал и уехал, спокойный и довольный.

А тот кабан, который остался в лесу живой — дал потомство. Нам ведь нужно оставить своим детям природу, чтобы они ее не только по книжкам изучали.

— В Хакасии мало осталось — кого? Кабана?

— Кабана в Хакасии всегда было немного. В Хакасии пока еще достаточно всего. Мало стало, конечно, лося. По сравнению с прошлыми годами, численность той же косули и марала снизилась почти в два раза.

Люди ведь не понимают! Я сейчас объясню.

У нас 16 тысяч охотников, четыре с половиной тысячи нарезных стволов. Если даже каждый ствол выстрелит 10 раз, это 45 тысяч пуль улетит в сторону зверя. Если каждая сотая пуля попадет в зверя, одномоментно не станет 450 животных!

А у меня лимит добычи копытных животных в Хакасии! Маралов 98 на год.

— Так вы сами — не охотник?

— Почему? Я охотник, но люблю спортивную охоту. На зайца в прошлом году ходил, добыл шесть зайцев.

— Съели?

— Съел с удовольствием. Недавно вот был на утиной охоте, посидел на вечерней зорьке, стрелял пять раз, никуда не попал, но сам процесс…! Я люблю охоту, которая приносит удовольствие, а не прибыль.

охота по перу

— Какие трудности стоят перед комитетом, которые вы возглавляете?

— Сейчас таких трудностей перед комитетом, можно сказать, практически нет. Когда я возглавил комитет, еще при Лебеде, картина была ужасная: у меня на Хакасию было два инспектора и ни одного литра бензина. Работали на чистом энтузиазме. Прошло четыре года. Сейчас все в норме. У меня только инспекторов по Хакасии 27 человек, в комитете 67. Текучки большой нету. Приходят люди, влюбленные в природу и работу.

— Кадровый состав решен?

— Да, мы обеспечили каждого инспектора автотранспортом. Есть 16 квадроциклов, 24 снегохода импортных, каждый инспектор имеет «уазик». Рация, сотовая связь. Сейчас решается вопрос, чтобы всех инспекторов снабдили пистолетами — служебным оружием, чтобы не было проблем в смысле защиты. И нарушителей это дисциплинирует, они-то все, как правило, вооружены. Да и самих инспекторов.

— А были случаи нападения?

— Были. Не трагические, но… Нашему инспектору, например, нанесли физические травмы. Есть ведь неадекватные люди, понимаете?

Но стрельбы у нас не было. Порядок в Хакасии навели. Люди без законного основания на охоту в большинстве своем не ездят. Объясняем людям: ведите себя правильно, законно!

— А бывает всякое?

— Да бывает. К примеру, очень много заявок на волка. Объясняешь ему: волка не едят. Нет, говорит, дайте разрешение! А бывает просто менталитет такой у людей. Сейчас, правда, маленький пробел получился правовой, и мы разрешений на волка не выдаем, только для регулирования численности, когда они угрожают скоту в деревнях. Тогда в каждое МО, где, к примеру, есть угроза бешенства, мы можем привезти наших спецов, чтобы организовать загонную охоту с флажками.

— Так вроде уже в России волк давно поумнел и за флажки легко уходит, не боится их, как в СССР?

— Нет, у нас еще не уходит. В Европе да, в Центральной России тоже. У нас держат флажки. Кстати, говорят, волк два раза в капкан не попадается. А мы, сейчас вспомнил, в прошлом году ловили волка, который три раза в капкан попадал! Каждый раз отгрызал ногу и уходил. В итоге поймали мы его на приваду, пришел на одной ноге.

— Медведи в республике есть?

— Да. У нас 1200 медведей по учетным данным. Лицензий выдаем около 120 штук. Правда, в этом году нововведение. «Зеленые» наконец-то добились, чтобы охота на медведя зимой была запрещена. Теперь сроки охоты с августа по ноябрь. В берлоге-то зимой не узнаешь, медведь там или медведица, а медведица рожает зимой в берлоге.

— У вас осень — самая горячая пора?

— Да. Открытие охоты состоялось 25 августа. И все уже стреляют — кто на водоеме, кто в лесу. Это их конституционное право, а наше право — контролировать, чтобы не было нарушений. В среднем в Хакасии регистрируется около 400 нарушений за год. Ну, а итоги подведем после окончания сезона.

Конечно, я бы хотел, чтобы в Хакасии было побольше законопослушных охотников.

Беседовал Игорь Саськов

Другие статьи на тему Охота:

Виталий Харитоненко: «Охота для меня — удовольствие, а не прибыль»