 |
Второй гусь после дополнительных двух выстрелов отделился от стаи и сразу же ушел в сторону на той же высоте, на которой летел. Затем резко начал набирать высоту, часто и мощно взмахивая крыльями. Поднимался он вверх практически свечой и, добравшись до высоты приблизительно 400 –500 метров, опять поменял направление. Полет на короткое время вновь стал горизонтальным затем гусь снова пошел вниз, одновременно меняя направление полета по горизонтали в разные стороны. Картина, наблюдаемая в бинокль, заинтересовала, и я продолжал внимательно отслеживать происходящее. |
"Психиатры различают три вида шизофрении — рыбалку, охоту и просто шизофрению. Первые две не лечатся", — С.Малашко…
Весенняя охота на гуся или бегство от себя к себе / С.Л. Малашко. — Магадан: Ноосфера, 2008. — 270 с. ISBN 978-5-91518-019-1 УДК 821.161.1-3
***
Фотографии автора к повести можно посмотреть здесь >>>
11 .05.07.
Ночь прошла не без приключений. Впервые за все время нашего пребывания на Ланковой у нас взбесилась печка. Последним дрова на ночь закладывал Володя, сделал вроде бы все как обычно. Труба на ночь была заглушена большой консервной банкой с продырявленным дном, что существенно уменьшало тягу. Тем не менее я проснулся часа в три ночи от дикой жары, заполнявшей собой все пространство домика. Все обитатели берлоги лежали поверх своих спальников, обливаясь липким потом.
Печка часто потрескивала, продолжая вбрасывать в пространство домика все новые калории. Мы все любим тепло, но, когда его становится слишком много, как в этот раз, ты покрываешься липким потом. Пребывание в домике становится невыносимым. Причина этого, скорее всего, в том, что находившиеся в домике сырые ночные дрова подсохли в поверхностных слоях. При их плотном соприкасании в печи поднялась высокая температура, создавшая в печке избыточную тягу. Как хороший дизельный двигатель, печка пошла в разнос.
Зажег фонарик, постоянно лежащий на лежанке, встал, обул тапочки, глотнул из кружки чай, традиционно оставленный на столе. Чай был теплым. Напарники тоже испытывали сильный дискомфорт от жары, ворочались во сне, но проснуться пока не могли. Просто любили тепло гораздо больше, чем я.
Для начала настежь открыл дверь и сам на несколько секунд выскочил на улицу. На более длительное время просто опасно: простуда бродит всегда рядом и очень не хочется с ней встречаться и тем более общаться. Вернулся в домик, набрал большую кружку воды и, открыв дверцу, плеснул ее в печь. Она возмущенно зашипела, вероятно, не понимая смысла моих действий. Она честно несла свою вахту на переднем крае борьбы с холодом в самые экстремальные дни нашего пребывания здесь, и никто не останавливал ее, заставляя умерить пыл в бескомпромиссной борьбе. Дверь была открыта минут 15, пока холоду позволили немного отвоевать утраченные позиции в домике. Я вновь закрыл дверь, когда появилось ощущение легкой прохлады. К тому времени беспощадно залитая печка перестала отдавать тепло в таком количестве. Из нее по-прежнему доносилось недовольное шипение.
Мужики так и не проснулись – они просто укрылись и продолжали спать. Я выбрал две самых толстых из имеющихся в домике сырых чурок, уложил их в печку. Печка должна отдавать тепло от горящих дров ровно и без экстрима. Сделав это я вновь завалился к себе на лежанку.
Ночь требовала к себе уважительного отношения. Она дает нам возможность отдохнуть перед грядущим охотничьим днем.
Общий подъем произошел около восьми утра. Быстро встали, привели себя в порядок и позавтракали.
День, похоже, обещал быть пасмурным и ветреным. Облачность стала ниже, а ветер немного сильнее по сравнению со вчерашним днем. Появилась вероятность изменения погоды.
Перед уходом в скрадок поймал себя на мысли, что сегодняшний день должен преподнести нечто незабываемое.
Я не мог понять, чем обусловлена моя мысль: шестым чувством, третьим глазом, озарением, предвидением или чем-то еще.
Разошлись около 9 утра, проведя по приходу весь стандартный набор работ. Пожелав друг другу удачи, мы с Володей заняли свои места.. Ветер дул нам в лицо и являлся одновременно попутным для гусей.
Гусь потянул как-то сразу же и везде. Был момент, когда одновременно в поле зрения на разных высотах и расстояниях наблюдалось до 10-15 табунов гусей. Они все идут с криком. Крики разные по тональности: кричат гуменники, белолобики . Зрелище из серии незабываемых. Но результативных налетов нет, и мы вновь находились в ожидании, с удовольствием и нетерпением рассматривая в бинокль гусиные стаи.
Дважды стаи проходили правее Володиного скрадка. Ему манком удавалось слегка доворачивать стаи, тут же уходящие в сторону Серегиного озера. Проходящие две стаи произвели с Володей честный обмен. Володя презентовал каждой пролетающей стае по паре выстрелов с гарантией невредимости их членов. В обмен на Володины презенты ему в ответ были адресованы недобрые, гортанные крики потревоженных гусиных стай. Очень хотелось бы услышать дословный перевод с гусиного языка на русский. Я сам умею довольно неплохо ругаться, но не уверен, что при таком переводе сказанного гусями в наш с Володей адрес у меня бы трубочкой не свернулись уши.
В какой-то момент активный лет гусей прекратился. Лишь изредка продолжали обозначать себя небольшие проходящие стайки.
Иногда такой массовый пролет может являтся предвестником его окончания, и в какой-то мере это стало вызывать чувство легкого беспокойства, которое мгновенно исчезло.
В любом случае охота уже состоялась! И это уже является главным.
Ну, а за всем остальным мы просто понаблюдаем. Посмотрим, оправдаются ли мои утренние предчувствия.
Ветерок, уже похожий на весенний, продолжал дуть нам в лицо. Облачность стала еще ниже, все небо потемнело, но снега не было. Возможно, опускающаяся ниже облачность заставит проходящие маршевые стаи снизиться нам на радость.
С результативным налетом первому повезло Сереге. Из налетевшего на него табуна белолобиков Серега сразу же выбил одного. Гусь, сложившись в воздухе, рухнул вниз.
Второй гусь после дополнительных двух выстрелов отделился от стаи и сразу же ушел в сторону на той же высоте, на которой летел. Затем резко начал набирать высоту, часто и мощно взмахивая крыльями. Поднимался он вверх практически свечой и, добравшись до высоты приблизительно 400 –500 метров, опять поменял направление. Полет на короткое время вновь стал горизонтальным затем гусь снова пошел вниз, одновременно меняя направление полета по горизонтали в разные стороны. Картина, наблюдаемая в бинокль, заинтересовала, и я продолжал внимательно отслеживать происходящее.
Гусь продолжал совершать в воздухе немыслимые хаотичные маневры, постепенно снижаясь. Опустившись до 100- 150 метров над землей, он вновь начал подниматься вверх, отдаляясь от Серегиного озера в нашу сторону. Такой полет в таком темпе мог говорить о том, что гусь получил касательную рану в один из отделов мозга.
Гусь прошел от меня на расстоянии метров в 250. Полет по-прежнему был беспорядочным. Птица меняла высоту полета от 30-40 до 150-200 метров над землей. Затем гусь снизился, и я потерял его из виду. Он исчез за участком лиственничника.
Самое интересное, что этот гусь еще раз обозначил себя. Не могу объяснить причину, почему я обернулся назад именно в этот момент. Я увидел летящего в моем направлении гуся-одиночку на высоте 30-40 метров от земли по совершенно немыслимой траектории. Он менял направление полета как по горизонтали, так и по вертикали совершенно непредсказуемо. В то же время шел на очень высокой скорости. Минимальное расстояние от меня было около 40-50 метров, и я сделал три безрезультатных выстрела. Гусь продолжал лететь по только ему известной траектории, но летел точно в ту сторону, где и был ранен. После того как он со снижением ушел в сторону Серегина озера, я потерял его из виду. Он просто скрылся за приозерными лиственницами.
Как оказалось, за всеми этим гусиными кульбитами в свой бинокль наблюдал и Серёга.
Потом он рассказал: гусь еще раз поднялся метров на 300 на расстоянии до 600-800 метров. Возможности гуся оказались не безграничными – силы покинули его, и, сложив крылья, он упал на землю. Серега не смог засечь точное место его падения. К сожалению, этого гуся мы потеряли.
А время неумолимо шло к обеду. Будучи связанным обязательствами по приготовлению гусака с брусникой и сметаной, я двинулся в домик. Вспомнились злобные угрозы покусать в случае моей неудачи со стороны двух очень недобрых благородных Донов.
Я уже был готов выйти из скрадка, как услышал голоса белолобиков. Опустившаяся облачность заставила их сильно снизиться, ветер хоть и был попутным, но сильно трепал в полете стаю, идущую просто кучей. Высота полета была не выше 40 метров. Стая шла в направлении Серегиного скрадка.
Смутное предчувствие подсказывало, что сейчас у напарника будет охотничий праздник, и я наблюдал все это в бинокль.
Серега поманил, как всегда, виртуозно. Охотно отозвавшаяся стая продолжала по воле вожака подлетать к очень опасному для ее членов месту. Знаком того, что Серега неожиданно появился в поле зрения гусей, была сделанная ими горка. Гуси попытались резко набрать высоту. Одновременно с этим зазвучали приглушенные ветром выстрелы. Серега в быстром темпе выстрелил четыре раза. С удовольствием наблюдал, как три гуся одновременно начали падение. Два падали отвесно, третий со сломанным крылом вращался в воздухе.
— Ну, наконец-то, у Сереги удача. Три с одного налета — это красиво! — порадовался я за друга.
Раздались еще два Серегиных выстрела, и все затихло. Как говорят разведчики, наступил момент истины! Я вышел из скрадка, подошел к Володе.
Его лукавая улыбка сразу же подготовила меня к тому, что сейчас опять будут нападать любители гусятины.
Желая упредить Володины происки, я первым выдал:
— Оголодавших без гуся Донов приглашаю на дегустацию часа через полтора-два. Вопросы есть?
— Не-а! — в тон ответил Володя. Уже вслед услышал шутливо-язвительное:
— И не дай Бог гусака загубишь, покусаем!
— Не дождётесь! — получил в ответ Володя.
Основной мыслью при приготовлении гуся по этому рецепту являлось соединение вместе вкусов дикой гусятины, сметаны, специй и брусники. Что-то в этом сочетании могло показаться невероятным и неприемлемым. Кроме этого, блюдо и картофельный гарнир планировалось приготовить отдельно. Я был уверен, что блюдо, еще не родившееся на свет и уже успевшее стать навязчивой идеей, не разочарует никого.
По приходу в домик, глотнув чайку, я принялся за воплощение в жизнь своего замысла. Гусак для приготовления этого блюда был любезно принесен Серегой. Я сделал все необходимое и поставил котел с гусаком на печку, добавив немного воды. Сразу же поперчил. Все предельно просто и естественно. Быстро почистил картошки на гарнир, засек время и вышел на улицу. Все-таки интуиция меня не подвела. Я вышел вовремя.
Как впоследствии выяснилось, стайка гуменников налетела молча, без звука. Володя ее заметил в последний момент, и у нее был небольшой шанс пройти без потерь.
Первые два Володиных выстрела я по непонятным причинам не услышал.
Картина, увиденная мной, была прекрасна. Я наблюдал Володин скрадок и его самого, в нем стоящего. Он вел стрельбу по небольшой стае гусей в двадцать, находящихся от скрадка метрах в 30-40. Один чисто битый гуменник уже отвесно падал к земле. После еще двух Володиных выстрелов еще один из гуменников начал отвесное падение вниз. Первый гусь упал в воду перед скрадком, подняв большую кучу брызг. Жаль, не было солнца, зрелище было бы еще краше.
Второй сбитый гусь упал метрах в 20 за скрадком. Похоже, гуси были биты чисто и не проявляли намерений улететь или убежать. В этот раз Володя резво выбежал из укрытия и начал собирать свои трофеи. Похоже, для моих друзей день действительно может стать необычным.
«Да и слава Деду, пусть мужики отрываются. Не могут все одновременно быть наказаны за бестолковую стрельбу. Я это переживу», — подумал я.
Гуменник на плите продолжал при помощи печки приводить себя в пригодное для блюда состояние. Я вошел в домик, проверил наличие сока в котле, чтобы исключить любую возможность пригорания, и опять вышел на улицу.
День продолжался по только Деду известному графику. Ветерок немного усилился, но направление не менял – он продолжал быть для гусей попутным.
Находясь у домика, я услышал гусей с двух разных сторон. Звук раздался в направлении Серегиного озера и одновременно со стороны соседской бани.
Я сорвал с гвоздя ствол и быстро выдвинулся к выходу на озеро, не выходя на открытое место. Предельно спокойно я наблюдал за тем, как на высоте метров в 30 над моим скрадком проходили стая гуменников птиц в 10-15. . Еще немного, и они могли залететь погостить в отсутствие хозяина.
— Ладно, это не мои, — спокойно сказал я себе.
Пошел в домик, проверить, как ведет себя котел с гусем. Здесь все было хорошо: домик вновь наполнялся чарующим запахом дикой тушеной гусятины. Оставалось только дождаться неполной готовности гуся, чтобы добавить экспериментальные составляющие – сметану и бруснику.
Мысль приготовить гуся именно таким образом пришла еще в городе. Специально купил три пакета сметаны, старательно упаковывал, чтобы довезти и не раздавить при транспортировке. Предположение о том, что вкусовая гамма из оригинальной по вкусу дикой гусятины, кисло-сладкой брусники, сливочной сметаны, лука, специй окажется великолепной, требовало проверки. Эксперимент вступал в завершающую стадию.
Я долил в котел немного воды, проверил готовность мяса. Оно было готово, и я добавил в котел пакет сметаны.
Самым ответственным моментом для меня было определить необходимое количество брусники. Как говорят наркологи, я боялся передозировки — излишняя кислота могла испортить блюдо. Все-таки угроза со стороны Володи быть покусанным не давала покоя. Интересно было наблюдать, как снежно-белая сметана начинает точечно окрашиваться в розовый цвет.
Первую пробу соуса снял минут через пятнадцать. Она привела в восторг. Всю гамму вкусов можно выразить фразой известного сатирика:
— О — БАЛ — ДЕТЬ!
Что я и продолжал делать, внося небольшие коррективы добавкой брусники, соли, специи. Это была уже шлифовка. Котел с готовым блюдом я поставил на край печки. Сразу же поставил варить гарнир.
Я решил сделать ревизию в коробках с продуктами, лежащими в лабазе с целью накопать чего-нибудь на холодную закусочку.
Из моей »нычки» перепробовали все. Там просто не было ничего нового, но кое-что еще осталось.
Намерения изменили, как всегда здесь, голоса гусей. Пронзительные крики раздались со стороны нашего озера. Я успел подбежать к выходу на озеро и стал свидетелем еще одной Володиной удачи.
На него Дед опять направил стаю. Стайка небольшая, но само качество налета вызывало только БЕЛУЮ зависть.
Гуси заходили слева направо, кучкой и громко кричали, намереваясь снизиться. Намерения их стали выполняться, стайка стала заходить к профилям. Володя не манил, а вероятно, молча наблюдал за ними в готовности к достойной встрече.
Он напустил их метров на 40-50 и начал стрелять. Первый белолобик начал выпадать сразу же после первого выстрела, второй выстрел прошел мимо, после третьего выстрела со сломанным крылом вывалился еще один.
Володя добил подранка, вышел из скрадка и собрал всех битых гусей. Постоял немного там, где добрал второго, рассмотрел поближе свои трофеи. Перед тем как двинуться к домику, он забрал из скрадка лежавших там двух красавцев гуменников.
Со стороны картина Володиного возвращения напоминала триумф римского императора. В каждой руке по два гусака, ствол за плечами. Жаль, я не запечатлел и это его возвращение на видеокамеру.
Четыре гусака буквально за 3 часа ожидания — это пока рекорд для нашей берлоги. Ширина Володиной улыбки уже не помещалась во всю Ланковскую долину. Это было что-то более широкое. Володя не дошел до домика метров 10-15. Со стороны Серегиного озера раздались четыре или пять выстрелов. После паузы раздались еще три. Стало тихо.
— С полем, Володя, – сказал я напарнику.
Он меня не услышал. Улыбка абсолютно счастливого человека занимала все отведенное природой для нее место. Его не было рядом , он предположительно находился в охотничьем раю. Понемногу он начал возвращаться к реальности.
— Серега, ты представляешь, я за всю жизнь до Ланковой добыл четырех гусей, а сегодня за три часа взял столько же! – восторг был написан на его лице.
Володя повесил ружье на гвоздь в стене и двинулся к вешалке. Гусь должен висеть на вешалке!
Я быстро зашел в домик, проверил, как ведет себя наш обед.
Я снял готового гусака с печки и поставил на имеющуюся на этот случай сетку. Там он уже не кипел, а просто стоял горячим. После проверки картошки на готовность я слил ее, бросил сливочного масла и также водрузил на сетку. Сразу же налил три стопочки – традиции нарушать нельзя.
Из домика прошел к вешалке, где Володя заканчивал поселение своих трофеев на временный постой.
— Володя, с полем! — повторил я.
Володя оглянулся, и я понял, что, наконец, он меня услышал. В голове пролетела шальная мысль: оказывается, человеку с душой охотника нужно до смешного мало для того, чтобы стать абсолютно счастливым. Всего четыре результативных выстрела, и ты на вершине блаженства. Возраст значения не имеет.
Умудренный жизнью Володя, взявший в жизни полувековой рубеж, в одно мгновение превратился в ребенка, получившего долгожданную игрушку. О его душевном состоянии можно было судить по его глазам. Такие глаза бывают только у счастливых детей, и они не могут лгать.
— Володя, пойдем в домик, там стопочка есть! – предложил я ему.
Мы молча вошли в домик, где я передал Володе ритуальную стопочку и кусочек сыра.
Володя все понял, подошел к печке и открыл дверцу. Пауза на этот раз была более длительная, чем обычно. Володя вслух не сказал ни слова, но по выражению лица было видно, что из глубины своей души Володя передавал Деду что-то сокровенное. Он вылил стопочку в огонь печи и бросил кусочек сыра. Дань уплачена, и Володя подошел к столику.
Там его ожидала другая стопочка, предназначавшаяся лично ему. Она была как нельзя кстати — удачу напарника необходимо отметить.
— Твой ФАРТ, дружище, – поздравил я друга с удачей.
Лицо Володи продолжало светиться лучистой детской улыбкой. Мы выпили по стопочке, закусили селедкой.
— Серега, а чем так вкусно пахнет? – спросил Володя.
Это был знак, что он полностью вернулся к реальности.
— А это Ваш заказ! Гусак в сметане и с брусникой, — ответил я.
— Да уж! – многозначительно ответил Володя.
Приготовленный гусак своими запахами из-под крышки котла призывал к немедленным действиям по его дегустации с последующим полным уничтожением. Но вдвоем такие процедуры проходят, как правило, плохо — для получения более полного удовольствия по русской традиции нужно не менее трех участников. Решение пришло мгновенно. Нужно идти за Серегой.
Но идти никуда не пришлось. Я дошел только до вешалки. Перед глазами предстала уникальная картинка.
Серега уже находился метрах в пятидесяти от домика . Ствол был перекинут назад за спину, в обеих руках болтались гуси. Болтались они красиво, смачно, с большими амплитудами. Их величина определялась длиной гусиных шей. Точное количество гусаков, транспортируемых Серегой к домику, по всей видимости, превышало Володино. Серега устало дошел до вешалки, отпустил пальцы и из его рук выпали гуси. Эта куча лежала рядом с вешалкой с претензиями занять там свои места.
— Серега, ты чего натворил? Сколько? — спросил его Володя
— Шесть! — коротко ответил Серега, утерев пот со лба.
В этой гусиной куче лежали два гуменника, одна пискулька и три белолоба. Я глянул на Серегу. Должно быть, самые яркие реакции на такую охоту он уже перенес. Трудно описать всю палитру охотничьих впечатлений, которая накрывает охотника после стрельбы с такими результатами. Их лучше пережить хотя бы один раз, и все станет понятно.
На секунду мне даже показалось, что вокруг Серегина силуэта появилось какое-то яркое, многоцветное свечение. Вероятно, так светится адреналин при его избытке внутри организма.
Серега молча подвешивал гусаков на вешалку. Движения были уверенными, но медленными и несколько торжественными. .
Закончив эту процедуру, Серега обернулся к нам, с улыбками наблюдающим за этим процессом.
— Мужики, я здесь охочусь больше 15 лет. Бывало всякое, но чтобы за четыре часа добыть то, что иногда добываешь за полмесяца, такого еще не было . И вообще год уникальный! Я уже взял полтора десятка гусаков и установил личный рекорд, — закончил фразу Серега.
В его голосе я уловил какую-то плохо скрываемую грусть.
— Чего грустишь, дружище? С полем! С великолепным полем! — поздравили мы с Володей Серегу.
— С сегодняшнего вечера я записываюсь в общество »Зеленых» и »Союз пацифистов». Ствол поднимаю только в качестве самообороны. Причина простая – хватит! Я взял в общей сложности столько, сколько мне нужно. Нельзя брать у Деда больше, чем нужно.
— Не волнуйся, найдем, чем тебя занять. И вообще, благороднейшие Доны, пора напасть на гуся с брусникой. Он, наверное, уже вспотел! — внес я предложение.
Не торопясь, вернулись в домик, где моим друзьям сейчас придется соединить дурманящие запахи необычно приготовленного дикого гуся и адреналин, распирающий их изнутри и, как мне показалось, даже светящийся. Все это будет оттенено хорошей холодной водочкой.
Я налил на этот раз четыре стопочки и после этого приступил к раскладке ставшего нарицательным блюда.
Отдельно приготовленный гарнир из вареного картофеля я начал обкладывать кусками тушеной гусятины. Все это сверху заливалось неповторимым по цвету соусом. Он стал розоватым из-за соединения снежно-белой сметаны и темно-бурой брусники. Все это внешне было очень необычно и привлекательно, вкус этого блюда нам придется оценить прямо сейчас.
Я отрезал кусочек ароматной гусятины и вместе с ритуальной стопочкой молча передал его Сереге.
Утомленный адреналином, Серега медленно взял это в руки и молча подошел к печке. Мы с пониманием отнеслись к важности момента, и в домике повисла тишина, лишь изредка нарушаемая печкой.
Для Сереги это был день рекорда, поэтому общение с Дедом должно быть особо доверительным. В этот раз Серега дольше обычного общался с Дедом. Ему было о чем поговорить с ним и за что поблагодарить. Мы не мешали и терпеливо дождались окончания Серегиной беседы. Дед принял дань и закуску благосклонно, и мы смогли наконец-то приступить к дегустации.
Тост предложил я:
— Мужики, за ваш Фарт! И за ваш день! Это дорогого стоит, — коротко сказал я.
Особо вкусной водочка, вероятно, показалась Сереге. К нему Дед был сегодня наиболее благосклонен.
— Ну что, благороднейшие Доны, есть желающие отказаться от гуся с брусникой? – начал я доканывать мужиков, выдержав паузу, необходимую для того, чтобы попробовать блюдо. На себе я тут же поймал два недоуменных взгляда своих напарников. Взгляды смогли выразить только одно: более идиотского вопроса в более неподходящий момент было трудно придумать.
Первым в ответ что-то промычал Володя. Говорить не мог. Он старательно жевал мясо, усиливая вкус соусом из ложки. Серега делал все это молча и размеренно, наслаждаясь вкусом блюда. Пауза длилась еще некоторое время. Прервал ее Володя:
— Серега, а добавка будет, чего-то быстро мясо закончилось?
— Тоже не мешало бы добавочки. Мужики, без лишней скромности могу сказать, что ничего подобного никогда не пробовал, хотя готовили диких гусаков разными способами. Серега, это будет нашей кулинарной визитной карточкой нашего домика, — прибавил тезка.
— Буду только рад, — ответил я другу.
Пока я организовывал добавку гуся с соусом, Серега наполнил стопочки. Тост опять произнёс я:
— Мужики, в такой день тост может быть только один – за
вашу удачу! Другого в такой день я не вижу.
— Спасибо, дружище,– не сговариваясь, ответили мне мужики.
Вторая стопочка пошла мягко, в удовольствие, как и предыдущая. Ввиду необычности блюда гусь в тарелках исчезал с космической скоростью.
— Серега, а там еще добавочки не найдется? — спросил Володя.
— Вам чего — картошки, хлеба или «Доширак»? Вам за ваши прошлые критиканские выпады по поводу блюда вообще ничего больше не полагается, – начал я дурачиться.
— Нет, вон той невкусной гусятины, хотя бы чуть-чуть?- продолжал клянчить добавку Володя.
Остатки гуменника были достойным завершением праздничного обеда.
— Все, гусак с брусникой умер! С добавкой не приставать! — предупредил я мужиков.
— Так быстро, — с сожалением произнес Володя.
Третий тост сказал Серега, он по-прежнему был измучен адреналином:
— Мужики, пусть охотничья удача сегодняшнего дня, посетившая меня сегодня, будет у каждого из вас. Пусть будет так!
Мы с удовольствием приняли по третьей. Слегка остывшая гусятина приобрела второй, более ярко выраженный вкус. Мы продолжали им наслаждаться, фиксируя его в памяти.
Как ни печально, не каждый раз даже во время весенней охоты предоставляется такая возможность. Все это оценивается позже, когда нестерпимо хочется любой дичи при полном её отсутствии. Уникальность этой весны нам еще предстояло осмыслить, а пока мы продолжали купаться в адреналине в компании с КАЙФОМ, который по- прежнему проживал у нас в домике.
Закрепить все полученные ощущения оказалось возможным только лежа и с дремотой. Вариант был единственным. Возражений не было.
Сразу же после водворения на лежанку раздался дружный молодецкий храп. Жизнь продолжалась вместе с весенней гусиной охотой.
Спали мы довольно долго.
Первую попытку проснуться и встать сделал Володя. Он встал, хлебнул чаю и вновь лег на лежанку. Но храпа не последовало, только ровное дыхание.
Я изображал спящего, с интересом наблюдал за происходящим.
Затем привстал на лежанке Серега, задумался на мгновение о чем-то своем и решил все-таки покинуть пределы лежанки. Надев берцы, он встал и налил себе чайку. За последние часы в нем произошли разительные перемены. Передо мной сидел человек, вид которого говорил о многом.
Я впервые видел человека, который сам, по своей воле зачехлил оружие в сущности на пике лета. Охотничий азарт Сереги мне известен. Своей неуемной энергией он заражал любую компанию, где бы ни находился. Но сейчас я видел перед собой ОХОТНИКА, не жаждущего дополнительных трофеев. Он не пресытился уже добытым, просто в дело вступило незыблемое правило НАСТОЯЩЕГО ОХОТНИКА: не бери у Деда больше, чем тебе нужно!
Сказать »Хватит!» в такой ситуации может только настоящий ОХОТНИК. Я наблюдал перед собой уходящую натуру, – к сожалению, сейчас в лесу становится больше дебилов с оружием, чем ОХОТНИКОВ. Слава Деду местной тундры, что ОХОТНИКОВ здесь больше…
— Серега, а я знаю, почему тебе сегодня не везет, — обозначил подначку с лежанки Володя.
— Ну, и почему? – спросил я, прекрасно зная, что готовится какой-то прикол.
— Бриться надо! Они на бритые физиомордии летят! – коротко, как выстрелил, выдал Володя.
Дружный смех троих обитателей берлоги означал одно:- прикол оценен по достоинству.
— Бриться все равно не буду. Из вредности, — ответил я Володе.
Жизнь нашей берлоги продолжалась по утвержденному ранее плану. Подошло время двигаться в скрадки. Этот график для нас с Володей пока еще не был отменен.
Серега валялся на лежанке с видом триумфатора. Он почесывал живот, наблюдая за нашими сборами.
— Ну что, спаниели несчастные, опять в скрадки бедных жирных толстых утков мочить? Злые вы! Вам птичку не жалко? — снисходительно напутствовал он нас.
Все верно: мавр взял своих гусаков. Он теперь может лежать на лежанке и чесать пузо.
Скрадки встретили привычной обстановкой, профиля — привычными обязанностями. Все сделали как обычно, только к профилям на лед пробираться становится все сложнее.
Разместились как обычно в ожидании налета.
Я все-таки надеялся на то, что хозяин снимет свое наказание и пошлет мне налет. Я еще не достиг того уровня гармонии охотничьей души, в котором находился сейчас оставшийся в домике Серега.
Гуси, по всей видимости, решили сделать перерыв в активном перелете. Две-три пролетающих вне выстрела стаи картины не меняли .
В 2005 году пиковым днем пролета было 12 мая. В этот день мы за один день подтянули результаты, а с 13 мая гусь вообше перестал идти. До отъезда 15 мая мы не добыли больше никого. Как будет на этот раз, знает только Дед, по воле которого я пока нахожусь в аутсайдерах по результатам добычи.
До окончания зорьки просидели без выстрела, расслабились.
Меня уже посещали мысли закончить охрану скрадка и присоединиться к Сереге.
Я глянул в сторону домика и заметил два силуэта птиц, идущих с его стороны. Вначале я принял их за очень больших воронов, настолько темными мне показались их силуэты. Я продолжал наблюдать за полетом этих молчаливых постепенно приближающих птиц. Смутное сомнение стало меня терзать, и я поманил манком. В ответ услышал, глухой, басовитый, сочный гусиный голос. И здесь меня осенило: это — таежники!
В полете они довернули немного влево от первоначального направления, и я увидел двух таежных гуменников во всей их горделивой красе. Я еще раз поманил, и птицы начали снижаться на профиля.
Я подпустил их метров на 40, встал в скрадке и, прицелившись, выстрелил в летящего справа гуся. Они начали стремительно набирать высоту, уходя вправо. Первым выстрелом я умудрился промахнуться в такую громадину.
На первый взгляд, нет ничего проще — попасть в нее на таком расстоянии. Иногда крошечного чирка бьешь так, что сам удивляешься. Здесь же – промах в самый ответственный момент.
Второй выстрел в почти развернувшегося назад гусака сделал сразу же. Гусь просел и с высоты метров в 15 вертикально снизился почти до земли . Я прицелился вновь и решил закончить этот налет.
Нажатие на спусковой крючок не привело к так необходимому сейчас выстрела. Я попытался передернуть затвор в надежде, что просто произошла задержка в стрельбе из-за некачественного патрона. Увы, затвор был в крайнем заднем положении. Это означало только одно — магазин пуст! Раненый гусь не сел на землю. Он нашел в себе силы прекратить падение и вновь начал набирать высоту, медленно и тяжело возвращаясь в воздушную стихию к летящему метрах в 30 от него невредимому попутчику.
Я крикнул Володе, чтобы он среагировал на эту ситуацию, но по непонятным причинам он не стрелял. Они прошли над его скрадком метрах в 20 и неспешно улетали от него прочь. За все это время гуси перекликнулись только один раз – такими же грудными, низкими гортанными криками. Я, сколько мог, наблюдал полет двух гусей. Сколько я их видел, они летели вдвоем. Значит, рана легкая, пусть он выживет по воле Деда!
Ситуация была предельно комичная: в скрадке стоит взрослый дядька, кроет себя последними словами и держит в руках ружье с открытым затвором и накрученным магазином, позволяющим довести количество патронов, находящихся в готовности, до 8 штук. Вот только самый нужный патрон этот умный дяденька ТУПО ЗАБЫЛ вставить. В какой-то момент я перестал добавлять в магазин патроны и был за это сейчас жестоко наказан Дедом. Так откровенно и просто осторожные таежные гуменники налетают очень редко.
Я вылез из скрадка и решительно двинулся к Володе.
— Дружище, ты чего отпустил этих негодяев? — спросил я.
— Сам не пойму, куда смотрел! — чертыхнулся он.
Я рассказал ему о причинах своего досадного прокола. Володя понимающе хмыкнул и ничего больше не сказал. Мы молча прошли к домику.
Свет от «Колеманки» манил к себе в тепло и уют. Там нас встретил Серега. Адреналиновое отравление уже действовало не так сильно.
— Ну что, спаниели, жалуйтесь, кого уронить пытались? — спросил Серега.
Я в красках рассказал ему о произошедшем казусе с таежниками.
— Редко , но бывает! – удивленно признался Серега.
Стол был накрыт для легкого ужина, налитые стопочки ждали нас в качестве антидепрессантов. Мы разделись, по очереди сходили помыться и вернулись в домик.
Я взял стопочку и сказал:
— Мужики, сегодня мы прожили один из лучших дней в нашей жизни. Пусть он останется в памяти как день, ради которых стоит жить!
Мужики с благодарностью посмотрели на меня, и каждый выпил, мгновенно прокручивая в памяти детали гусиных налетов.
В неспешной беседе прошло еще около часа. Потянуло на сон.
Серега встал, набросил куртку от »Монблана» и перед выходом на улицу предложил:
— Серега, слушай, сходи завтра на мое озеро, посиди там для разнообразия.
— С удовольствием, дружище, — ответил я напарнику.
Серега пошел послушать тундру. Сейчас для полноты ощущений ему не хватало свистящих звуков утиных крыльев, стремительно разрывающих весенний воздух, свиста чиркового селезня, кряканья чирковой уточки или тонкого свиста шилохвости. Ему хотелось из прошедшего дня выжать максимум адреналина.
Серега вернулся, когда мы уже растянулись на лежанках. Слабый свет убавленной »Колеманки» продолжал освещать домик. Он сбросил куртку, повесил сушиться бахилы и валенки, попил чайку. Все делал молча. Сейчас были не нужны лишние слова. В этой ситуации молчание было золотом. Так же молча Серега улегся на лежанку и сразу же сладко засопел в унисон с Володей.
День ушел в прошлое вместе со всеми его эмоциональными взлетами и падениями. Один из тех дней, которые в душе охотника живут столько же, сколько живет душа.
А она вечна!
Последней мыслью, которая пришла перед тем как заснуть, был: пусть Дед снимет с меня наложенное им наказание. С верой и надеждой я уснул.
12.10.07
Мы с Володей одновременно проснулись в 8 утра. На этот раз все утренние работы взял на себя Володя. Серега, зачисливший себя в »Зеленые», мирно похрапывал в углу и намерений просыпаться не выказывал.
Видно, избыток вчерашних впечатлений привел его к состоянию размагничивания, близкому к тому, которое он испытывал во время пурги. Только лучше и качественнее .
При утреннем умывании глаз стало ясно, что денек будет непростым. Ветер направление не поменял. Он слегка усилился по сравнению со вчерашним днем, а облачность стала ещё ниже.
Мы с Володей тихо позавтракали, наполнили термоса и собрались разбегаться по скрадкам.
Проснулся Серега, потянулся и привстал на лежанке. Своим видом он выражал только одно: в ближайшее время с этой лежанки сдвинуть его невозможно.
— Ну что, спаниели, вам по-прежнему нужны гуси? – лукаво спросил Серега.
— Пойдем, посидим. Сегодня точно налетят, — ответил я Сереге.
Разошлись около 9 утра. Тропинка к Серегиному скрадку начиналась сразу же за вешалкой и по большому снежнику вела к берегу озера. Высота снежника в отдельных местах достигала полутора-двух метров. Утром наст надёжно держал идущего по нему человека, и я легко и просто дошел до озера.
Весенняя оттайка не щадит ни одно озеро, находящееся в тундре. Только на каждом озере это приводит к совершенно разным последствиям для возможного проникновения на лед.
В том месте, где Серега сходил на лед, берег был обрывистым. Между берегом и границей прибрежных зарослей был метровый бруствер. За время последней пурги здесь намело много свежего снега. Смерзнуться он не успел и под действием теплого весеннего воздуха начал интенсивно таять. Более того, метрах в пяти от берега образовалась трещина, скрытая слоем талой воды и снежной каши.
Опытный Серега у берега в снежном надуве предусмотрительно приготовил длинный шест, необходимый для безопасного преодоления этой преграды.
Опираясь на шест, не спеша, я преодолел опасный участок. Вышел на чистый лед и оставил шест возле трещины. Он мне пригодится при возвращении назад. Подошел с скрадку, снял рюкзак. Не спеша, достал топор и двинулся к профилям с намерением вырубить изо льда подставки, на которых они находятся.
У Сереги прямо на льду озера стояли корпусные формованные пластмассовые профиля. Естественно, более красивые, более правдоподобные по сравнению со стоявшими на нашем озере. Хотя если сравнить примерное количество налетов на наши озера, то в этом году оно было примерно одинаковым. Этот Серегин скрадок — отдельная песня. Он находится посередине озера и представляет собой сборную конструкцию из квадратных рам размером 1.8 х 1,8 метра, соединенных между собой металлическими кронштейнами. Через металлические ушки скрадок прибивается ко льду толстыми металлическими штырями.
Все это сооружение обтягивается белоснежным пологом. Скрадок прекрасно маскирует и защищает от ветра. Я впервые сидел в таком сооружении, более того, мне никогда до этого не приходилось охотиться на гуся, сидя прямо на льду. Я влез в скрадок, застегнул на липучки выходной полог и занял место на стульчике. Охота продолжалась, и я опять предоставил Деду право распорядиться моей охотничьей удачей.
Ветер хлестал в полог скрадка, он слегка прогибался и прихлопывал. В моем скрадке в ответ на проказы ветра раздавалось шуршание травы, которой была прошита маскировочная сетка. В душе появилось то щемящее, по-хорошему тревожное ощущение, которому предшествует что-то интересное, необычное, значимое и незабываемое для мятежной охотничьей души. Я верил: Дед не обидит меня своей немилостью.
Минут тридцать я просидел в скрадке совершенно спокойно. За это время вне выстрела прошли две гусиных стаи. Шли не- высоко, но очень далеко левее меня, строя в полете не наблюдалось. Сильный, хоть и попутный ветер не давал им идти красиво.
Гусь потянул как-то резко, сплошным фронтом. Точно так же, как вчера. Воздушное пространство над тундрой огласилось криками спешащих на Север гусиных стай.
Большинство пролетающих стай низкая облачность вынуждала опускаться ближе к земле. Хотя в этом гусином потоке у меня не было эффектного налета, я понял, что сегодня должно произойти нечто, что запоминается на всю жизнь.
Минут через пятнадцать мое внимание привлек близкий крик стаи — около тридцати или сорока белолобиков обозначили себя криком почти напротив скрадка. Высота их полета — метров 50-60, вполне приемлемая для результативного выстрела. Я соскочил со стульчика и припал к одной из смотровых щелей, имеющихся в полотнище скрадка. Подманил — гуси охотно отозвались и продолжали лететь в моем направлении.
Летели, громко и устало крича. Я продолжал манить, но в последний момент слегка сфальшивил. Вожак уловил фальшь, и стая начала уходить с отворотом по левую сторону от скрадка. Мне ничего другого не оставалось, как попытать удачи при стрельбе на предельное расстояние по ближайшему ко мне гусю.
— Помогай, Дед, — обратился я за помощью, резко встал и с упреждением в два корпуса сделал поводку без остановки ствола. Раздался выстрел, звук которого глушил сильный ветер. Гусь кувыркнулся в воздухе и начал отвесно падать на лед. Я завороженно смотрел на падающего гуся и больше не стрелял по уходящему табуну. Гусь упал на лед, лежал без движения.
— Спасибо, Дед, — поблагодарил я и выскочил из скрадка.
Вернулось забытое ощущение прилива адреналина в крови.
Возвращалось и укрепилось временно забытое ощущение уверенности при стрельбе. Белолобый гусь был бит чисто. С клюва на лед капала кровь, на боку в местах попадания дроби начинали расползаться пятна крови.
Взял гуся, встряхнул его в руке, вновь ощутив в руке приятную, ласкающую охотничью душу тяжесть. Это еще больше добавило уверенности в себе.
Только сейчас я обратил внимание на то, что при переходе с шестом через воду и снежную кашу я каким-то образом зачерпнул воды в сапог. Теперь нога стала подмерзать, и я был вынужден вернуться в домик и принести с собой сухие валенки в бахилах. Переобуться в сухое придется уже в скрадке.
Время не ждало, и я, уложив свой трофей в станковый рюкзак, двинулся к домику, преодолев опасный участок у берега при помощью шеста.
К домику пришел быстро, повесил свой трофей на вешалку.
Подошел Серега, держа в левой руке двух ощипанных гусаков. Он решил использовать время рационально и на нашем месте ощипывания гусей тихонько их теребил, готовя к опаливанию. Когда он подвешивал ощипанного гусака, я заметил, что правой рукой он вновь шевелит с трудом. Все-таки рука продолжала его доставать. Локоть периодически болел.
— Серега, с полем! Продолжай в том же духе, – поздравил меня Серега.
— А по стопочке? — предложил он.
— А запросто, — согласился я.
В соответствии с ритуалом Серега налил три стопочки.
Без промедления я взял одну из них, кусочек сыра и подошел к печке. Приоткрыл дверцу и, глядя в яркий огонь, сказал:
— Спасибо, Дед, за посланную тобой удачу, за возвращенную уверенность в себе. Верю в то, что удача сегодня не последняя.
Огонь вспыхнул как-то необычно ярко после того, как я вылил водку в огонь. Я решил, что Дед меня услышал. Уверенность в необычности этого дня еще более укрепилась.
Наскоро глотнув чайку, уложив в рюкзак сухие валенки и носки, я двинулся в скрадок. Вброшенный сбитым гусем адреналин требовал повтора.
Придя в скрадок, я переобулся. Ноги должны быть сухими и в тепле – это непреложный закон беспростудного проведения охоты.
Охота продолжалась!
Я вновь погрузился в ожидание, томительное и сладостное ожидание ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА НАЛЕТА!
Гуси по-прежнему тянули интенсивно, слышно их было издалека из-за встречного для нас и попутного для них ветра. Один из табунов начал заходить на озеро со стороны нашего домика. Это второй налет, и во второй раз гуси шли с громким криком. Шли, опять перекатываясь по воздуху, как живой шар.
Мгновенно слетел со стульчика и вновь приник к смотровой щели. Одновременно поманил моим американским манком. Гуси охотно отозвались и продолжали лететь на мой зов. В голове до громадных размеров выросла мысль:
— У меня нет права на промах. Я не промахнусь!
Стая продолжала лететь. Вновь обретенная по воле Деда уверенность придала сил. В последний момент стая немного довернула вправо, поэтому стрелять снова пришлось на расстоянии-50-60 метров.
Тщательно прицелившись с поводкой, выстрелил. По тому, что гусь замедлил полет и остановился на месте, я понял, что попал. Я перенес стрельбу на другого. Второй выстрел не нашел цели, зато третий выстрел оказался точным. Гусь расправил крылья и, планируя, начал снижаться на тундру возле берега озера. Взглядом начал искать первого подранка, выпавшего на некоторое время из поля зрения.
Перед глазами возникла интересная картина: на тундру одновременно планируют два подранка. Моей задачей было точно отследить места их падения и попытаться их добрать.
Первый гусь протянул от берега озера около 100 метров и упал возле небольшого приметного кустика. Параллельно я отслеживал полет второго подранка. Планируя, он утянул от места падения первого еще метров на 150.
«Да, ситуация. Два подранка на тундре одновременно это много», — подумал я про себя.
Быстро расстегнув липучки на пологе скрадка, выскочил на лед. Необходимо срочно выходить на берег и пытаться добирать своих подранков. Расстояние до берега преодолел бегом.
Но в самом близком к берегу месте я не смог перейти на тундру. Путь мне преградила каша из снега и воды, доходившая до колена. Я вынужден был вернуться на лед и глазами искать другое место, пригодное для перехода.
Я ушел по льду озера в сторону метров на 200, прежде чем нашел необходимое для перехода место.. В итоге мне удалось перейти на бесснежный берег.
Я вернулся к месту своей неудачной попытки перехода на тундру и отсюда начал поиски подранков.
Пока я выходил на исходное для поисков место, взлетов или движения подранков не наблюдалось. Итак, охота продолжалась, и я двигался в готовности к взлету или попытке сухопутного побега моих крестников.
Я, не торопясь, продолжал движение в сторону кустика, где упал первый гусь. Метров за сорок я увидел появившегося гуся. Он стоял с трудом, покачиваясь от гулявших по тундре порывов ветра. Похоже, силы оставляли его и он не делал никаких попыток улететь или убежать. Одним выстрелом я добрал этого подранка, после чего сразу же начал поиски другого.
Прошел около 100 метров в постоянном ожидании, что гусь может себя обозначить каким-либо действием. Напряжение нарастало, интуиция подсказывала: он где-то здесь, рядом!
Я не ошибся. Как по мановению волшебной палочки, гусь возник вроде бы ниоткуда. Я увидел его метрах в 50, уже приготовившегося к взлету. Времени на принятие решения не было. Я бросил первого гуся на землю, вскинул ствол и выстрелил в уже отрывающегося от земли гуся. Он упал сразу и больше не двигался. Сегодня по воле Деда мы со стволом работаем отлично.
Я подобрал первого гуся и двинулся ко второму. Подойдя к добытой дичи, я понял, почему гусь появился так внезапно. Он нашел себе укрытие в небольшой ямке между кочками, что позволяло ему незамеченным наблюдать за всеми моими передвижениями.
Я поднял второго гуся. Желанные охотничьи эмоции переполняли меня. В руках держал двух белолобиков, как символ охотничьей удачи. После некоторого перерыва она вновь посетила меня.
Пока это рекорд сезона – три белолобика за день! И всё же охота продолжается! Даешь новые вбросы адреналина в кровь!
С такими мыслями я вернулся к скрадку, уложил добытых птиц на лед за задней стенкой, спрятав головы под крылья.
Просочился в скрадок и вновь занял место на стульчике в ожидании милости Деда. Ждать пришлось не очень долго.
Следующая стая вновь обозначила свое присутствие над тундрой. Я заметил ее издалека, стоя в скрадке. Взгляд в бинокль позволил определить, что в этот раз на меня может налететь необычная стая: часть гусей в ней представлена гуменниками, вторая часть — представителями более мелких видов. Стая шла низко, метрах в 30 от земли. Всего летело не менее 50 гусей, и шли они развернутым фронтом, отчаянно гомоня на разные голоса. Я вновь поманил манком.
. Я не уверен, было ли дальнейшее поведение гусей реакцией на мой манок. Но стая с громкими криками упорно продолжала налетать на меня, не меняя высоты и направления. ОНА ПРОДОЛЖАЛА НАЛЕТАТЬ НА МЕНЯ! — и именно это сейчас было самым главным для меня в жизни. Время потекло иначе. Оно замедлило свое течение, секунды опять были равны дням.
Я напустил стаю на предельное для результативного выстрела расстояние. Как потом выяснилось, я слегка ошибся в его определении. В голове молоточками пульсировала кровь, и адреналин начал свое действие.
Мое появление из скрадка стало неожиданным для налетающей гусиной стаи. Она сделала горку, но уйти без потерь уже не могла. Сегодня Дед был на моей стороне.
Я прицелился в самого крупного гуся, вынес вперед ствол и с поводкой выстрелил. Мне показалось, что попал сразу, но не стал наблюдать за этим гусем и успел сделать еще три выстрела, прицеливаясь в гусей, веером облетавших мой скрадок. Возможно, и зря я перестал стрелять, но зрелище трех гусей, одновременно валящихся на лед, требовало, чтобы его досмотреть во всей красе. Упали они почти одновременно, один сбил профиль.
Я мгновенно вылетел из своего укрытия на лед.
Возле одного из профилей я уловил движение. Оказалось, что рядом с ближним профилем, покачиваясь, стоит небольшой гусь. Без раздумий добрал этого подранка. Затем подошел к другому сбитому гусю. Здесь было все хорошо. Гусь был бит чисто.
Затем осмотрел лед, ведь после первого выстрела один гусь начал падать. Метрах в 50 от скрадка я увидел того, кого сбил первым. Он лежал на спине, подогнув одно крыло под туловище. Ярко-красные лапы резко выделялись на фоне льда.
Я обратил внимание на то, что окраска брюха у моего трофея была слегка охристого цвета. Я поднял довольно большого гуменника. Верх тела был намного темнее, чем у ранее мной добытых. По сочетанию этих признаков можно уверенно утверждать: Дед послал мне таежного гуменника. Он услышал меня!
Я вернулся к оставленным на льду гусям и определил их видовую принадлежность. Первым поднял белолобика. Его мне не пришлось добивать на льду. Возмутителем спокойствия в этой теплой кампании был гусь-пискулька. Это он пытался вставать на льду и потребовал к себе особого внимания.
В одной руке я держал ТРЕХ гусей, взятых из одного налета. Только сейчас я почувствовал, как спало то приятное напряжение, которое я испытывал за секунды до начала стрельбы. Приятное тепло растеклось изнутри, мир казался розовым, мягким и пушистым. Вероятно, это действовал адреналин, резко вброшенный в кровь в большом количестве.
Я медленно вернулся к скрадку, уложил рядом с лежащими там двумя еще трех гусей. Считать до пяти я пока способности не утратил – возле скрадка лежали ПЯТЬ гусей. До сегодняшнего дня мне НИКОГДА не приходилось за один день добывать ШЕСТЬ гусей.
По воле Деда это случилось. Планка личного дневного рекорда выросла до 6 гусей! Оказывается, на охоте и такое бывает!
Чувство времени оставило меня, может, и чувство реальности на короткое время было утрачено. Я вновь влез в скрадок и застегнул полог на липучку. И опять сел ждать ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО НАЛЕТ! Непонятно какое по счету чувство подсказывало – ОН БУДЕТ!
Вероятно, избыток адреналина, полученный мной сейчас, был способен вызывать из закоулков памяти подобные охотничьи эпизоды. Случай, когда из налета мне пришлось выбить трех гусей, со мной уже происходил в 2002 году на Аэродромных озерах. По иронии охотничьей судьбы это произошло в один и тот же день – 12 мая. Сознаюсь, что эту аналогию я проследил не во время нахождения в скрадке , а уже по ходу последующего описания этого процесса. И всё-таки это случилось именно так.
В тот день мы с моим напарником ушли на озера, расположенные километрах в пяти от базовой палатки. Напарника тоже звали Володя. До окончания охоты оставалось три дня. Снегу местами было еще достаточно, и поутру на лыжах мы успешно дошли до озера. Наст еще держал уверенно. Свою удачу мы ожидали на довольно большом озере. Гусь летал вяло, и полдня мы просидели без выстрелов.
Но вот в бинокль я увидел, как на открытую тундру в полукилометре от нас села стая гуменников. Около тридцати птиц были прекрасно видны. Я долго наблюдал, как отдыхали и кормились эти красавцы. Не знаю, что меня подтолкнуло поменять место ожидания, но я взял с собой стульчик и по прибрежному снежнику, проваливаясь по пояс, прошел метров двести под прибрежным бугром. Только так гуси не могли видеть мое передвижение.
Я почему-то остановился возле торчащего из-под берега толстого дерева. Под его корнями я поставил стульчик и вновь стал наблюдать за сидящими гуменниками. Так прошло минут тридцать.
Внимание отвлекли проходящие рядом лебеди. Они прошли стороной, и я буквально несколько минут не наблюдал за гусями. Когда же я решил вновь глянуть на подопечных и повернулся в их сторону, увиденное на доли секунды повергло меня в легкий ступор.
Прямо на меня на высоте не более двух метров от земли молча шли гуменники. Стремительный полет неожиданно появившихся птиц гипнотизировал. Придя в себя, я встал в рост. Гуси мгновенно начали набирать высоту, еще более ускорив полет и уходя в сторону.
Первый выстрел прошел мимо, второй тоже. Как потом оказалось, первые выстрелы я делал на очень близком расстоянии, и вышедшая из ствола дробь шла еще в контейнере, не зацепив никого из гусиной стаи.
Зато остальные четыре выстрела уронили на землю ТРЕХ красавцев гуменников. Это был шок!
Я собрал свои трофеи, забрал стульчик и по берегу озера, уже никого не таясь, вернулся к Володе. Он из этой стаи выбил одного подранка, утянувшего на озеро к соседям. Гусь был ими добран и вечером торжественно возвращен Володе.
Экскурсия в глубины памяти была прервана раздавшимся справа низким грудным и в то же время резким криком. —
«Неужели таежники? А было бы здорово», — рискнул я помечтать. Взглянул направо и обомлел. Такое бывает только в сказках, кино и на охоте!
На меня справа, как в тире, на расстоянии метров в 40 налетали две громадные птицы. Не могу утверждать, что это были те же два счастливчика, которые ушли от нас с Володей вчера, но за их удачу придется ответить кому-то из этих.
Выстрел навскидку сразу же остановил одного из этих громадин. Гусь сложился в воздухе тряпкой, сразу же обозначив перелом обоих крыльев. Я заворожено смотрел на падающего гуся и напрочь забыл о том, что еще один такой красавец улетал от меня пока на расстоянии выстрела.
Я не стал пытаться добыть второго, отпустил его без выстрела. Вышел из скрадка, подошел к поверженному гусю. Он лежал, повернув ко мне светло-охристое брюхо.
«ТАЕЖНИК!» — молнией ударила в голову очередная порция адреналина. Я поднял птицу, взял за крылья и понял, что этот красавец может побить мой личный рекорд по размаху крыльев добытых гусаков. Это нужно проверить методами объективного контроля при помощи рулеточки. Как потом оказалось, размах крыльев этого красавца был равен 154 сантиметрам. Ровно на 4 сантиметра он превосходил по этому параметру добытого на Арманском побережье гусака-одиночку.
Тяжесть добычи, оказавшейся моим трофеем, более чем приятно легла на руки, и с трудно передаваемым чувством я уложил добытого красавца в компанию к уже лежавшим там гусакам. За скрадком лежали уже ШЕСТЬ гусей!
Планка личного рекорда выросла до семи штук за неполный день охоты. Дед с лихвой вознаграждает меня за терпение!
Все это здорово, но лишь бы планку на собственной крыше удержать на уровне. Лишь бы не сорвало.
В состоянии уже не легкой прострации я опять занял позицию в своем скрадке. Со стороны Володиного раздались выстрелы. Возможно, он стрелял и раньше, но я этого просто не слышал. Охота продолжалась!
Сидение вновь продолжалось недолго. Я услышал, а потом увидел идущих прямо в штык на скрадок пять белолобиков. Они шли низко, метрах в 30-40 от земли, изредка подавая голос.
Должно быть, они увидели профиля и начали снижаться на них. Мне даже манить не пришлось. Эта пятерка вела себя абсолютно безбашенно, снижаясь к профилям. У меня сложилось такое впечатление, что, если бы я им не помешал, они могли сесть на лед. Я напустил гусей буквально метров на 30. Это как раз возле профилей.
Наверняка мое появление гусей сильно удивило . Ситуация у них была сложная. Они находились метрах в 30 от скрадка на высоте не более 15 метров. Шансы уйти есть, но сегодня я стрелял гораздо лучше, чем вчера.
Первым же выстрелом я уронил одного белолобика. Он упал вблизи скрадка, гулко ударившись о еще крепкий весенний лед. Не знаю почему, но стрелять я больше не стал.
В состоянии полной отстраненности я вышел наружу, поднял седьмого гуся, которого придется уложить к другим. Подошел, уложил и впервые за свои 45 лет почувствовал нечто, название которому еще предстоит придумать. Условно это можно назвать адреналиновым отравлением.
Я понял, что планка личного рекорда поднялась до восьми гусаков за неполный день охоты. Это просто подарок судьбы и Деда.
Я вынес стульчик из скрадка, поставил его рядом и уселся на него, разглядывая в деталях прекрасных птиц, по воле Деда, ставших моими трофеями. И вот я ВПЕРВЫЕ в своей охотничьей жизни сказал: «ХВАТИТ!»
Возникшее чувство невозможно объяснить с точки зрения логики. Еще впереди куча времени до отъезда, невероятно идет гусь. Но впервые моя душа не покорилась охотничьему инстинкту. В ней вызревало нечто подобное, к чему вчера пришел Серега. Это еще не оформилось как решение, но этот душевный порыв дал почву для очень серьезных размышлений.
Мое состояние совпало с каким-то перерывом в гусином ходе. Я воспользовался моментом, сложил гусаков в рюкзак и убрал его в скрадок. Затем переобулся в болотные сапоги и двинулся к домику, прихватив с собой только ружье.
Подойдя к вешалке, увидел, что Серега успел отеребить четырех своих гусаков. Они продолжали висеть рядом с еще не ощипанными.
Когда я, повесив ствол на гвоздь, вошел в домик, Серега меня встретил тревожным вопросом:
— Ты не заболел?
Вот так я выглядел со стороны. Как говорится, комментарии излишни. Я налил чайку, хлебнул и обратился к Сереге:
— Дружище, мне нужна твоя помощь. Давай вместе сходим на озеро. Ты сделаешь кое-какие съемки для памяти!
— С удовольствием. А то я уже порядком заколебался скубать гусаков. Рука достала! — сразу же откликнулся Серега.
Он быстро собрался, взял ствол, я видеокамеру, и мы двинулись к озеру. Шли по снежнику, который продолжал держать. Я запечатлел Серегу на фоне перехода, и мы благополучно, без подмочек перебрались на лед. Подошли к скрадку, я еще раз заснял Серегу на фоне его гусино-муляжного хозяйства. Затем я вынес на лед рюкзак и начал доставать из него битых гусаков, делая на льду трофейную выкладку. Серега с интересом следил за происходящим.
— Этот процесс когда-нибудь закончится? – спросил он почти серьезно, когда я извлек четвертого.
Когда я разложил на льду всех семерых гусей, для колорита добавил станкач и ствол, Серега добавил:
— Ну и дали же вы копоти, батенька! С полем, дружище, — от души поздравил меня напарник, разделяя мою удачу.
Я сделал съемки выкладки, затем взял в руки всех семерых гусей и попросил Серегу заснять все это для памяти. Съемка видео удалась плохо – сильный ветер смазал запись звука.
И всё же смутные мысли по поводу своего дальнейшего поведения стали ясными — про себя я уже решил, что присоединяюсь к Сереге и с завтрашнего дня прекращаю активную охоту. Пришло время пожалеть гусей и собственную задницу!
Добытых 15 гусей и лебедя оказалось достаточно, чтобы в сознании произошел перелом. Впервые во мне душа смогла побороть инстинкт охотника. Теперь ХВАТИТ! Окончательно и бесповоротно! Я пока не сказал об этом напарникам, – но уже решил.
Уложив гусей в рюкзак, приторочив к нему еще валенки и стульчик, мы с Серегой двинулись к домику.
Груз добытых семи гусей внушительно оттягивал плечи. Здесь я по достоинству оценил свой станкач. Около 30 килограммов груза равномерно распределились по спине и не создавали помех движению.
Я остановился у вешалки, снял рюкзак с гусаками. Чтобы подвесить всех добытых гусей, мне пришлось дополнительно нарезать куски шпагата. Все имевшиеся были заняты постояльцами. Я разместил всех принесенных гусаков и невольно залюбовался вешалкой.
Картина, достойная внимания только охотничьей души. По беглым прикидкам на вешалке вполне комфортно устроилось более двух десятков гусей. Более чем красиво.
Я вошел в домик. Серега уже ждал меня, порезав колбаски и сырку. Он молча налил три стопочки и выразительно глянул на меня.
Я поменял дозировку – взял одну из трех стопочек, перелил водочку из нее в кружку и добавил туда водки еще граммов 100. Уж больно ситуация нештатная — впервые за 33 года охоты я отмечаю праздник восьми добытых за день гусей.
Я взял кружку с водкой, кусочек сыра и колбасы, открыл дверцу и тихо произнес:
— Дедушка, благодарю тебя за величайшую удачу, которая была мне послана сегодня по твоей воле. Благодарю тебя, что ты снял наложенное тобой на меня наказание. Благодарю тебя за все, что ты послал мне и моим друзьям за время пребывания в твоих владениях.
Я плеснул водку в печку, огонь вспыхнул добрым синеватым пламенем. Дав Деду закусить, я закрыл печку, подошел к столу, где меня ждал Серега, добродушно улыбаясь.
Он понимал все. Вчера сам находился в таком состоянии.
— Дружище, спасибо тебе за то, что с твоей легкой руки я смог сделать, то, что ты уже видел! — обратился я к Сереге
— Твой ФАРТ, дружище, – добавил Серега от себя и опять по-доброму улыбнулся.
Мы выпили по стопочке водочки, приятное тепло растеклось внутри. Эта стопка начала изнутри бороться с последствиями адреналинового отравления. Не знаю, может, и от меня сегодня, как вчера от Сереги, исходило адреналиновое свечение.
— Серега, ты в свое общество »Зеленых пацифистов» прием ведешь? Я тоже с завтрашнего дня вешаю ствол на стенку, — обратился я к Сереге.
— Хорошо, я подумаю, — надувшись для важности, сказал Серега.
Послышались Володины шаги, и мы вышли из домика, чтобы его встретить. Он нес трех гусей, довольная улыбка опять озаряла его физиономию. Он за два налета сбил трех гусей, один из них упал на лед озера. Оттайка возле берега было уже сильной, и, для того чтобы попасть на лед, ему пришлось надувать лодку. Тем не менее все получилось, и он со своими трофеями присоединился к нам.
По правилу Володя пошел к вешалке, посмотрел на то, что там творилось, и изумленно сказал:
— Какая сволочь это сотворила?
— Исключительно переодетая, — ответил я в тон Володе.
— Мужики, а может быть, хватит? – слегка неуверенно проговорил Володя.
— Третьим будете, батенька. Серега тоже стал пацифистом и уже повесил ствол на стену. И вообще это нужно обмыть. Да и обедать пора. – выдал Серега.
Параллельно с обработкой гусей Серега на скорую руку приготовил немного картошки с тушенкой. Серега налил четыре ставших ритуальными стопочки. традиционно наливаемые в нашем домике, когда отмечаем чью-то удачу.
Как ни печально, но по этому поводу больше стопки поднимать не планируется. Стволы на стене объявляются молчащими по гусям.
Володя с чувством выполнил ритуал благодарности Деду и вернулся к пацифистскому столу. Серега уже наполнил тарелки картошкой, и аппетитные запахи уже будоражили обоняние.
— Ну что, за нас, зеленых пацифистов! – предложил я тост.
По довольным улыбкам я понял, что попал в точку. Выпили с удовольствием и принялись за обед. В этот момент раздался крик проходящей гусиной стаи.
— Теперь мы вас гонорируем! Серега, наливай, — выдал Володя.
Дружный смех раздался в домике.
-Допили, гусей стали провожать смехом, — подумал я с иронией.
Однако обед продолжился спокойно и так же спокойно закончился. Я глянул на мужиков. Со мной за одним столом сидели два абсолютно счастливых человека. Более емкого определения в данной ситуации я подобрать не могу.
Вероятно, глянув на меня, они наблюдали рядом с собой такого же. Я посмотрел на часы — они показывали ровно 16 часов.
— Какие мысли по поводу дальнейшего времяпрепровождения? Предлагаю немного потеребить гусей, -тихо, спокойно, с расстановкой, — сказал я.
Мы вышли из домика, сняли с вешалки по одному гусаку и перешли на место, где раньше теребили гусей. Ветер за эти дни разнес пух и перо на большой площади. Оружие по привычке взяли с собой. Для себя решили, что ограничиваем участок неба радиусом 30 метров от места нашего сидения, вторжение в которое со стороны гусей будет пресекаться с особым цинизмом.
Слегка остывшие гуси теребились легко, и я быстро справился с первым. Рядом сидел Володя, продолжая вместе со мной насыщать тундру гусиным пером и пухом. Я собрался перенести ощипанного гуся на вешалку и здесь вновь в который раз за сегодняшний день услышал гусиный крик.
Со стороны нашего озера прямо в штык на меня налетали три гуся. Летели низко, с криком. Я бы даже сказал: нагло и вызывающе. Высота полета не выше 25-30 метров, то есть я это расценил как грубейшее нарушение определенного ранее воздушного пространства. Резко вскинулся, закрыл стволом гуся и выстрелил.
Гусь кувыркнулся в воздухе и начал отвесное падение. Я наблюдал за падением ДЕВЯТОГО добытого за день гуся. Планка рекорда поднялась еще выше! Подошел, поднял свой трофей. Нарушителем воздушного пространства оказался гусь-пискулька, довольно крупного размера для своего вида, с очень яркими черными полосами по брюху.
— Нет, я так больше не могу! Из домика больше не выхожу. Боюсь, еще кто-нибудь прилетит, — объявил я .
Взял щипаного гусака- пискульку и двинулся в домик.
В этот момент я снова услышал гусей. На этот раз три гуся налетали со стороны бани. Летели так же низко и так же нагло. В этот раз первым пришлось встречать нарушителей Володе. Я вообще не поднимал оружия. Л-Л-Л-Е-Е-Н-Ь!!
Володя выстрелил два раза. Один гусь отвесно пошел вниз.
Упал в кустарник возле озера. Володя быстро поднял свой трофей и вернулся ко мне.
— Кто? — спросил я Володю.
— Докладываю, нарушителем оказался белолобик. Нарушение воздушного пространства пресечено с особым цинизмом, -шутливо отрапортовал Володя.
— Володя, может быть, пойдем? — предложил я Володе.
— С удовольствием! — ответил он.
Мы подошли к вешалке, подвесили гусей. На вешалке явно было тесновато. Незаметно подошел Серега, глянул на вешалку и философски заметил:
— Вот теперь точно за Севастополь ответили.
— А вы что, еще кого-то замочили, спаниели несчастные? — спросил он.
— Мы больше не будем! — в один голос ответили мы с Володей.
— Мужики, пойдем выпьем. Иначе крышу сорвет.
Возражать никто не стал. Пришли, налили, выпили, закусили. Выпив чайку, растянулись на лежанках.
— Серега, ты, как Ланковский узник с самым большим стажем, сейчас можешь дать оценку случившемуся? – спросил я Серегу.
— Полную — нет. Знаю одно – произошло событие, которое украсит наши охотничьи биографии. И другое – год не уникальный, а суперуникальный. Удастся ли нам его когда-нибудь повторить, большой вопрос, – ответил Серега.
Мы валялись на лежанках. Двигаться не хотелось. Степень расслабления – из области нереального. Названия этому состоянию пока дать не могу. Вероятно, так действует адреналиновая интоксикация. КАЙФ по-прежнему не покидал наш домик. Такое впечатление, что он начал здесь размножаться простым делением. Я просто провалился в дремоту. Но день не отпускал — перед глазами в режиме слайд-шоу мелькали падающие и улетающие гуси.
Продремали недолго – около часа.
Первым встал с лежанки Серега. По всей вероятности, у него вчерашняя адреналиновая интоксикация стала уменьшаться. Он встал, молча подбросил дровец в печку, налил чаю и молча уселся на своей лавке.
Понемногу вернулись к действительности и мы с Володей.
— Ну что, есть желающие идти в скрадки и стрелять жирных толстых утков? — с иронией спросил Серега.
— Не-а, мы перекрасились. Мы же просто »Зеленые’’, — ответил Володя.
— Мужики, а может, снова по рублю и в школу не идем? Оставшихся гусей всех обработаем завтра, — вбросил я очень своевременную идею.
Решили единогласно – никто никуда не идет с оружием дальше окрестностей домика. Мне разрешили дойти только до »нычки» и принести грудинки. После перенесенных переживаний до утра начинаем массаж боков о лежанки. Серега уже накрыл на стол, налил по стопочке.
— Мужики, пусть все, что произошло, повторится в таком же виде следующей весной, — произнёс тост Серега.
С удовольствием выпили за это. Спокойно поужинали. Как то сразу гуси перестали интересовать нас, хотя они часто обозначали свое присутствие. Мы стали абсолютно спокойно реагировать на них. Никто никуда не бежал и не хватался за оружие. Все бесстрастно оставались на лежанках. Вот именно здесь я отключился. Такое впечатление, что просто провалился куда-то.
Проснулся я около часу ночи. Печка методично потрескивала, со стороны лежанок мужиков раздавалось мелодичное посапывание. Они сделали все обязательные вечерние работы, и мне осталось только – попить чайку и залечь на лежанку, вновь переживая в памяти все детали сегодняшнего, лучшего в моей охотничьей жизни дня охоты на гусей.
Можно определенно сказать: активная охота на гуся закончилась! Вчера я для себя уяснил нечто важное. В моей памяти этот день будет жить столько, сколько будет жить душа. А это значит вечно!
Весенняя охота на гуся или бегство от себя к себе Часть 1>>>
Весенняя охота на гуся или бегство от себя к себе Часть 2 >>>
Весенняя охота на гуся или бегство от себя к себе Часть 3 >>>
Весенняя охота на гуся или бегство от себя к себе Часть 4 >>>
Весенняя охота на гуся или бегство от себя к себе Часть 5 >>>
Весенняя охота на гуся или бегство от себя к себе Часть 6 >>>
Весенняя охота на гуся или бегство от себя к себе Часть 7 >>>
