В Окском заповеднике живет и работает Владимир Сергеевич Кудряшов — ученый, кандидат биологических наук, много лет посвятивший изучению образа жизни выхухоли, ондатры и бобра. В настоящее время он — лесник в заповеднике, хотя уже 10 лет на пенсии. Особое место в вылазках на природу Кудряшов всегда отводил фотографии, его снимками иллюстрированы многие научные труды, буклеты и книги о природе заповедника. |
Всякий раз, добираясь от Веретья до лесного посёлка Кудом, меня берут сомненья: доеду ли? Дорога тут тяжёлая, искалечена лесовозами до ужасного состояния. Наибольшую опасность для машин она представляет в пору весенней распутицы, когда в местах понижений талые воды промывают глубокие протоки. Вот и нынешней весной, преодолевая многочисленные обширные лужи, моя «Нива» то и дело ныряла в промоины и с трудом из них выбиралась.
Место, где расположен посёлок, глухое, диковатое, неуютное. Почерневшие и обветшавшие от времени деревянные дома имеют жалкий вид. Их осталось менее десятка, остальные обрушились. Прошедшей зимой дым из печных труб тут вился лишь над двумя избами, в коих зимовали всего два человека – старенькие дедушка и бабушка. А ведь в недавнем прошлом Кудом слыл процветающим селением с тремя сотнями жителей. Были тут магазин, медпункт, школа, клуб, имелась вся нужная для работы в лесу техника. Сейчас о былом мещёрском уголке лесопромышленников с хорошо отлаженной жизнью остались лишь воспоминания.
От Кудома до кордона Кормилицын, куда я стремился добраться, предстояло одолеть ещё шесть километров. Дорога туда была расчищена, и это меня порадовало. Тут жарким летом 2010 года на большой площади выгорели сосняки, и теперь полным ходом идёт вывоз горельника. К счастью, прилегающие к заповедной территории леса уцелели, и дикая жизнь тут не пострадала. На снегу всюду пестрели следы лесных обитателей. Их было много. Это заячьи тропы, наброды глухарей, круглые отпечатки рысьих лап, строчки мышей, куниц, лис. В иных местах дорогу пересекали глубокие следы лосей и кабанов.
На бугре перед низинным лесом дорога «закончилась», дальше она оставалась погребённой под толщей снега. Машину пришлось оставить. Встречавший меня у этого «тупика» работник Окского биосферного заповедника Владимир Сергеевич Кудряшов захватил лыжи. До его кордона оставалось около километра. Однако это пустяковое расстояние стало самым изматывающим. Идти по размякшему снегу, да ещё с увесистой поклажей, немыслимо тяжело. Несмотря на промятую лыжню, мы то и дело проваливались по колено и выбивались из сил. Особую трудность представляли чернеющие среди талого снега разливы болот. В таких местах наши широкие лыжи, предусмотрительно одетые на высокие резиновые сапоги, превращались в водные, и мы с громким бульканьем и фейерверками радужных брызг пробирались через протоки коричневатой воды, местами балансируя на жердях затопленных деревьев. Но вот, наконец, лес расступился, и в просвете сосен на небольшой полянке обозначился знакомый очажок жизни. Это крытая шифером бревенчатая изба с растущей по соседству «падающей» сосной, старенький сарай, крытый колодец, навес для дров, парник для посадки овощей и необычная местная достопримечательность – высокий пирамидальной формы туалет, построенный лесником на потеху. Улыбку вызывает приколоченная на двери табличка: «Связь с космосом».
Лес тут красивый, статный, полон таинственного очарования. Какое наслаждение дышать воздухом, настоянным на пьянящих запахах мхов, хвои, душистой янтарной смолы и свежести ветров! Счастье жить среди нетронутого человеком девственного леса, беречь и наслаждаться покоем здешней непорочной природы.
Любимое дело учёного
Кандидат биологических наук Владимир Сергеевич Кудряшов работает в Окском заповеднике с 1966 года, приехал после окончания Московского государственного университета. Много лет посвятил изучению образа жизни выхухоли, ондатры и бобра. Результатом его изысканий стали уникальные открытия, в научных изданиях опубликованы десятки фундаментальных работ, взятых на вооружение специалистами-зоологами других заповедников нашей страны. Познакомился я с учёным восемь лет назад как раз в этом месте, когда приезжал фотографировать лису, навещавшую его кордон.
Хозяин кордона Владимир Сергеевич Кудряшов
У Кудряшова яркая биография. Родился он в семье военнослужащего врача в дальневосточном городке Благовещенск. Но, как бывает в карьере военных людей, воинский долг обязал врача поменять место службы, и Кудряшовы переезжают в подмосковный посёлок Сталинский, ныне – Восточный, что и предопределяет судьбу мальчика. Проживая в окружении лесов, в ту пору ещё не затоптанных людьми, будущий учёный проявляет интерес к жизни зверей и птиц, много читает. Особую страсть в познании живой природы вызвала книга А. Брема «Жизнь животных». В доме Кудряшовых в клетках и вольерах появляются галки, синицы, снегири, ящерицы, ёжики, белки и многие другие обитатели леса. «Это был мой маленький «Ковчег», без которого путешествие в мир науки могло бы и не состояться», – шутил биолог.
Особое место в вылазках на природу Кудряшов всегда отводил фотографии. Тонкости этого увлечения были познаны им ещё в школьные годы. Фотографируя примитивной «Сменой» и делая отпечатки с помощью фотоувеличителя собственного изготовления, юный фотограф тем не менее добивался хороших результатов. В дальнейшем съёмка живой природы оказалась нужным делом. Окончив Московский пушно-меховой техникум и выучившись на охотоведа, Володя отправляется работать в один из глухих таёжных посёлков Хабаровского края, где умение снимать зверей и птиц очень пригодилось. И здесь охотовед научился ориентироваться в бескрайней тайге. Шутка ли, призвавшийся в армию, он со своим товарищем, тоже призывником, смог добраться пешком по тайге до призывного пункта, который находился от места работы за 200 (!) километров. Судя по характеристике, требовавшейся для поступления в ВУЗ, служил он хорошо.
Учёба в техникуме и практическая работа в таёжном крае позволили демобилизовавшемуся охотоведу с отличием сдать экзамен в Московский государственный университет. Яркими страничками его студенческой жизни стали экспедиции по изучению клещевого энцефалита таёжной Сибири. Они дали хорошую практику делать уверенные шаги в мире большой науки. Когда пришла пора определиться с местом работы, выпускник университета вместе со своей супругой, однокурсницей и красавицей Людмилой, не колеблясь, выбрал один из удивительнейших природных уголков Центральной России – Окский заповедник.
В заповедном лесу
Утром следующего дня мы с учёным отправились в недальний сосновый бор посмотреть место глухариного тока – токуют ли? Идём на лыжах. От резкого ночного тепла промятая накануне лыжня размякла, но лыжников продолжала удерживать. Владимир Сергеевич, несмотря на свой солидный возраст, полон сил и энергии – бежал без устали впереди. Коренастая фигура, пышные русые волосы, колоритная окладистая борода и лукавый весёлый взгляд делают его похожим на лешего. Мне кажется, что сравнение со сказочным персонажем ему даже льстит, поскольку свой обход он хорошо знает, посвящён во все его тайны, и каждая сломанная веточка или след, оставленный на просеке каким-нибудь обитателем леса, останавливают его внимательный хозяйский взгляд. Учёный давно на пенсии. Но без дела никогда не сидел. Будучи на заслуженном отдыхе, попросился на упомянутый кордон работать лесником, сказать по-современному – государственным инспектором по охране территории заповедника. Трудится здесь уже десять лет. Что любопытно, наряду с основными обязанностями охранника и домашними делами отшельнической жизни на кордоне учёный не забывает и о науке. Здесь он продолжает работы по изучению изменяющегося климата, начатые ещё в начале своей трудовой деятельности в заповеднике. Ему интересно знать: как эти перемены влияют на мир животных и растений? Не расстаётся учёный и с фотоаппаратом, благо обитатели заповедной природы тут благоденствуют. Его снимками иллюстрированы многие научные труды, буклеты и книги о природе заповедника.
Выбравшись из очередного болотца талой воды и ступив на обнажившийся от снега косогор, Владимир Сергеевич показал на невысокие сосенки. «Погляди, как у этих деревьев разнятся расстояния между мутовками. Начиная с 2005 года, когда количество осадков, влажность и температура почвы представляли для растительности благоприятное сочетание, хвойные деревья убыстрили рост, расстояние между мутовками увеличено чуть ли не вдвое. В последние же три года зимы стали холоднее, летние месяцы – теплее, осадков выпадало меньше, и рост затормозился. Это, конечно, хорошо, при стремительном росте деревья становятся рыхлыми и ломкими. Теперь наблюдается очередной крен, только в другую сторону – влаги уже не стало хватать. В иных местах, где почва испытывает её дефицит, хвойные деревья – сосна и ель – стали засыхать».
Место тока оставалось ещё заснеженным. Однако лесные петухи, возбуждённые весенним теплом, уже вовсю давали волю своим страстям. На ноздреватом снегу всюду пестрели следы схваток, где разъярённые соперники делили территорию для своих сольных концертов, чтобы привлекать на свидания курочек. На одном из всхолмлений болота мы расчистили снег, поставили и замаскировали небольшой полотняный «особнячок», в котором мне предстояло встретить несколько рассветов, чтобы запечатлеть на фотокамеру сценки брачных глухариных побоищ и свидания победителей с рябенькими невестами.
Изба в лесу
Погожее апрельское утро. В окна сочится мягкий розовый свет. Солнце уже встало, но заглянуть ему внутрь дома пока не позволяет заслоняющая кордон стена сосен. Пахнет натопленной печкой, мхом, старым деревом и каким-то снадобьем из кухни, где лесник хлопочет над приготовлением завтрака. Я лежу на кушетке под ватным одеялом и, позёвывая, рассматриваю избу. В ней две комнаты, отгороженные от кухни печкой, а от коридора – тесовой стеной с аркой. Одна служит леснику спальней, другая – залом, комнатой для гостей и рабочим кабинетом одновременно. В середине этой комнаты, в окружении декоративных пенёчков, приспособленных мастеровитым хозяином под стулья, стоит большой широкий стол. На нём расставлена посуда для завтрака. Посреди стола, на кружочке из берёзы, дымится только что снятый с плиты чайник. На стене возле арки красуются фотографии. Тут и глухари, и лисы, и другие обитатели заповедника, запечатлённые лесником прямо из окошка избы. Рядом висят «ходики». Но эти с гиревым механизмом часы из доверия вышли, – висят для украшения, а время хозяин узнаёт, слушая радиоприёмник. На гвоздиках соседней стены приторочены бинокль, штатив для фотоаппарата и «выпотрошенные» рюкзаки. В углу горка вещей, необходимых для ночёвки в лесу – фонарик, скрученная в рулон термоизоляционная пенка, спальник, подобающая одежда.
Электричества на кордоне нет, его заменяют закреплённые на фронтоне дома солнечные батареи. Современные эти приборы способны накапливать электроэнергию независимо от погоды, и невзыскательному жителю кордона её вполне хватает. Сотовая связь здесь нестабильная, – появится на секунду-другую и тут же исчезнет. Общаться можно только посредством SMS-ок. Но связь с «большой землёй» тут имеется. Доложить начальству об обстановке леснику позволяет радиосвязь, запитанная от солнечных батарей. На кордоне он проживает в одиночестве. Жена от какой-то болезни рано ушла из жизни. Выросшие и разъехавшиеся по разным городам три дочери отца любят безмерно и часто его навещают.
С улицы доносится крик сойки. Поднимаюсь с постели и подхожу к окну. Тут, перед домом, на берёзовом кружке лесник оставляет угощение для птиц, чтобы они смогли восстановить силы после дальних перелётов. Поклевать пшено и семечки подсолнуха сюда прилетают зяблики и синицы, а сойка, постоянная посетительница этой столовой, довольствуется остатками еды со стола человека. Застукав с поличным позарившегося на эту еду большого пёстрого дятла, она забила тревогу: «Чже-е-е, чже-е-е…» В переводе это, наверное, означает: «Карау-у-л, гра-а-бят!» Но голос возмущённой сойки заглушают крики гусей. Увидав пролетающую над лесом стаю величественных птиц, она устыдилась своего поведения и поспешила скрыться.
Где-то вблизи кордона закричали журавли. Их торжественные звуки эхом откликаются в лесу. Забыть невозможно, если хоть раз в жизни услышал этот волнующий душу гимн весне.
Глухариные зори
Третью ночь кряду я провожу в скрадке. Птицы уже привыкли к невысокому рукотворному объекту из камуфляжной ткани и внимания не обращают. Ночи установились тёплые, от обильного снеготаяния на болотах по утрам стелется густой туман. Глухари, конечно, пытаются токовать и в туман, но фотографировать нет смысла – объекты получаются нерезкими.
С первыми аккордами глухариной песни я выбираюсь из спальника и гляжу в окошечко. В синих сумерках утра уже обозначился обнажившийся от снега косогор, стали заметными очертания сосен. К своей радости замечаю: на этот раз тумана нет. «Мой» глухарь, оставив место ночёвки, с громким хлопаньем крыльев слетает с дерева наземь. Он приосанивается, распускает веером хвост, задирает кверху голову и принимается «ронять на мраморный стол костяные шарики» – такое сравнение приходит в голову, когда слушаешь его песню. Охотники знают: после «падения костяных шариков» следует короткое шепелявое точение, во время которого глухарь теряет слух, что даёт возможность под покровом темноты приблизиться к певцу на пару шагов.
Снимать пока рано – маловато света. Жду. Глухарь тем временем подходит к укрытию и прохаживается на расстоянии вытянутой руки, значит, сидеть за камуфляжным сукном надо тихо, не шевелясь, иначе птица насторожится и улетит. Прислушавшись, узнаю: поблизости токуют ещё, по крайней мере, шесть петухов. И все жаждут любви. Возбуждённые певцы время от времени вспархивают, громко хлопая крыльями. Так они призывают на свидание курочек. Они уже объявились, откуда-то сверху доносится монотонное «кудахтанье».
Разгорающаяся заря золотит верхушки сосен. Внизу, на мшистом возвышении стали отчётливо видны разноцветные перья токующего глухаря и начали различаться краски мохового покрова. Пора снимать. После полуторачасового ожидания нацеливаю фотокамеру. И вовремя. Возле глухаря появляется рябенькая подружка. Она бдительна, не сводит глаз с чужеродного для леса предмета – полотняного «особнячка», из щели которого пялится «глаз» телеобъектива. Однако глухаря это нисколько не смущает, он незамедлительно приступает к делу. Покончив с обязанностями во имя продолжения рода, осчастливленная подруга улетает, а довольный кавалер продолжает бродить по пригорку, давая мне возможность жать и жать на спуск фотоаппарата.
В западне
После недельного пребывания на кордоне я собрался в обратный путь. Лесник решил проводить меня до оставленной на бугре машины. Снег почти растаял. На взгорках показались синие пятачки первых весенних цветов – сон-травы. Всюду распевают зяблики, слышится барабанная дробь дятлов, на пригреве, свернувшись спиралью, нежатся полусонные гадюки.
Дорога в глубоких лужах, приходится осторожничать. Тут, на ближайшем к кордону болоте, чтобы ходить без опаски, Владимир Сергеевич провёл осушительные работы. Он прокопал вдоль дороги траншею глубиной в метр, шириной в полметра и длиной более ста метров. Копал вручную. Раньше вода на этом болоте стояла круглый год, теперь, благодаря титанической работе лесника, летом тут сухо.
Погрузив в машину рюкзаки и поблагодарив учёного за радушный прием, я взял курс на Рязань. Однако поездка не удалась. Возле реки путь к мосту отрезан разливом вешней воды. Торчащая посреди журчащей протоки верхушка утопленного УАЗика говорила о чьей-то неудачной попытке переправиться. Такого большого разлива на Пре не было много лет. Как быть? Расстроенный возвращаюсь назад.
Вечером у кордона появляется на высоких колёсах УАЗ, переоборудованный под «крутой» вездеход со сверхвысокой проходимостью. Это одна из дочерей учёного, узнав о том, что отца одолевает кашель, попросила друзей привезти к нему врача. До кордона друзья добрались кружным путём. Сложность на этом объезде представляет лишь одна протока у реки Чёрная. Узнав о моём бедственном положении, бывалые друзья лесника, не раз покорявшие на вездеходе экстремальные участки лесных дорог, предложили свои услуги по выводу моей машины из водного окружения. Я согласился.
Утром следующего дня врач предложил леснику поехать в Рязань обследоваться. Но тот наотрез отказался: «Не поеду и баста!» Причина у служителя леса веская: не на кого оставить кордон, мол, болезнь пустяковая, вылечусь.
Оставив нужные лекарства, мы сели в машины и тронулись в путь. Чтобы поддерживать связь, друзья вручили мне рацию. Перед серьёзными лужами я своевременно получал от бывалых покорителей лесных дорог рекомендации по тонкости вождения.
Протока у реки Чёрная выглядит пугающе. Вода тут действительно чёрная, поверх плавают глыбы льда, да и глубина страшит. Результаты «прощупывания» дна обнадёживают: по левому краю дороги значительно мельче. Взяв мою «Ниву» на буксир, водитель вездехода со знанием дела затыкает рукавицей воздухозаборник моей машины и просит выключить двигатель. Перекрестившись, трогаемся. Вездеходу воды «по колено», идёт легко, а моя «Нива» ныряет почти по стёкла. Жутко! Выбравшись на берег, переводим дух. «Ну как?» – обращается ко мне водитель вездехода. Я поднимаю кверху большой палец. «Что ж, поздравляю с выходом из окружения».
***
Другие статьи на тему Охотничье хозяйство:
- Охотникам Вологодской области рассказали об условиях охоты
- В Тульской области власти заинтересовались охотой
- Открыта охота на кабана и изюбря
- Охотоведы и егери Приморья готовятся к сезону охоты на изюбря
- Весенняя охота: по птичьему следу
- В Ивановской области охотники получили право ведения охотничьего хозяйства (ВИДЕО)
- Как живут новосибирские охотники
- Работа охотоведа в Хутинском заказнике
- Когда женщина берёт на мушку
- Охота на егеря в Пермском крае
- Генеральская охота в Пермской области