Новые правила охоты в Липецкой области

Новые правила охоты в Липецкой области

Весенняя охота в Липецкой области продлится с 6 по 15 апреля. В этом году она впервые проводится по новым правилам, которые вступили в силу в июне прошлого года. Нельзя стрелять самок уток и тетеревов. На воде всех рек, озёр и водохранилищ области запрещается охота на гуся… Рассказывает начальник управления по охране, использованию объектов животного мира и водных биологических ресурсов Липецкой области Николай Австриевских.

О новых правилах, о векторе развития частных охотхозяйств и о том, какое будущее ждёт всех любителей побродить по лесам и полям с ружьишком, рассказывает начальник управления по охране, использованию объектов животного мира и водных биологических ресурсов Липецкой области Николай Австриевских.

– Николай Афанасьевич, перед весенней охотой традиционно идут разговоры о том, как готовить манки и подсадных уток с чучелами, устраивать лежачие засидки, о тяге вальдшнепа… Но кроме привычных и «вкусных» тем, охотников волнуют и начавшиеся перемены. Ходят разговоры о том, что весеннюю охоту нужно вообще запретить…

– Действительно, многие учёные склоняются к такому решению. Численность водоплавающей дичи снижается из года в год. Причин множество. От экзотической – птичий грипп, до банальной – строительство коттеджей прямо у водоёмов. У нас есть и своя специ­фическая проблема. Пойма реки Воронеж зарастает водорезом, что ухудшает условия гнездования. А в последнее время возросла и численность норки, хищных птиц, которые поедают кладки яиц.

– В советские годы была организована массовая «война» охотников с главным врагом гнездовий – серой вороной. Сейчас эта система действует?

– Раньше выдавали два патрона за убитую ворону. Борьба с ними велась успешно. Но эта практика осталась в прошлом. Сейчас патроны довольно дорогие – около четырнадцати рублей. Не каждый охотник может себе позволить тратить их на ворон. В заказниках мы регулируем их численность, покупая патроны за свои деньги. Но государство эти затраты никак не компенсирует.

– Уже в этом году будет действовать ряд ограничений при весенней охоте. Расскажите о них поподробнее.

– Согласно новым правилам весенняя охота разрешена исключительно на водоплавающую и боровую дичь. Нельзя стрелять самок уток, тетеревов. Селезня можно бить только с подсадной уткой. А с профилями и чучелами без подсадной, как раньше, охота запрещена. В укрытии-шалаше могут теперь находиться не более двух человек. На вальдшнепа нельзя охотиться на утренней тяге – только на вечерней заре. На воде всех рек, озёр и водохранилищ области запрещается охота на гуся. Что касается рек Дон и Воронеж, то охотиться можно не ближе двухсот метров от уреза воды, с учётом разлива.

– Как вы оцениваете нововведения?

– Некоторые недобросовестные охотники привыкли стрелять дичь влёт. В этом случае не определишь, самцу или самке достанется заряд. Если убивают утку, то, считай, нет целого выводка. Причём раньше не запрещалось использовать нарезное оружие. Применяя полуавтоматические карабины СКС, можно было стрелять по стае, которая летит на высоте двести метров. Такую охоту гуманной не назовёшь. Теперь этот «расстрел» дичи запретили. И я поддерживаю эти ограничения.

Конечно, есть и определённые сложности в толковании правил, которые мы обсуждали на совещании с охотниками. Например, как отличить водохранилище от пруда? Законодательно разница между ними не определена. Или другой вопрос, как определить расстояние в двести метров от уреза воды, скажем, реки Воронеж. Не будут же охотник и инспектор ходить с рулеткой. Да и вода может буквально за сутки сойти, уменьшив расстояние до поставленного шалаша – добросовестный охотник уже попадает в нарушители. Поэтому мы договорились, что к каждой ситуации нужно подходить индивидуально. Охотник в инспекторе должен видеть помощника, а не врага, который за малейшее нарушение составляет административный протокол.

Не могу согласиться и с запретом охоты с лодки. У многих местных охотников есть деревянная лодочка, на которой они раньше заплывали в кусты и делали укрытие. Из него можно было с подсадной уткой стрелять по селезням. Понятно, что охотники, которые выслеживают, преследуют и бьют дичь с движущейся лодки, наносят ущерб природе. А старая казанка, превращённая в шалаш на воде, традиционно была помощницей на весенней охоте и особого вреда не наносила.

 

охота на селезня

– К сожалению, именно местные охотники, хорошо зная свою территорию, часто нарушают правила.

– Традиционная весенняя русская охота с подсадной уткой основана на многовековых традициях. Это очень тонкое искусство, волнующее и красивое зрелище. Когда утка плавает на воде, а селезень кружит над нею, сердце охотника трепещет: то ли сядет, то ли улетит? И такая охота не в ущерб природному балансу, так как селезней больше. На процесс воспроизводства потомства их отстрел не повлияет. Так вот, у местных охотников были свои традиции. Их деды и отцы воспитывали нарушителей очень просто и эффективно: если весной молодой охотник добывал утку, а не селезня, то его били этой уткой по лицу. Такая учёба запоминалась на всю жизнь.

К большому сожалению, дисциплина и подготовка охотников в наше время не на высоте. Чтобы подстрелить именно самца птицы, нужно хорошо знать эту породу, её внешний вид, повадки. У нас эти знания никто не оценивает. Сейчас выдаётся пожизненно единый государственный билет – удостоверение охотника. Причём считается, что при его получении человек ознакомился с охотминимумом. Что значит эта формулировка? Да, по сути, ничего. Может быть, будущий охотник изучил эти правила внимательно, а возможно, и вообще не читал. Мы поддержали предложение, которое внесли некоторые регионы в Госдуму. Оно заключается в том, чтобы при получении удостоверения обязательно сдавались экзамены по охотминимуму. Ещё лучше, если перед получением билета будущий охотник проявит себя во время кандидатского срока.

Если говорить о браконьерах, независимо от того, местные они или приезжие, то их охотниками назвать нельзя. С ними нужно бороться.

– Борьба есть, а снижения браконьерства нет. В чём причина?

– Сегодня егерь охотпользователя практически лишён каких-либо прав. Он не может даже проверить разрешение на право добычи или разрешение на оружие у охотника, составить протокол. Другая проблема: нам федеральный центр на всю область передал штаты из семи человек и выделяет два с половиной миллиона рублей субвенций в год на их содержание, включая затраты на технику и бензин. Понятно, что с таким финансированием далеко не уедешь. Если бы не принципиальная позиция главы региона Олега Петровича Королёва, в наших лесах вообще бы никакой живности не осталось. Благодаря поддержке из областного бюджета, мы закупили машины, снегоходы, моторные лодки. В последнее время лёд тронулся и на федеральном уровне. Президент Владимир Владимирович Путин дал поручение разработать новые положения, согласно которым в каждом районе должно быть не менее трёх государственных инспекторов, а егерь охотпользователя будет наделён большими полномочиями. Идёт речь и том, чтобы создать единую федеральную структуру, которая будет отвечать за так называемые возобновляемые ресурсы. Она должна объединить лесное, охотничье хозяйство и водные биоресурсы. Но консенсус по этому вопросу не найден, многие регионы против такого новшества.

Нужно пересматривать и довольно либеральное отношение к браконьерам. Наказания явно недостаточны для того, чтобы их остановить. В Административном кодексе предусмотрен штраф в две тысячи рублей, как за мелкие, так и за крупные нарушения. А я считаю, что злостные браконьеры должны заплатить не менее десяти тысяч рублей за свои деяния. Тогда у них, возможно, проснётся если не совесть, то здравый смысл.

Или такой нюанс. Мы раньше нарушителям могли хотя бы отказать в выдаче путёвки. Теперь за отказ на нас могут подать иск в суд. Кстати, суды даже за незаконную добычу лося в основном выписывают штраф до пятидесяти тысяч рублей, а порою всего пять-десять тысяч. Это не покрывает издержек даже по задержанию браконьера и сложному судебному процессу. Уголовная ответственность предусмотрена лишь в случае большого ущерба в особо охраняемых природных территориях. Но таких дел единицы. Мы пишем предложения об ужесточении ответственности браконьеров в Госдуму и Минприроды, но воз и ныне там.

– Как вы думаете, почему?

– Мне трудно судить о причинах такого отношения к нашей отрасли. Раньше пушнина была стратегическим сырьём. Во время Великой Отечественной войны охотоведов и егерей даже на фронт не брали, ведь они добывали пушнину, которая продавалась за золото на мировых аукционах или менялась на оружие. Сейчас этот промысел в упадке. Добытую лисицу раньше сдавали государству, теперь она никому не нужна. Пришлось проводить областной закон, чтобы из регионального бюджета платить охотникам триста пятьдесят руб­лей за каждую лису. Если этого не делать, то численность зверя будет быстро расти, что ведёт к распространению бешенства и другим проблемам.

– А может ли изменить ситуацию передача в частные руки охотничьих хозяйств с последующим привлечением инвестиций в развитие охотничьего туризма?

– Я считаю, что будущее за частными охотпользователями. Наша отрасль никогда не была прибыльной. Государство не может брать все расходы на себя. Поэтому нужно пробовать новые формы хозяйствования, чтобы как можно меньше бюджетных средств тратить на воспроизводство поголовья и охрану территорий. Новый хозяин заинтересован в том, чтобы привлекать инвестиции и вкладывать средства в инфраструктуру.

Но нужно помнить о подводных камнях. Во-первых, все дикие животные считаются государственной собственностью. Охотпользователь получает практически только территорию. Во-вторых, невозможно целое охотничье хозяйство окружить забором. Звери свободно мигрируют на другие территории, где появилась хорошая кормовая база. Как быть? Нужно строить большие вольеры и в них выращивать оленя, кабана, муфлона, лань. В этом случае можно распоряжаться животными по своему усмотрению. Но получить прибыль только на продаже лицензий очень сложно. Учтите затраты на содержание егерей, техники, закупку кормов и лекарств. Поэтому в охотхозяйствах придётся развивать широкую инфраструктуру туристического бизнеса. А это большой плюс для жителей городов, которые порой хотят не только поохотиться, но и отдохнуть всей семьёй на природе в комфортных условиях. Думаю, что наша область со временем станет привлекательной для охотников из других регионов и стран.

– Николай Афанасьевич, а вы сами относитесь к числу заядлых охотников?

– Я охочусь с детства, которое прошло в Задонском районе. Помню, дедушка подарил мне одноствольное ружьё, приклад которого был скреплён жестянкой от консервной банки. Сейчас охота разрешена с восемнадцати лет. А к этому возрасту молодой человек уже познал другие, более лёгкие и приятные развлечения. Сидеть сутками в холодном шалаше в ожидании стаи гусей, он не будет. Мы же с двенадцати лет помогали старшим в подготовке к охоте, ждали её как праздника. И, конечно, нас не интересовало бессмысленное времяпровождение в подворотнях с пивом. У нас было настоящее мужское дело. Была и школа юных охотников, которая объединяла ребят, любящих природу.

Знаете, я заметил, что увлечённые охотой люди проходят три стадии. На первой – всеми движет азарт, жажда самоутверждения и стремление удивить своими трофеями. На второй стадии человек уже изучил теорию и поднаторел в практике, получая удовольствие от красивой охоты. Третий период стартует тогда, когда начинаешь жалеть животных.

С возрастом охотник во мне стал погибать, уступая место созерцателю и любителю дружеских встреч. Стоишь иногда на номере, выходит кабан, а стрелять уже не хочется. Посмотришь на него, мысленно представишь, что добыл зверя, и отпускаешь с миром. Главное для меня уже не результат, а процесс. Удовольствие приносит общение с природой. У нас есть хорошая традиция – здороваться с лесом. Ну а рассказы друзей под рюмочку – это отдельная тема. Я могу только повторить вслед за Пришвиным, что особенность русской охоты заключается в том, что она пронизана духом товарищества.

– Может быть, охота должна уйти в историю как пережиток прошлого?

– Я иногда слышу от особо рьяных активистов зелёного движения, что охотники убийцы и звери. Но вот выпал недавно большой снег, а у кабанов как раз пошёл опорос. Кто пришёл на помощь? Зелёные? Да я их за все годы работы ни разу не видел в лесу. А вот настоящие охотники не позволят себе смотреть равнодушно, как гибнут животные. Не считаясь со временем и затратами, они расчищают тропы, привозят зерно для подкорма. Хочу ещё раз процитировать Пришвина: «Наш идеал – это дедушка Мазай, который вместе с Некрасовым со всей охотничьей страстью осенью бьёт дупелей, а весной во время наводнения спасает зайцев. И если бы я не знал в себе, как охотнике, такого же Мазая, хорошо понимающего, когда можно убить зайца и когда, может быть, и самому убиться, чтобы этого зайца спасти, я бы с отвращением бросил охоту и восстал бы против охотников».

– Что вы пожелаете всем, кто любит охоту?

– У нас уже восемь частных охотпользователей, которые вкладывают средства в инфраструктуру, охраняют природу, расширяют перечень услуг. Им я хочу пожелать, чтобы они не опускали руки из-за возможных трудностей и добились намеченных целей. А всем честным охотникам традиционное пожелание: ни пуха ни пера!

Игорь Сизов

Другие статьи на эту тему:

Оцените статью